Головное судно
Головное судно проекта — первое из серии или класса кораблей, все из которых строятся по одинаковому общему проекту.
Данный термин практически всегда относится к военным кораблям и крупным гражданским судамК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3009 дней]. Большие суда имеют сложное внутреннее строение, и для их постройки может потребоваться от пяти до десяти лет. Все изменения или усовершенствования, появляющиеся за время постройки корабля, могут стать частью проекта; по этой причине существует мало полностью идентичных кораблейК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3009 дней].
В морском строю под головным судном или головным кораблём традиционно понимается корабль идущий впереди эскадры. Как правило это бывает флагманское судно, ведущее отряд, который при таком расположении имеет возможность следовать за своим флагманом, не дожидаясь его сигналов о курсе. В эскадренном бою головной корабль подвергается обычно сильнейшему огню противника, т. к. выход его из строя нарушает управление эскадрой; поэтому, ещё в XIX веке, ряд военных стратегов высказывали мнение, что флагман должен находиться на одном из средних кораблей колонны или вне её на отдельном корабле[1]. Однако, удобство управления с головного корабля имело столь большое значение в морском бою, что мало кто отказывался от такого построения вплоть до тех пор, пока минное дело не вышло на современный уровень, а развитие средств связи, в свою очередь, сделало место нахождения флагмана не существенным[2].
Напишите отзыв о статье "Головное судно"
Примечания
- ↑ Головной корабль // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
- ↑ Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
</ol>
|
Это заготовка статьи о морском транспорте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Головное судно
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
