Голубев, Георгий Гордеевич

Георгий Гордеевич Голубев
Дата рождения	7 апреля 1919(1919-04-07)
Место рождения	с. Жгутово, ныне Красноярский край
Дата смерти	12 апреля 2005(2005-04-12) (86 лет)
Место смерти	Киев
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1940—1977
Звание
Часть	16-й гвардейский истребительный авиационный полк
Командовал	эскадрильей
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
Связи	Бондаренко, Василий Ефимович, Сухов, Константин Васильевич

Георгий Гордеевич Голубев (1919—2005) — командир звена 16-го гвардейского истребительного авиационного Сандомирского полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта. Герой Советского Союза.

Биография

В 1939 году был направлен в Херсонскую лётную школу, где не оказалось вакантных мест; был перенаправлен в Ульяновскую школу пилотов Осоавиахима, куда и зачислен. По окончании школы был направлен лётчиком-инструктором во вновь организуемую авиашколу в Цнорис-Цхали.

В Красной Армии с декабря 1940 года. Принимал участие в Великой Отечественной войне с 15 августа 1942 года (по другим данным — с 17 сентября 1942 года). Воевал на Закавказском, Северо-Кавказском, Южном, Четвёртом Украинском, Втором Украинском и Первом Украинском фронтах. Вступил в ряды ВКП(б) в 1943 г.

Покрышкин внимательно следил за действиями каждого из нас, присматривался, поправлял, учил.

Как-то, возвращаясь с аэродрома, он сказал мне:

— Ты ведь земляк, Голубев! Давай летать вместе.

Я растерялся, не мог найти нужных слов для ответа. Мне оказывалось большое доверие — прикрывать уже известного к тому времени лётчика страны. Александр Иванович, видимо, понял мою растерянность и мягко положил руку мне на плечо.

— Это не так трудно, Жора. Ты должен уметь читать мои мысли, а я буду угадывать твои. В воздухе никаких лишних слов! Сообщай по радио только самое нужное — коротко и ясно. А главное — держаться в паре…

Так стал я ведомым прославленного аса, Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина, тогда ещё гвардии капитана.

23 августа 1943 года Г. Г. Голубев прикрыл своего ведущего, подставив свой самолёт под выстрелы атакующего «Мессершмитта». Голубеву удалось дотянуть подбитый истребитель до линии фронта и покинуть его с парашютом.

Всего выполнил 320 боевых вылетов на И-16 и «Аэрокобре», в 105 воздушных боях лично сбил 15 самолётов противника, «обеспечил сбитие» своим ведущим 35 вражеских машин.

Награды и звания

• Герой Советского Союза (Орден Ленина и Медаль «Золотая Звезда»);
• два ордена Красного Знамени;
• два ордена Отечественной войны I степени ;
• орден Отечественной войны II степени;
• три Ордена Красной Звезды ;
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени.
• Почётный гражданин города Васильков Киевской области.

Библиография

• Голубев Г. Г. [militera.lib.ru/memo/russian/golubev-gg/ В паре с «сотым»]. — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. с ил: 14 л. ил. — 100 000 экз.
• Голубев Г. Г. Друзья мои лётчики.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3009 Голубев, Георгий Гордеевич]. Сайт «Герои Страны».

• [airaces.narod.ru/all14/golubev.htm Георгий Гордеевич Голубев на сайте «Красне соколы»].

Отрывок, характеризующий Голубев, Георгий Гордеевич

– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.