Голод (фильм, 2008)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Голод
Hunger
Жанр

драма
исторический

Режиссёр

Стив Маккуин

Продюсер

Робин Гатч
Лора Гастингс-Смит

Автор
сценария

Стив Маккуин
Энда Уолш

В главных
ролях

Майкл Фассбендер
Лиам Каннингем
Стюарт Грэм
Лиам МакМахон

Оператор

Шон Боббитт

Композитор

Лео Абрахамс
Дэвид Холмс

Кинокомпания

Blast! Films
Broadcasting Commission of Ireland
Film4
Northern Ireland Screen
Wales Creative IP Fund

Длительность

96 мин

Сборы

2 724 474 долл.

Страна

Великобритания Великобритания
Ирландия Ирландия

Язык

английский
ирландский

Год

2008

К:Фильмы 2008 года

«Голод» (англ. Hunger) — кинофильм режиссёра Стива Маккуина о событиях Ирландской голодовки 1981 года, снятый в 2008 году.





Сюжет

Фильм рассказывает о борьбе заключённых из Ирландской республиканской армии за признание за собой статуса политических. Сначала они пытаются добиться этого, отказываясь мыться, носить тюремную одежду и всячески разводя грязь в своих камерах. Однако эта тактика не принесла плодов: узников насильно стригли и мыли, избивая при этом до полусмерти. Наконец, один из них — Бобби Сэндс — решает начать смертельную голодовку

В ролях

Награды и номинации

Награды

Номинации

Напишите отзыв о статье "Голод (фильм, 2008)"

Ссылки

  • «Голод» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.rottentomatoes.com/m/1200841-hunger/ «Голод»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
  • [www.allmovie.com/movie/v452736 Голод] (англ.) на сайте allmovie
  • [www.boxofficemojo.com/movies/?id=hunger08.htm «Голод»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
  • [www.cinematheque.ru/post/139847 Интервью со Стивом Маккуином, в котором он рассказывает о создании фильма Голод]  (рус.)
  • [kinoart.ru/2008/n9-article16.html Голод в журнале Искусство кино]  (рус.)


Отрывок, характеризующий Голод (фильм, 2008)

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.