Головщиков, Константин Дмитриевич

Константин Дмитриевич Головщиков
Дата рождения:	16 (28) января 1835(1835-01-28)
Место рождения:	Ярославль
Дата смерти:	15 (27) января 1900(1900-01-27) (64 года)
Место смерти:	Ярославль
Страна:	Российская империя
Место работы:	Демидовский лицей
Альма-матер:	Ярославская духовная семинария
Известен как:	краевед Ярославской губернии

Константин Дмитриевич Головщиков (1835—1900) — краевед Ярославской губернии, журналист.

Биография

Константин Головщиков родился в Ярославле 16 (28) января 1835 года в семье протоиерея Казанского монастыря. Окончил курс в Ярославской духовной семинарии, но от духовной карьеры отказался и поступил на службу в губернскую казённую палату.

Служащий Демидовского лицея с 1864 года, состоял в нём секретарём Совета и Правления с 1868. Действительным член Ярославского губернского статистического комитета и Ярославской и Тверской учёных архивных комиссий. Гласный городской думы.

Его статьи и заметки печатали газеты «Ярославские губернские ведомости», «Северный край», «Волжско-Камское слово», журналы «Русская старина», «Библиограф». В 1881—1882 годах Головщиков был редактором неофициальной части «Ярославских губернских ведомостей», с 1886 года — редактором «Ярославского листка объявлений». Один из авторов «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона».

Константин Дмитриевич Головщиков умер 15-16 (27-28) января 1900 года в родном городе.

Труды

Наиболее известны его труды по истории Ярославля и городов Ярославской губернии.

• «Черты жизни и деятельности Демидовского высших наук училища и потом лицея, с биографий П. Г. Демидова». Ярославль: Тип. Губ. правл., 1869. — 72 с.
• «Род дворян Демидовых». Ярославль: Тип. Губ. правл., 1881. — 106 с.
• «Павел Григорьевич Демидов и история основанного им в Ярославле училища (1803—1886 гг.)». Ярославль: Тип. Г. В. Фальк, 1887. — 225 с.
• «Историко-этнографический очерк Ярославской губернии» (1887)
• «Ярославская губерния. Историко-этнографический очерк». Ярославль: Тип. Губ. правл., 1888. — 65 с.
• «История города Ярославля». Ярославль: Л. Н. Пастухов, 1889. — 279 с.
• «Город Молога и его историческое прошлое». Ярославль: П. М. Подосенов, 1889. — 73 с.[ru.wikisource.org/wiki/Город_Молога_и_его_историческое_прошлое]
• «Город Романов-Борисоглебск и его историческое прошлое». Ярославль: В. К. Иванов, 1890. — 71 с.
• «Город Данилов и его уезд». Ярославль: Тип. Губ. земск. управы, 1890. — 30 с.
• «Город Рыбинск, его прошедшее и настоящее». Ярославль: Тип. Г. В. Фальк, 1890. — 89 с.
• «Город Пошехонье и его уезд». Ярославль: Тип. Губ. земск. управы, 1890. — 46 с.
• «Очерк жизни и учёных трудов бывших питомцев ярославской духовной семинарии». Вып. 1—2. — Ярославль: Тип. Губ. земск. управы, 1893.
• «Деятели Ярославского края». Вып. 1-2. Ярославль: Ярославская губ. ученая архивная комиссия, 1898—1899.
• «История Демидовского юридического лицея в Ярославле (1803—1899 гг.)». Ярославль: Типо-литогр. Э. Г. Фальк, 1900. — 104 с.

Источники

• Головщиков, Константин Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.uniyar.ac.ru/index.php/Головщиков_Константин_Дмитриевич Статья на сайте ЯрГУ им. П. Г. Демидова]

Отрывок, характеризующий Головщиков, Константин Дмитриевич

В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.