Голод в КНДР

Голод в КНДР (кор. 북한기근, пукхан кигын), который в совокупности с экономическим кризисом в стране известен под эвфемистическим обозначением Трудный поход (кор. 고난의 행군, конан-ый хэнгун), продолжался с 1995 по 1999 годы и унес, по разным оценкам, от 10 тыс. до 3 млн жизней (0.5..15 % населения). Согласно оценкам экспертов, голод был вызван резким сокращением международных поставок, неэффективной политикой северокорейского руководства, низкими урожаями в стране, а также погодными условиями (наводнения, засухи). Правительство Северной Кореи признаёт факт голода и экономических трудностей в стране и утверждает, что они вызваны экономическими санкциями против КНДР.

Исторические предпосылки возникновения голода

См. также: История КНДР

Исторически Северная Корея менее приспособлена для земледелия, чем Южная — бо́льшую часть территории Северной Кореи составляют горы. В период японского правления в Корее колониальная администрация делала упор на развитие индустрии на севере Кореи, в то время как юг колонии рассматривался как житница Японской империи. Получение Кореей независимости и разделение страны в 1945 году вынудило правительство Северной Кореи искать новые методы решения сельскохозяйственной проблемы. В 1946 году в северной Корее под руководством советской оккупационной администрации была произведена сельскохозяйственная реформа, в ходе которой была национализирована земля, находившаяся в собственности у богатых корейцев и японцев. После провозглашения КНДР 9 сентября 1948 года, экономика страны долгое время была зависима от помощи, предоставляемой Советским Союзом и Китайской Народной Республикой (с 1950-х годов).

Карточная система

С 1957 года в КНДР функционировала карточная система, которая приняла всеобъемлющий характер начиная с конца 1960-х. Ниже представлены нормы выдачи риса и кукурузы по карточкам (данные актуальны на 1998 год).

Социальная группа	Норма выдачи риса (грамм в день)		Норма выдачи кукурузы (грамм в день)
	В Пхеньяне	В провинции	В Пхеньяне	В провинции
Высокопоставленные чиновники	700	700	0	0
Рабочие	360	180	240	420
Рабочие, занятые на тяжелых работах	480	240	320	560
Служащие	360	180	240	420
Сотрудники спецслужб	560	560	240	240
Военные	420	210	280	490
Студенты	360	180	240	420
Школьники (старшая школа)	300	150	200	350
Школьники (младшая школа)	240	120	160	280
Дети от 3 до 6 лет	180	90	120	210
Дети до 3 лет	60-120	30-60	40-80	70-140
Старики и инвалиды	180	90	120	210

Ситуация в КНДР накануне голода

Конец 1980-х — начало 1990-х годов стало временем распада социалистического лагеря. Для КНДР это стало временем резкого сокращения международной помощи из-за рубежа: в 1990 году СССР потребовал от Северной Кореи платить за импортирумые продукты по рыночным ценам, одновременно сократился объём китайской помощи. Однако северокорейское руководство отказалось от реформирования своей экономической системы. Эта ситуация привела к тяжёлому экономическому кризису: с 1990 по 1995 год ВВП КНДР сокращался. В 1992-1993 годах власти Северной Кореи начали кампанию, призывавшую граждан есть два, а не три раза в день: последнее объявлялось нездоровым. В 1994 году жители отдалённых районов не могли получить еду по карточкам, иногда в течение нескольких дней. После катастрофических наводнений в 1995 году в стране начался голод.

1995—1999: Голод

26 июня 1995 г. в стране начались очень сильные дожди, причем в некоторых регионах за 10 дней выпало более полуметра осадков. В середине августа дождь прекратился, полностью уничтожив урожай, а общий ущерб, причиненный наводнением, был оценен в 15 млрд. долларов. По северокорейским данным, было потеряно 1,5 млн. тонн зерна, разрушен плодоносный слой на 330 тысячах га земли, своих домов лишилось 5,4 млн. человек. Были повреждены дороги и линии электропередач.

С 1995 по 1999 годы в КНДР продолжался голод. Оценки числа погибших колеблются от 220 тысяч до 3,5 миллионов. Во время голода, по сообщениям беженцев, имели место случаи людоедства. Голод привел к значительным изменениям в северокорейском обществе.

Ход кризиса

В силу закрытого характера Северной Кореи, исследователи располагают сравнительно небольшим объёмом информации о ходе кризиса.

Одним из ценных источников является исследование, проведенное южнокорейской буддистской правозащитной организацией «Добрые Друзья» (кор. 좋은벗들). В 1995—1998 годах члены этой организации регулярно нелегально пересекали китайско-северокорейскую границу и опрашивали граждан КНДР. Всего было опрошено 1855 человек. Опрос не был вполне репрезентативен, так как «Добрые Друзья» в основном работали в северных районах КНДР; большая часть опрошенных проживала в провинции Хамгён-Пукто.

На основании собранных материалов «Добрые Друзья» издали книгу «Мы хотим жить по-человечески» (кор. 사람답게 살고 싶소). Первую часть книги составляют записанные свидетельства северокорейцев, а вторую — статистические материалы.

В частности, в книге приведена следующая информация:

• 28,6 % членов семей опрошенных умерли от голода и болезней.
• Наибольший процент смертности наблюдался в двух возрастных группах — среди стариков (умерло 77,3 % людей в возрасте 60-70 лет и 90,7 % — в возрасте свыше 70 лет) и детей до 9 лет (умерло 40,5 %). Наименьший процент смертности наблюдался в возрастной группе от 30 до 40 лет — умерло 6,9 %.
• Наибольшая смертность наблюдалась в провинции Чагандо.
• Большинство опрошенных (57,1 %) считает главной причиной голода катастрофические наводнения, приведшие к недопроизводству продовольствия. 22,6 % опрошенных считает, что за голод несут ответственность власти КНДР, причем примерно половина из них возлагает вину лично на Ким Чен Ира. 4,1 % опрошенных считают, что главная причина голода — экономическая блокада со стороны США.

«Инцидент 6-го корпуса»

Согласно сообщению ряда источников, в 1995 году руководство 6-го корпуса (кор. 6군단) Корейской Народной Армии, дислоцированного в городе Чхонджин, собиралось предпринять попытку государственного переворота. Она была пресечена властями — 40 руководителей заговора были казнены, а сам корпус — расформирован. В то же время, согласно газете «Los Angeles Times», эта информация является непроверенной.

Оценки количества погибших

В силу закрытого характера Северной Кореи точный подсчет числа погибших от голода затруднён. Ниже приведены оценки, сделанные различными экспертами и организациями.

Эксперт\Организация	Оценка
ООН	2 миллиона
Власти КНДР	около 10 тысяч
Маркус Ноланд и Стефан Хаггард	600 тыс.-1 млн
Эндрю Нациос	10 % населения
Хван Чанёп	1-2,5 миллионов
Добрые Друзья (кор. 좋은벗들)	2,8-3,5 миллионов
Джон Хопкинс	2,5 миллионов

Критика систем подсчётов

«…откуда появились якобы миллионы погибших. В середине 1990-х годов ряд западных ученых провели оценки масштабов возможных жертв голода в тех регионах КНДР, которые сильнее всего пострадали от наводнения и засух. Были получены определенные цифры. При этом было подчеркнуто, что это „предполагаемые оценки ситуации в наиболее пострадавших отдельных районах“, повторяю, „отдельных районах“, а не по всей стране. Многие регионы пострадали гораздо меньше. Но другие специалисты взяли эти расчеты и приложили ко всей Северной Корее, отсюда и получились пресловутые миллионы погибших. Не спорю, пострадало вероятно очень много, точных цифр нет, и вряд ли мы их получим в ближайшее время, но не миллионы».

— Джеймс Моррис, директор Всемирной продовольственной программы ООН (World Food Program): «Данные о миллионах жертв голода в КНДР не соответствуют действительности»

Международная помощь

В условиях голода ряд стран и организаций приняли решение оказать помощь Северной Корее. Ниже приведена таблица, показывающая объёмы поставок продовольствия, медикаментов и других средств в КНДР.

Страна	Объём помощи	Период
США США	Поставки на сумму $1010,7 млн	1995-2005
Япония Япония	1,2 млн т продовольствия	1995-2004
Республика Корея Республика Корея	Поставки на сумму $3492,9 млн	1996-2005
КНР КНР	2 млн т. продовольствия	1996-2005
Европейский союз Европейский союз	Поставки мазута на сумму $95,8 млн	1995-2003
Канада Канада	Поставки на сумму $11 млн.

США

США и КНДР традиционно воспринимали друг друга как враждебные государства. Когда в Северной Корее начался голод, Америка согласилась пожертвовать только относительно небольшую сумму денег на помощь голодающим. Однако в 1997 году в рамках Четырёхсторонних переговоров по ядерной программе КНДР было достигнуто соглашение, в рамках которого США начали предоставлять большую помощь Северной Корее и стали главным спонсором страны (официальным спонсором; объём помощи Китая — неизвестен: см. ниже).

В общей сложности с 1995 по 2005 годы США предоставили КНДР помощь на сумму более миллиарда долларов. Более подробная информация доступна в таблице ниже:

Год	Продовольственная помощь		Помощь через KEDO	Медицинская помощь и другие поставки	Всего
	Тонн	Долларов США (млн)
1995	0	0	9,5	0,2	9,7
1996	19500	8,3	22	0	30,3
1997	177000	52,4	25	5	82,4
1998	200000	72,9	50	0	122,9
1999	695194	222,1	65,1	0	287,2
2000	265000	74,3	64,4	0	138,7
2001	350000	58,1	74,9	0	133
2002	207000	50,4	90,5	0	140,9
2003	40200	25,5	3,7	0	29,2
2004	110000	36,3	0	0,1	36.4
2005	25000	5,7	0	0	5,7
Итого	2088984	606	405,1	5,3	1010,7

Япония

С момента провозглашения КНДР в 1948 году отношения между Северной Кореей и Японией были враждебными. Северная Корея обвиняла Японию в нежелании признать и принести официальные извинения за преступления прошлого, а также заявляла, что Япония намеревается силой вернуть в свой состав Корейский полуостров. Япония после заключения в 1965 году Базового договора об отношениях между Японией и Кореей проводила проюжнокорейскую политику и не признавала КНДР в качестве суверенного государства.

Тем не менее, в условиях голода правительство Японии начало предоставлять продовольственную помощь Северной Корее. В свою очередь правительство КНДР также сделало шаг навстречу: Ким Чен Ир признал факт похищения японских подданных северокорейскими спецслужбами и принёс официальные извинения за это преступление. Пятеро японцев вернулись на родину; КНДР заявила, что остальные похищенные умерли. Родителям одной из похищенных — Мэгуми Ёкоты — вернули то, что официально было объявлено останками их дочери. Однако тест ДНК, проведённый в Японии доказал, что останки не являются подлинными. Это событие оказало существенное влияние на японо-северокорейские отношения: премьер-министр Коидзуми приказал свернуть продовольственную помощь КНДР. Позже Япония ввела санкции в отношении Северной Кореи.

Южная Корея

См. также: Политика солнечного света

Северная и Южная Корея не признают друг друга, считая своей территорией весь Корейский полуостров. На протяжении Холодной войны отношения между двумя государствами были резко конфронтационными. Однако после демократизации Южной Кореи в конце 1980-х Юг занял более благоприятствующую позицию по отношению к Северу. В период голода в КНДР руководство Южной Кореи провозгласило «Политику солнечного света» (кор. 햇볕 정책, хэтпёт чончхэк) в отношении Севера. Она базировалась на трёх принципах:

Во-первых, Юг не потерпит вооруженных провокаций со стороны Севера. Во-вторых, Юг не будет стремиться объединить страну, поглотив Север. В-третьих, Юг будет продвигать идеи компромисса и сотрудничества. Оригинальный текст (кор.)   첫째, 북측의 무력 도발을 허용하지 않는다. 둘째, 남측은 흡수 통일을 시도하지 않는다. 셋째, 남측은 화해와 협력을 추진한다.

В рамках этой политики Юг стал предоставлять Северу экономическую помощь. Север, в свою очередь, согласился на создание Кэсонской промышленной зоны, в которой северокорейские рабочие работали на заводах, принадлежащих южнокорейцам, а также на допуск южнокорейских туристов в горы Кымгансан.

КНР

Китай, по оценкам экспертов, скорее не заинтересован в том, чтобы Южная Корея поглотила Северную, так как в этом случае США — союзник Республики Корея и политический оппонент КНР — получат возможности развернуть свои военные базы у китайско-корейской границы. КНР, считая, что международные санкции служат ослаблению северокорейского режима, регулярно выступает против них и оказывает Северной Корее гуманитарную помощь. Поскольку информация о точных объёмах поставок является засекреченной, в настоящее время доступны только примерные оценки объёмов этой помощи. Согласно оценкам советника Всемирного банка Николаса Эберштадта в 1990-е годы КНР поставляла Северной Корее до 90 % всей международной помощи.

Европейский союз

Согласно официальному сайту Еврокомиссии, Европейский союз поставлял помощь Северной Корее с 1995 года и в 1995—2009 годах общие поставки помощи составили больше 366 млн евро.

Последствия голода

Кризис карточной системы

Во время голода система распределения продовольствия по карточкам, существовавшая на протяжении почти всей северокорейской истории, практически прекратила своё существование — большая часть населения страны не могла отоварить свои карточки. В этих условиях люди были вынуждены искать другие способы пропитания. Результатом стало значительное увеличение потока беженцев в КНР, а также спонтанное появление рынков по всей стране.

Увеличение потока беженцев в Китай

См. также: Беженцы из Северной Кореи

В условиях голода многие северокорейцы были вынуждены бежать в КНР. В 1999 южнокорейские социологи провели исследование, в ходе которого установили, что в КНР на 1999 год находилось от 143 до 195 тысяч человек.

По данным организации «Объединение движений за свободу Северной Кореи» (кор. 자유북한운동연합), в настоящее время в Китае находится от 10 до 20 тысяч беженцев из КНДР.

Появление системы рынков

После голода в Северной Корее появились т. н. «общие рынки» (кор. 장마당). На этих рынках северокорейцы торгуют едой, одеждой, бытовой техникой и видеопродукцией. Поскольку существование рынков нарушает действующее в стране законодательство, власти Северной Кореи регулярно пытаются предпринять меры по их закрытию, которые, как правило, саботируются населением и низшими слоями чиновничества.

Окончание голода

Примерно в конце 1990-х — начале 2000-х годов продовольственная ситуация в КНДР относительно стабилизировалась и случаи массового голода прекратились. Согласно мнению международных специалистов по Северной Корее, это было достигнуто благодаря появлению в стране системы рынков и международной помощи. Согласно официальной северокорейской позиции, выход из кризиса был достигнут благодаря тому, что корейский народ сплотился «более монолитно вокруг Полководца Ким Чен Ира» и, «с единой волей и душою поддерживая его сонгунское руководство, ещё решительнее сокрушил все агрессивные происки американских империалистов» и «победоносно завершил „Трудный поход“».

В 2012 году ряд международных экспертов сообщил о росте сбора зерновых в КНДР, сокращении импорта продовольствия и увеличения закупок на внешнем рынке удобрений.

В 2013 году производство продуктов питания в КНДР выросло примерно на 5 %. Основное внимание руководство страны сосредоточило на зерновых культурах — их урожай удалось довести до 5 млн тонн в год в результате модернизации производства и применения удобрений.

По данным А. Ланькова, урожай 2013 года — «первый урожай за 25 лет, которого хватает Северной Корее, чтобы прокормить себя». Урожай 2014 года был ещё более высоким.

См. также

• История КНДР
• Экономика КНДР
• Массовый голод
• Права человека в КНДР

Ссылки

Русскоязычные

• [epochtimes.com.ua/ru/articles/view/2/2398.html Продовольственный кризис в Северной Корее]. The Epoch Times. Проверено 18 августа 2009. [www.webcitation.org/66mdUjhIK Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].

Англоязычные

• [www.wfp.org/countries/korea-democratic-peoples-republic-dprk Korea, Democratic People's Republic (DPRK)] (англ.). Countries. World Food Programme (2009). — Северная Корея на сайте Всемирной продовольственной программы. Проверено 13 мая 2009. [www.webcitation.org/66mdVrR9c Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].
• [www.hrnk.org/hunger/toc.html Hunger and Human Rights: The Politics of Famine] ( (англ.),  (кор.))(недоступная ссылка — история). U.S. Committee for Human Rights in North Korea. — Исследование Комитета США по правам человека в КНДР. Проверено 13 мая 2009.
• [www.hrw.org/en/reports/2006/05/03/matter-survival A Matter of Survival] (англ.). Human Rights Watch. Проверено 13 мая 2009. [www.webcitation.org/66mdXO1xS Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].
• [www.asiapress.org/rimjingang/english/archive/pdf/2012-2013_Hwanghae_Report_ASIAPRESS_North_Korea_Reporting_Team_V004.pdf North Korea: Report on the Famine] // ASIAPRESS INTERNATIONAL - North Korea Reporting Team.

Литература

• Stephan Haggard, Marcus Noland and Amartya Sen. Famine in North Korea: Markets, Aid and Reform. — New York: Columbia Press, 2009. — 369 p. — ISBN 0231140010.
• Andrew S. Natsios. The Great North Korean Famine. — United States Institute of Peace Press, 2002. — 320 p. — ISBN 1929223331.
• Hazel Smith. Hungry for Peace: International Security, Humanitarian Assistance, and Social Change in North Korea. — United States Institute of Peace Press, 2005. — 368 p. — ISBN 1929223587.
• 정광민. 북한기근의 정치경제학. — 서울: 시대정신, 2005. — 280 p. — ISBN 8990959136.

Отрывок, характеризующий Голод в КНДР

Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.