Голсуорси, Джон

Джон Голсуорси
John Galsworthy
Псевдонимы:	Джон Синджон (John Sinjohn)
Место рождения:	Кингстон-апон-Темс, Суррей, Англия, Британская империя
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Род деятельности:	прозаик, драматург
Язык произведений:	английский
Премии:	Нобелевская премия по литературе (1932)
Награды:
[www.lib.ru/INPROZ/GOLSUORSI/ Произведения на сайте Lib.ru]

Джон Го́лсуорси (англ. John Galsworthy ([ˈɡɔːlzwɜrði]; 14 августа 1867, Кингстон-апон-Темс, Суррей — 31 января 1933, Лондон) — английский прозаик и драматург, автор знаменитого цикла «Сага о Форсайтах», лауреат Нобелевской премии по литературе (1932).

Биография

Джон Голсуорси родился 14 августа 1867 года в английском городе Кингстон-апон-Темс (графство Суррей, сейчас в составе Большого Лондона), в зажиточной семье. Его отец был юристом и директором нескольких компаний, а мама была дочерью владельца заводов. Учился на адвоката в привилегированной школе Харроу, затем в Оксфордском университете. В университете стал известным спортсменом в игре в крикет и футбол. В этот период он увлекался также чтением Теккерея, Диккенса и Мелвила, слушал Бетховена. Однако Голсуорси, судя по всему, не видел себя в этой профессии и вместо того, чтобы начать карьеру в юриспруденции, уехал путешествовать за границу, где формально он должен был смотреть за семейным бизнесом в сфере морских перевозок.

Во время своих путешествий он на рейсе из Австралии встретил Джозефа Конрада, который на тот момент был первым помощником капитана и с которым они стали близкими друзьями. Именно Голсуорси убедил Конрада публиковать свои рассказы о путешествиях, став своего рода инициатором литературной карьеры второго.

Когда умер отец Голсуорси в 1904 году, он стал финансово независимым.

В 1905 году Голсуорси женился на Аде Пирсон (1864—1956), бывшей жене двоюродного брата. В течение десяти лет до этой женитьбы Голсуорси тайно встречался со своей будущей женой. Ада стала прототипом для многих героинь произведений Голсуорси. Во время Первой мировой войны работал в военном госпитале во Франции. Провел несколько лет на ферме Винстон, где занимался строительством с 1908 года, а с 1923 эта ферма стала его другим домом.

В 1921 году совместно с Кэтрин Эми Доусон-Скотт основал ПЕН-клуб; стал его первым главой.

В 1929 году за заслуги перед литературой стал членом ордена Заслуг.

В ноябре 1932 года Голсуорси была присуждена Нобелевская премия по литературе. Он в это время страдал от сильных головных болей в результате неуклонно росшей опухоли мозга и английские писатели смогли поздравить коллегу только заочно.

Голсуорси скончался 31 января 1933 года в Лондоне. Последние семь лет своей жизни жил в Западном Сассексе. По воле автора его тело было кремировано, а пепел развеян с самолета.

Литературная карьера

Первой книгой, опубликованной Голсуорси в 1897 году, стал сборник коротких рассказов От четырёх ветров. За ним последовал «поэтичный в своем трагизме», по отзыву высоко оценившего его Джозефа Конрада, роман Джослин. Эти две и несколько последующих работ были им изданы под именем Джон Синджон. Его первая пьеса Серебряная коробочка вышла в 1906 году и имела успех, за которой в том же году последовал роман Собственник, первая книга из трилогии о Форсайтах. Хотя Голсуорси писал и пьесы, и романы, он в этот период всё-таки предпочитал работать над пьесами, основной темой которых, как и у многих других писателей того времени, были классовые и социальные взаимоотношения.

Голсуорси стал популярен и как драматург. В его пьесах рассматривалась проблематика неравенства в обществе и несправедливость в отношение к беднякам. В пьесе «Серебряная коробочка» (1906) говорилось, что существует один закон, как для богатых, так и для бедных, а в пьесе «Справедливость» писатель выступал за судебную реформу.

Главной темой творчества Голсуорси является мир собственников и собственности, которая превращает людей в своих рабов. Этот мир противопоставляется миру красоты и свободы. Так, например, в пьесе «Вилла Рубейн» конфликт разворачивается вокруг столкновения мира художника с миром буржуа, в котором основной ценностью человека считается его богатство.

Однако сейчас Голсуорси лучше известен благодаря своим романам, особенно Саге о Форсайтах, трилогии об одноимённой семье. Написанная в период с 1906 по 1921 год это своего года параллель романа «Будденброки» Томаса Манна. Голсуорси рассматривал роман, как социальный диспут. Он считал долгом писателя исследовать проблему общества, но не представлять решение. Сам автор признавался, что перед написанием Саги, он перечитал Киплинга, Золя, Тургенева, Толстого и Флобера.

В этой трилогии, как и в других романах, подробно описана жизнь социальных классов, особенно высшего слоя среднего класса. Несмотря на симпатию к своим героям, Голсуорси показывает их замкнутость, снобизм, жадность и порою сомнительные моральные принципы. Он считается одним из первых писателей Эдвардианской эпохи, который поставил под сомнение идеалы общества, превозносимые в более ранней литературе Викторианской эпохи. Хотя Голсуорси и показал изменения семьи среднего класса в Англии, но сам он говорил о том, что английское общество мало изменилось.

В саге рассказывается о трех поколениях британского среднего класса перед 1914 годом. История о Форсайтах была смоделированная с Артура Голсуорси, кузена писателя. Так, событие, когда Сомс изнасиловал свою жену, написана на основе реальных событий, что произошли с Адой и её бывшим мужем Артуром. Ромен Ролан, автор романа «Жан-Кристоф», ввел специальный термин роман-река, чтобы описать подобные романы, которые можно читать отдельно, но все же описывают ту же тему.

Форсайты, как главные герои появляются еще в рассказе «Спасение Форсайта» и пьесе «Цивилизованный». Именно в них появляется черты Форсайтов, как собственников.

Голсуорси позиционировал себя, как реалист и противопоставлял правдивость изображения так называемому «чистому искусству», считая его лживым. Целью искусства, про что он говорил в своих статьях «Аллегория о писателе», «Туманные мысли об искусстве», а также «Искусство и война», он считал общественное назначение искусства и вдохновение жизнью.

Как романист Голсуорси считал важным уловить взаимосвязь между жизнью героя, его характером и его мыслью. Самым важным условием романа есть наличие «жизненно-правдивого» героя романа.

В своем творчестве он выступал за многие реформы, включая реформу судебной системы, борьбу за права женщин, борьбу за права животных и противостояние цензуре.

Джон Голсуорси стал автором 20 романов, 27 пьес, 3 сборников поэзии, 173 рассказов, 5 эссе, 700 писем и многих других набросков на разные темы. Популярность его произведений упала после смерти автора, на его творчество было много нападок от Лоуренса и Вирджинии Вульф, но удачная адаптация «Саги о Форсайтах» в 1967 году вернула интерес к его работам. Голсуорси повлиял на творчество Томаса Манна, произведения автора были широко известны во Франции и России.

Библиография

• От четырех ветров: сборник рассказов, 1897
• Джоселин, 1898
• Вилла Рубейн: роман, 1900
• Остров фарисеев: роман, 1904
• Сага о Форсайтах: Собственник, 1906, Последнее лето Форсайта, 1918; В петле, 1920; Пробуждение, 1920; Сдается в наем, 1921
• Справедливость: пьеса, 1910
• Старший сын: пьеса, 1912
• Полный месяц: пьеса, 1915
• Гротески, 1917-1918
• Путь святого, 1919
• Современная комедия: Белая обезьяна, 1924; Идиллия, 1926; Серебряная ложка, 1926; Встречи, 1926; Лебединая песня, 1928
• Конец главы: Девушка ждет, 1931; Пустыня в цвету, 1932; На другой берег, 1933
• Сборник поэзии Джона Голсуорси, 1934

Сочинения и издания

• Works, v. 1-30, L., 1923-36;
• Letters. 1900—1932, ed. by E. Garnett, L., 1934:

В русских переводах

• Голсуорси Д. Собр. соч., т. 1-12, Л., 1929;
• Голсуорси Д. Собр. соч., т. 1-16, М., 1962;
• Голсуорси Д. Собрание сочинений, т. 1-8. М., 1983
• Голсуорси Д . Сага о Форсайтах, т. 1-2, М., 1956
• Голсуорси Д. Новеллы, М., 1957;
• ГолсуорсиД. Драмы и комедии, М., 1956.
• Голсуорси Д. Джослин. Роман, рассказы/пер. А.Кудрявицкого. М.: Политиздат, 1991.
• Голсуорси Д. Конец главы. Трилогия. М.: ГИХЛ, 1961.
• Голсуорси Д. Сага о Форсайтах, т. 1-4, пер. под общ. ред. М. Ф. Лорие, М.:"Правда", 1983.

Экранизации

• «Английский вальс» (по пьесе «Джой»; режиссёр Гитис Лукшас), 1982
• «Двадцать один день» / 21 days (together) (режиссёр Бэзил Дин), 1940
• «Нечестная игра» («Грязная игра», «Поигрывание кожей») / Skin Game, The (режиссёр Альфред Хичкок), 1931
• «Сага о Форсайтах» / That Forsyte Woman США, 1949
• «Сага о Форсайтах» / The Forsyte Saga (сериал, 26 серий), Великобритания, ВВС, 1967
• «Сага о Форсайтах» / The Forsyte Saga (сериал, 10 серий 2 сезона), Великобритания, 2002

Литература

• Левидова И. М. Джон Голсуорси: Биобиблиографический указатель. М., 1957
• Тугушева М. Джон Голсуорси. М., 1973
• Дюпре К. Джон Голсуорси. М., 1986
• Н. Михальская. «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси. – М: Прогресс, 1974

Ссылки

• [www.lib.ru/INPROZ/GOLSUORSI/ Джон Голсуорси] в библиотеке Максима Мошкова
• [sokolwlad.narod.ru/english/texts/saga01/saga01.html Джон Голсуорси: Собственник] — на русском и английском языках
• [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/GOLSUORSI_DZHON.html Статья в энциклопедии «Кругосвет»]
• [tv-dialog.ru/video.php?id=267 Джон Голсуорси в авторской телепрограмме Александра Карпенко "Книги и люди". Диалог-ТВ, выпуск №29, 2015]

Отрывок, характеризующий Голсуорси, Джон

– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.