Голубев, Александр Александрович

Александр Александрович Голубев
Дата рождения:	1841(1841)
Дата смерти:	1895(1895)
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	историк, юрист
Альма-матер:	Московский университет

Александр Александрович Голубев (1841—1895) — российский публицист, юрист и историк.

Биография

Александр Голубев родился в 1841 году; образование получил на юридическом факультете Московского университета.

По окончании университетского курса служил несколько времени в Московском архиве министерства юстиции.

Помещал преимущественно в московских печатных периодических изданиях мелкие исторические рассказы и романы, в которых рисовал картины нравов и быта древней Руси.

В 1891 году отдельно издал в городе Москве роман «Бродячая вольница», описывающий быт бурлаков.

А. А. Голубеву также принадлежат историко-юридические работы: «Сыскной приказ в 1730—1773 гг.», «Расправочная палата при сенате» и «Исторический очерк Священного синода до 1740 года», напечатал в «Описаниях документов и бумаг Московского Архива Мин Юстиции».

Александр Александрович Голубев умер в 1895 году.

Отрывок, характеризующий Голубев, Александр Александрович

– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!