Голосование по вопросу переименования станции метро «Войковская»

Голосование по вопросу переименования станции метро «Войковская» — событие ноября 2015 года, связанное с попыткой переименования станции метро «Войковская», а также одноимённой железнодорожной станции и всего транспортно-пересадочного узла (ТПУ). Началось в системе «Активный гражданин» 2 ноября 2015 года и завершилось 23 ноября 2015 года в 00:00.

Общие сведения

Участникам голосования были предложены два вопроса — закрытый и открытый. Первый из них:

<…> По мнению сторонников переименования, Войков — не тот человек, именем которого должна называться станция. Их оппоненты утверждают, что ничего страшного в этом нет, к тому же к названию все привыкли. <…> А как считаете вы, нужно ли переименовать «Войковские» станции метро, железной дороги и пересадочный узел?

— допускал четыре варианта ответа: за переименование, против него, «затрудняюсь ответить» и вариант с передачей решения специалистам.

При этом авторы опроса намеренно избежали упоминания роли Петра Войкова в организации расстрела царской семьи, посчитав это обстоятельство дискуссионной темой. Данное обстоятельство стало одним из пунктов критики в адрес голосования.

Ход голосования

Статистика голосования в системе «Активный гражданин»

	за первые два часа	<center>3 ноября, 9:00	<center>3 ноября, 15:00	<center>11 ноября, 15:00
Число участников	<center>более 15 тыс.	<center>111 тыс.	<center>137 тыс.	<center>252 423
из них:
за переименование	<center>чуть более 30%	<center>31%	<center>31%	<center>34%
против переименования	<center>57%	<center>56%	<center>56%	<center>53%
«затрудняюсь ответить»	<center>7%	<center>7%	<center>8%	<center>8%
«это должны решать специалисты»	<center>5%	<center>4%	<center>5%	<center>5%

За первые два часа в опросе о переименовании «Войковской» приняли участие более 15 тысяч человек, а к 15:00 3 ноября — уже 137 тысяч человек, при этом пропорции предпочтений практически не поменялись (см. таблицу).

Следует отметить, что «поразительную стабильность» результатов голосования блогеры из группы активистов «Сохраним Войковскую» обнаружили вечером 2 ноября. Распределение голосов часами не менялось, а приток новых голосов был стабильным вне зависимости от времени суток. Согласно графикам, опубликованным сообществом, скачки на графиках результатов голосования наблюдались 2 ноября только дважды: примерно с 12:00 до 13:00 и с 16:00 до 17:20. Всё остальное время распределение голосов сохранялось постоянным (графики процентного распределения голосов выглядят как горизонтальные прямые), несмотря на постоянный приток новых пользователей. Это вызвало обвинения в накрутке голосов, что усилилось после обнаружения несоответствия количества пользователей приложения и посетителей сайта общему числу голосов за первые сутки.

По состоянию на 11 ноября 2015 года пропорции предпочтений несколько поменялись в пользу сторонников переименования, которые, однако, по-прежнему существенно отставали от сторонников сохранения прежнего названия (см. таблицу).

Технические проблемы

Как сообщил 2 ноября «Московский комсомолец», после запуска опроса о переименовании и первых двух часов работы сервис голосований стал недоступен, продолжительность сбоя не уточняется.

В ходе голосования выявилось и то, что пользователь «Активного гражданина» должен предоставить о себе подробные данные, включающие, помимо прочего, адрес регистрации, адрес проживания, адрес работы, — в противном случае голос мог оказаться незачтённым.

Более того, выяснился и тот факт, что проголосовать за переименование технически намного сложнее, чем проголосовать против него.

В частности, голосование за переименование невозможно было завершить после первого вопроса: система выдавала дополнительный второй вопрос, которого не было при остальных вариантах ответа. Тем самым сторонники переименования вынуждены были тратить больше времени и сил. Иначе говоря, они были поставлены в невыгодное положение.

Невыгоды сторонников переименования не ограничивались этим обстоятельством. Если пользователь предлагал свой вариант названия или передавал выбор специалистам, то кнопка «Завершить голосование» нажималась не с первого раза и даже не меняла свой цвет с серого на зелёный. В результате пользователь мог вообще не понять, что эту кнопку необходимо нажать.

В создавшейся ситуации писатель В. Н. Крупин высказал мнение, что возникшие затруднения созданы целенаправлено:

…чтобы проголосовать за сохранение станции «Войковская», достаточно нажать кнопку, а если человек голосует за изгнание этого имени с карты Москвы, то необходимо преодолеть различные препятствия. Кто это делает? Зюганов? Мне неизвестно, но это делают специально.

Формулировка вопроса

Помимо прочего, по мнению Анны Даниловой, сама формулировка предложенного вопроса некорректна: «…для сторонников переименования проблема не в том, что „Войков не тот“ и просто кому-то не нравится, а в том, что он убийца». Поэтому, заключает она, гораздо точнее была бы иная формулировка: «По мнению сторонников переименования, станции не должны называться в честь убийц, а Войков был убийцей».

Правовые вопросы голосования и прочее

Как отмечает интернет-издание «Йод», правовые основы функционирования «Активного гражданина» неясны:

Если городские порталы вроде «Наш город» имеют под собой нормативную базу в виде постановлений правительства Москвы, регламентов и тому подобного, то функционирование «Активного гражданина» куда загадочнее. Наличие у системы нормативной базы остаётся под вопросом.

Опросы «Активного гражданина», отмечает «Йод», не соответствуют федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», поскольку глава 5 этого закона не предусматривает возможности интернет-голосования. Поэтому все результаты «Активного гражданина» носят лишь информационный характер и не могут быть использованы для принятия решений на уровне местного самоуправления.

Сам факт именования проводимого опроса о переименовании референдумом стал предметом критики со стороны московских коммунистов в лице Сергея Селиванкина, который обвинил «ответственных лиц» в подмене понятий: термин «референдум», согласно действующим нормам законодательства, имеет совершенно другое толкование и достаточно сложную процедуру проведения.

Иные пункты критики

В своих комментариях, высказанных в период голосования по станции метро «Войковская», координатор общественного проекта «За переименование Войковской» Антон Худяков напомнил, что в связи с подготовкой к 70-летию Победы станция метро «Улица Подбельского» очень быстро сменила название на «Бульвар Рокоссовского» без проведения каких-либо опросов, а станция метро «Братеево» превратилась в «Алма-Атинскую», несмотря на 7 тысяч подписей, собранных против этого решения.

Инструмент голосования, созданную мэрией Москвы систему «Активный гражданин», и прежде подвергали критике за «сомнительные формулировки вопросов» и за использование мэрией «для имитации участия жителей в принимаемых властями решениях». К участию в голосованиях пользователей привлекают довольно просто: участники голосований получают баллы, а накопленные баллы можно потратить на призы и подарки. Таким образом, заключают журналисты интернет-издания «Йод», «приложение превращается в игру, где главное — результат, и уже неважно, за что именно голосовать».

Небезынтересно и то, что в голосовании мог принять участие любой владелец мобильного телефона с российским кодом (а не одни лишь москвичи), а при наличии нескольких сим-карт проголосовать можно было неоднократно.

Сам факт голосования также подвергают критике по различным основаниям. В частности, общественный активист Антон Худяков напомнил, что спор о выборе названия станции метро «Алма-атинская» был решён безо всякого голосования при наличии нескольких тысяч подписей против нынешнего варианта (см. врезку).

Юрист Николай Бобринский также посчитал непонятным решение мэрии выставить на голосование именно «Войковскую»:

…не понятно, почему «активных граждан» решили спросить именно о «Войковской», в то время как другие станции метро в последние годы неоднократно переименовывали без каких-либо опросов.

Более существенным, однако, следует признать тот факт, что в условиях правового государства голосование абсолютно неприемлемо в тех случаях, «когда в результате происходит необоснованное отчуждение основных прав личности». Поскольку причастность Войкова к расстрелу царской семьи не оспаривается, пишет Бобринский, «увековечение памяти о Войкове в публичном пространстве» означает, что государство «либо одобряет расправу над царской семьей, либо не придаёт ей существенного значения». В любом случае, по мнению Бобринского, происходит нарушение прав жертв насилия: расстрелянных Николая II, его супруги, детей и слуг.

Итоги голосования

Голосование завершилось 23 ноября 2015 года в 00:00. Участники опроса о переименования станции Московского метрополитена «Войковская», одноимённой железнодорожной станции и пересадочного узла (304 075 человек) проголосовали следующим образом: за переименование — 35 %, против — 53 %, затруднились с ответом — 7 %, остальные 5 % считают, что этот вопрос должны решать специалисты.

С конца ноября 2015 года результаты голосования о переименовании станции метро «Войковская» в системе «Активный гражданин» стали доступны всем желающим. Эти результаты позволяют сделать ряд выводов:

• уже в первые четыре дня высказалась значительная часть «активных граждан» (70 %);
• именно в эти дни был сформирован предварительный расклад голосов;
• в течение трех недель общая тенденция не менялась;
• процентные показатели, полученные в разные дни, схожи.

Статистика голосования в отдельные дни

	<center>8 ноября	<center>21 ноября
Доля голосов против переименования	<center>41,23%	<center>59,93%

Аномальными, сообщает «Комсомольская правда» оказались лишь два дня, один из которых — 8 ноября: в этот день программа «Вести недели» с Дмитрием Киселёвым показала сюжет о «Войковской», и почти половина из 9876 проголосовавших высказалась за переименование. Вторая аномалия пришлась на 21 ноября, когда преобладали «консерваторы» (сторонники сохранения названия).

Итоги голосования были встречены многочисленными комментариями.

Отрывок, характеризующий Голосование по вопросу переименования станции метро «Войковская»

– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.