Голубева, Валентина Ивановна

Валентина Ивановна Голубева (род. 14 ноября 1954, Минск, Белорусская ССР) — российский специалист в области связей с общественностью и политического консалтинга, в прошлом — участница телевизионной игры «Что? Где? Когда?», капитан первой в истории телеклуба женской команды.

Образование и профессиональная деятельность

Окончила факультет прикладной математики Белорусского государственного университета. Кандидат технических наук.

Была доцентом Белорусской государственной политехнической академии. Ведущая спецкурса «Культура лидерства и тим-билдинг» на кафедре мировой литературы и культуры МГИМО. С 1995 по 2005 год работала в штабах избирательных кампаний в выборные органы различных уровней. Занимала пост директора по развитию российского филиала «Destini Financial Group», директора по стратегии и развитию консалтинговой фирмы «БюроАкцент», директора по стратегии и развитию Центра развития управленческих технологий. С апреля 2006 года занимала пост исполнительного директора Ассоциации компаний-консультантов в сфере общественных связей (АКОС-ICCO).

Участие в телепрограмме «Что? Где? Когда?»

Согласно сайту телекомпании «Игра-ТВ», Валентина Голубева захотела попасть за игровой стол потому, что заочно влюбилась в одного из игроков программы. Отправив письмо в редакцию программы, она сумела пройти отборочный тур и впервые приняла участие в телеигре 29 декабря 1982 года.

В 1985 году Голубева стала капитаном чисто женской команды, впервые сформированной в клубе, и с тех пор играла только в качестве капитана. Всего провела в клубе около 30 игр и является одним из лидеров по проценту одержанных побед. В 2003 году завоевала сразу двух «Хрустальных сов» — в летней и осенней сериях игр. Последнюю игру в клубе сыграла в осенней серии 2005 года как капитан, игра окончилась проигрышем. Периодически присутствует в клубе в качестве зрителя.

Участие в телешоу «Форт Боярд»

В сезоне 2013 года Валентина Голубева приняла участие в телешоу «Форт Боярд» в составе команды «Разнорабочие», в итоге ставшей победительницей сезона, выиграв все три своих игры.

Ссылки

• [chgk.tvigra.ru/znatoki/?golubeva Валентина Голубева] на сайте телекомпании «Игра-ТВ»
• [www.prfiles.ru/people/?a=view&id=87 Валентина Голубева] в журнале PR-files

</tr></table>

Отрывок, характеризующий Голубева, Валентина Ивановна

Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.