Головин, Николай Николаевич (генерал)

Николай Николаевич Головин
Дата рождения	4 декабря 1875(1875-12-04)
Место рождения	Москва
Дата смерти	10 января 1944(1944-01-10) (68 лет)
Место смерти	Париж
Принадлежность	Российская империя Российская империя Белое движение
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1884—1917
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Гродненский гусарский полк
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война
Награды и премии	ГО 4-й ст. 1-й ст. 1-й ст. 2-й ст.. 2-й ст. 3-й ст 3-й ст.
В отставке	историк, социолог

Никола́й Никола́евич Голови́н (4 декабря 1875, Москва — 10 января 1944, Париж) — русский военачальник, генерал-лейтенант, профессор Николаевской академии Генерального штаба, военный учёный, историк и исследователь военного дела.

Биография

Из старинного дворянского рода. Сын генерала от инфантерии Николая Михайловича Головина — участника обороны Севастополя в Крымскую войну, заведующего передвижением войск и военных грузов в Русской армии (1886—1896 гг.).

Служба в армии

В 1885 году Головин поступил в Пажеский корпус, который окончил в 1894 году. Военную службу Головин начал в лейб-гвардии конно-артиллерийской бригаде. В 1900 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Служил в различных, преимущественно гвардейских, штабах. С 17 октября 1905 — старший адъютант штаба войск гвардии и Петербургского военного округа. С 5.11.1905 по 22.6.1910 заведующий передвижением войск по железнодорожным и водным путям Петербургско-Рижского района.

Военный историк, в 1905—1907 секретарь Общества ревнителей военных знаний. Неоднократно командировался во Францию для изучения службы Генштаба, по возвращении вел курс «Служба Генштаба» в военной академии. С 6 февраля 1908 года экстраординарный, с 18 апреля 1909 года ординарный профессор Николаевской военной академии.

С 7 января 1914 года — командир 20-го драгунского Финляндского полка.

Первая мировая война

25.7.1914 назначен командиром лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, во главе которого выступил на фронт. За отличное командование полком был произведён в генерал-майоры. Был награждён Георгиевским оружием

За то, что удержал, командуя лейб-гвардии Гродненским гусарским полком, позиции 19, 20 и 21 сент. 1914 года и отбил неприятельские атаки в превосходных силах.

С 3 ноября 1914 и далее генерал-квартирмейстер штаба 9-й армии. С 24 октября 1915 — начальник штаба 7-й армии. 9 декабря 1916 за составление плана действий армии в мае 1916 на Стрыпе награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.

После Февральской революции 17 апреля 1917 Головину было поручено исполнять дела начальника штаба помощника главнокомандующего армиями Румынского фронта. 15.10.1917 переведен в распоряжение министра-председателя и Верховного главнокомандующего А. Ф. Керенского.

В Гражданскую войну уехал на Юг России, в Одессу. Поражение Центральных держав в ноябре 1918 и открытие Чёрного моря позволило ему в декабре 1918 г. выехать из Одессы во Францию.

26 августа 1919 года Головин прибыл из Франции в Русскую армию А. В. Колчака. Ожидалось, что Головин станет начальником штаба колчаковской армии или военным министром. Однако прибыв в Омск, он после ряда совещаний оценил ситуацию как безнадёжную и уехал обратно во Владивосток и Европу.

Затем — вновь во ВСЮР.

В эмиграции

В ноябре 1920 эвакуировался из Крыма в Галлиполи, затем во Францию. В эмиграции Головин опубликовал большое количество работ по военной теории и истории, преподавал, выступал с лекциями.

Имея целью сохранить научные традиции Русской императорской армии и воспитать новый кадр профессиональных военных, в 1922 году Головин организовал во Франции «курсы высшего военного самообразования» для русских эмигрантов, которые в общей сложности к 1925 году посетило около 550 человек и отделения которых действовали уже в ряде стран. Основываясь на начитанном на этих курсах учебном материале, 22 марта 1927 года он основал и возглавил Зарубежные высшие военно-научные курсы в Париже, которые являлись своего рода преемниками Императорской академии Генерального Штаба. В последующие годы отделения Курсов были открыты в ряде других центров Белой эмиграции. Курсы эти формально прекратили существование только после начала Второй мировой войны.

Головин преподавал историю Первой мировой войны во французской Военной академии, был профессором Русского историко-филологического факультета при Парижском университете, член Русской академической группы. С 1926 по 1940 — официальный представитель Гуверовской военной библиотеки в Париже, посещал в 1930—1931 Военный колледж в Вашингтоне и Стэнфордский университет Калифорнии, где читал цикл лекций по истории первой мировой войны.

С оккупацией Франции Германией занял пост в коллаборационистском Комитете взаимопомощи русских эмигрантов, преобразованном в апреле 1942 года в Управление делами русских эмигрантов во Франции. В это время Головин занимался отправкой русских добровольцев на работы в Германию и пополнением армии Власова офицерами, а также в 1942—1943 писал пропагандистские статьи о победе III Рейха. Поражения Германии, смерть в августе 1943 жены, нахождение единственного сына Михаила, авиационного инженера и одного из ведущих сотрудников военно-технической разведки ВВС Англии, во враждебном ему лагере подорвали его силы. Умер от сердечного приступа и похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Его личный архив в 1947 г. был передан на хранение в библиотеку Гуверовского института.

Цитаты

«Стремление бойца “победить” присуще бойцу до вступления его в бой. Но обстановка боя с присущим ей непременным элементом - опасностью, порождает в душе человека другое стремление “избежать опасности”».

«...страх подчиняет и преодолевает до такой степени волю, что люди всегда считали героем того, кто имел достаточно силы побороть его и овладеть им».

«Таков закон социальной жизни: истинный авторитет власти создается сочетанием веры масс в то, что эта власть осуществляет идеи, соответствующие желаниям этих масс, и веры в то, что эта власть обладает реальной силой».

Изучение I Мировой войны

Н.Н. Головин провел тщательное исследование подготовки и участия Русской армии в I Мировой войне. Особенно выделяется исчисление потерь Русской армии в I Мировой войне. Сравнивая современные данные Советской статистики и некоторых авторов, Головин вывел и обосновал несколько отличающиеся данные. Общие потери Русской армии в I Мировую войну, по мнению Головина, составили 7 млн 917 тыс. человек: 1 млн 300 тыс чел. Убитыми, 4 млн 200 тыс. ранеными (из которых 350 тыс. умерли), 2 млн 517 тыс. пленных.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1904);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1906);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1912);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1915);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1915);
• Георгиевское оружие (ВП 09.03.1915);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1916);
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (ВП 09.12.1916).
• Медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913).

Сочинения

• «1812 год. Отечественная война и её герои». 1896.
• [www.vrazvedka.ru/main/learning/vopros-ob/golovin.html Исследование боя. Исследование деятельности и свойств человека как бойца. Диссертация.] СПб. 1907.
• «Французская высшая военная школа». 1910. 234 стр.
• «Высшая военная школа». СПб. 1912. 126 стр.
• «Введение в курс тактики». СПб. 1912. 38 стр.
• «Служба Генерального штаба. Оперативная служба». 1912. 171 стр.
• «Естественный отбор и социальный подбор в общественной жизни». 1913
• «История военного искусства как наука». 1913.
• «Служба Генерального штаба. Разведывательная служба». Киев, 1918. (Тираж возможно утерян).
• «Из истории кампании 1914 г. на Русском фронте» в 4-х томах. Прага — Париж, 1925—1940
  • [www.grwar.ru/library/GolovinEP/index.html Том 1. Начало войны и операции в Восточной Пруссии.] Издательство «Пламя». Прага. 1926.
    • Английский перевод: The Russian campaign of 1914: the beginning of the war and operations in East Prussia. The Command and General Staff School Press, 1933.
  • Галицийская Битва (первый период - до 1 сентября нов. ст.). Издательство «Родник». Париж. 1930.
  • [www.archive.org/details/izistoriikampani00golo План Войны.] Париж. 1936.
  • [www.grwar.ru/library/GolovinBreakDays/GB_000.html Дни перелома Галицийской битвы. Париж. 1940]
• [www.archive.org/details/aviatsiiavminuvs00golo Авиация в минувшую войну и будущую]. Белград, 1922;
• [www.archive.org/details/sovremennaiakonn00golo Современная конница]. Белград, 1924 — 1929;
• «Танки в минувшую войну и в будущую». Прага, 1925. 122 стр.
• «Тихоокеанская проблема в XX-м столетии». Прага, 1924, совместно с А.Д. Бубновым;
  • Головин, Н.; Бубнов, А. Тихоокеанская проблема в XX столетии. // Алексей Вандам, Николай Головин, Александр Бубнов. Неуслышанные пророки грядущих войн = The Problem of the Pacific in the Twentieth Century (1922). — М.: АСТ, Астрель, 2004. — 368 с. — (Великие противостояния). — 5100 экз. — ISBN 5-17-025223-4.
• [militera.lib.ru/science/golovin_nn01/index.html «Суворов и его «Наука побеждать»»] Париж: Возрождение, 1931.
• «Современная стратегическо-политическая обстановка в Китае». Париж, 1932;
• «Современная стратегическая обстановка на Дальнем Востоке». Белград, 1934;
  • Головин, Н. Современная стратегическая обстановка на Дальнем Востоке. // Алексей Вандам, Николай Головин, Александр Бубнов. Неуслышанные пророки грядущих войн. — М.: АСТ, Астрель, 2004. — 368 с. — (Великие противостояния). — 5100 экз. — ISBN 5-17-025223-4.
• «К чему идет Великобритания?» (Стратегическое исследование). Рига, 1935;
• «Итало-абиссинская война». Париж, 1935.
• «Air Strategy». London, 1936, совместно с сыном Михаилом
• «Российская контр-революция в 1917-1918 гг.». Таллин, 1937 (?) и Париж, 1937
• «Views on Air Defence». London, 1938, совместно с сыном Михаилом
• «The Russian Army in the World War». 1931
• [www.ecsocman.edu.ru/socis/msg/238940.html О социальном изучении войны. Белград,1937.]
• [militera.lib.ru/science/golovin_nn04/index.html «Наука о войне. О социологическом изучении войны»] Париж, 1938.
• [militera.lib.ru/research/golovnin_nn/index.html «Военные усилия России в мировой войне» в 2-х томах]. Париж, 1939.
• [militera.lib.ru/science/golovin_nn03/index.html «Мысли об устройстве будущей Российской Вооруженной силы. Общия основания.»] Белград: издание Русского военно-научного института, 1939.

Литература

• Порохин, С. Генерального штаба Генерал-лейтенант, профессор Головин Николай Николаевич // Посев. — 2011. — Вып. 10 (1609). — С. 41-44. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0234-8284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0234-8284].
• Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. В 2-х т. – Т. 1. – М., 2011.
• Головин Н.Н. Россия в Первой мировой войне. – М.: Вече, 2014. – 544 с.
• Головин, Н.Н. Наука о войне. О социологическом изучении войны. — Париж, 1938.

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=455 Головин, Николай Николаевич (генерал)] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Головин, Николай Николаевич (генерал)

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.