Головнёв, Андрей Владимирович

Андрей Владимирович Головнёв
Научная сфера:	антропология, этнография
Место работы:	Уральский федеральный университет, Институт истории и археологии УрО РАН
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Омский государственный университет имени Ф. М. Достоевского, МГУ
Научный руководитель:	Лев Павлович Лашук
Известен как:	президент Российского фестиваля антропологических фильмов
Награды и премии:	Премия им. Андриеса Слапиньша (Смитсоновский институт, США)

Андре́й Влади́мирович Головнёв (род. 14 марта 1958, Челябинск, СССР) — российский антрополог, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАН, директор Этнографического Бюро, главный научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, профессор, заведующий кафедрой археологии и этнологии исторического факультета Уральского федерального университета, президент Российского фестиваля антропологических фильмов (Екатеринбург), редактор журнала «Уральский исторический вестник», автор экспозиции «Связь времен» Музея природы и человека (Ханты-Мансийск), кинорежиссер, поэт, музыкант.

Биография

Учился на историческом факультете Омского государственного университета (1976—1980), затем на кафедре этнографии исторического факультета МГУ, в 1986 году окончил там же аспирантуру защитой кандидатской диссертации «Исторические формы хозяйства у народов Северо-Западной Сибири». В 1982—1990 — преподаватель и зав. кафедрой истории СССР Тобольского педагогического института. С 1990 — в Институте истории и археологии УрО РАН. В 1995 году в Институте археологии и этнографии СО РАН защитил докторскую диссертацию «Самодийцы и угры Западной Сибири: комплексы традиционных культур». В 2000 году присвоено звание профессора. С 2002 года — главный научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН.

Основные направления исследований: антропология и этнология Арктики, Урала, Сибири, Евразии; этнография ненцев, хантов, манси, селькупов, чукчей, русских, татар, марийцев; антропология движения и киноантропология; теоретические вопросы национальной и этнической идентичности. Имеет более чем тридцатилетний опыт полевой работы на Ямале, Таймыре, Гыдане, Северном Урале, Европейском Севере России, Чукотке, в Югре, Якутии, Скандинавии, на Аляске и в других областях Арктики и Субарктики.

Руководитель серии этнологических и междисциплинарных проектов Института истории и археологии УрО РАН: «Культурология самодийских и угорских народов» (1992-94), «Арктическая культурология» (1995—2001), «Этнология и визуальная антропология Северной Евразии» (2002—2005), «Север в этнокультурной истории России» (2003—2005), Этнокультурная панорама Урала. Руководитель проектов «Исторический опыт межэтнического взаимодействия на севере Евразии» и «Модели экосоциальной адаптации на Севере Евразии: локальные и магистральные культуры», «Диалог культур и этничность в контексте колонизации» в рамках программ Президиума РАН.

Автор теории и основоположник научной школы Антропологии движения.

Создатель и руководитель Уральской ЭтноЭкспедиции (ЭЭ), которая с 2011 г. развернула систематические исследования народов и культур Урала от Арктики до Великой степи. В тематике ЭЭ обозначены приоритеты: Урал как этноперекресток, соотношение традиций и новаций, древние и современные пути и коммуникации, дрейф этничности, культура этнодиалога, этнофото и этнокино.

Заведующий кафедрой археологии и этнологии ИГНИ УрФУ. Заведующий лабораторией Исторической антропологии в БелГУ.

Читал лекции в университетах России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Белгород, Магадан, Новосибирск, Омск, Челябинск), Германии (Berlin-Humboldt), Норвегии (Tromso), США, (Dartmouth College, Arkansas, Brown), Финляндии (Helsinki, Lapland).

Главный редактор журнала "Уральский исторический вестник".

Сыновья — кинорежиссёры Иван Головнёв (род. 1978 год), Владимир Головнёв (род. 1982 год).

Сочинения

Книги

• Головнев А. В. [ethnobs.ru/Golovnev_Istoricheskaja%20tipologija.pdf Историческая типология хозяйства народов Северо-Западной Сибири]. — Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1993. — 204 с. — ISBN 5-7615-0121-X.
• История Ямала (2-е изд.). Тобольск-Яр-Сале: Этнографическое Бюро, 1994. 126 с с илл. (совместно с Зайцевым Г. С.  и  Прибыльским Ю. П.).
• [ethnobs.ru/library/publications/_aview_b18257 Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УрО РАН, 1995. 607 с].
• Siberian Survival: The Nenets and Their Story. Ithaca, New York: Cornell University Press, 1999 (with Gail Osherenko).
• [ethnobs.ru/library/publications/_aview_b18258 Кочевники тундры: ненцы и их фольклор. Екатеринбург: УрО РАН, 2004. 344 с.]
• Дом на холме. Песни. Екатеринбург, 1997. 251 с.
• [ethnobs.ru/library/publications/_aview_b18954 Антропология движения. Екатеринбург, 2009. 497 с].
• [vk.com/doc3992144_368267042?hash=8f6e6759188df3588e&dl=e2207d7c3092b598bd Этноэкспертиза на Ямале: ненецкие кочевья и нефтегазовые месторождения. Екатеринбург: "Издательство АМБ", 2014. 232 с. (совместно с Лёзовой С. В., Абрамовым И. В., Белоруссовой С. Ю., Бабенковой Н. А.)].
• [ethnobs.ru/library/publications/_aview_b19752 Феномен колонизации. Екатеринбург: УрО РАН, 2015. 592 с.]

Редактор

• Сибирские татары: история и современность. Тобольск: НИО ТГИАМЗ, 1990. 65 с.
• Модель в культурологии Сибири и Севера. Екатеринбург: ИИА УрО РАН, 1992. 172 с.
• Северная Сосьва (исторические и современные проблемы развития коренного населения). Шадринск: НИИ ВОУН, Этнографическое Бюро, 1992. 76 с.
• Касум-Ёх: Материалы для обоснования проекта этнической статусной территории. Шадринск: НИИ ВОУН, Этнографическое Бюро, 1993. 109 с.
• Сибирские татары. Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск: ТГИАМЗ, 1998. 227 с.
• Обские угры. Материалы II Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск: ТГИАМЗ, 1999. 305 с.
• Русские старожилы. Материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск: ОмГПУ, 2000. 546 с.
• Древности Ямала. Вып. 1. — Екатеринбург-Салехард: УрО РАН, 2000. — 253 с.
• Уральский исторический вестник.

Фильмы

• Дорога Татвы. 1992. 28 мин.
• Боги Ямала. 1992. 30 мин.
• Легенда о сихиртя. 1993. 17 мин.
• Чёртово озеро. 1993. 29 мин.
• Хадампэ. 1994. 24 мин.
• На другом берегу. 1995. 27 мин.
• Путь к святилищу. 1997. 47 мин.
• Пегтымель. 2000. 32 мин.
• Остров Жохова. 2002. 52 мин.
• Почтовая лошадь. 2008. 36 мин.

Литература

• Пинский Б. От Ямала до Арканзаса: кочующий доктор наук, которому хорошо в дороге // Совет. экран. 1998. Спецвып. С. 28-30
• Историки Урала, XVIII—XX вв. Екатеринбург, 2003. С. 88-89
• Ямал : энцикл. Салехард, 2004. Т. 1. С. 233
• Гриценко В. Приключилось на Севере. Екатеринбург, 2005. С. 168—199
• Анашкин С. Разглядеть в чужом самого себя // Искусство кино. 2008. № 1. С. 80-87.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-53885.ln-ru Профиль Андрея Владимировича Головнёва] на официальном сайте РАН
• [uran.ru/members/corr/golovnev Страница] на сайте УрО РАН
• [www.ihist.uran.ru/about/sovet?cadry_id=13 Страница] на сайте ИИА УрО РАН
• [hist.igni.urfu.ru/people2/client/agents.asp?aid=102 Страница] на сайте исторического факультета УрФУ
• [biography.usu.ru/?base=mag&id=a_0282 Страница] на сайте «Уральский государственный университет в биографиях»
• [rfaf.ru/rus/video/203 Фильмы Андрея Головнёва] на сайте РФАФ
• [rfaf.ru/rus/library/202 Статьи Андрея Головнёва] на сайте РФАФ
• [www.ethnobs.ru Этнографическое бюро]

Отрывок, характеризующий Головнёв, Андрей Владимирович

Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.