Голубков, Платон Васильевич
| Платон Васильевич Голубков | |
 | |
| Род деятельности: |
купец, благотворитель, коллежский советник |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Платон Васильевич Голубков (13 ноября, 1786 — 3 апреля, 1855) — русский купец, благотворитель, коллежский советник.
Биография
Уроженец Костромы, родился 13 ноября 1786 г., провел детство и молодость в большой бедности, учился грамоте по грошовому календарю, но, будучи чрезвычайно любознателен, целые ночи проводил без сна за чтением в холодных покоях Костромской губернской библиотеки. Начал службу писцом, потом плавал по Каспийскому морю и, наконец, занялся питейными откупами, казёнными поставками и золотопромышленностыо в Сибири, чем и нажил большое состояние. Значительную часть своих доходов Голубков тратил на благотворительность и на пользу науки. Им пожертвованы крупные суммы на устройство в Иркутске девичьего института (в 1841 г. и след. более 100000 р. асс), на приюты в Костроме, Петергофе и Красноярске, на стипендии в Петербургских училищах ордена св. Екатерины и Александровском сиротском корпусе. Много денег пожертвовал он на церкви (в Далмации, на Камчатке, в своем подмосковном селе Мышецком и др.) и вообще на бедных; так, он дал в 30-х годах 500000 р. асс. на бедных жителей г. Москвы. Его очень занимала мысль о возвышении торгового значения России в Азии; желая ознакомить русское купечество со странами Востока и указать пути сбыта русским мануфактурным произведениям, он издал ряд переводных сочинений и материалов: 1) «Собрание актов о привилегиях, дарованных Английским правительством Ост-Индской компании и Лондонскому банку». М., 1843 г.; 2) «Английская Индия в 1843 году», соч. гр. Варрена. М., 1845 г.; 3) «Британская Империя в Индии», соч. гр. Биорнштиерны. М., 1847 г.; 4) «Кабул. Путевые записки в 1836—1838 гг. А. Борнса». М., 1847 г.; 5) «Наполеоновский проект сухопутной экспедиции в Индию». М., 1847 г.; 6) «Афганистан и англичане в 1841 и 1842 гг», соч. К. Ф. Неймана. М., 1848 г.; 7) «Индия под английским владычеством», соч. Баршу де Паноэна. М., 1849 г.; 8) «Путешествие в Бухару А. Борнса». М., 1850 г. Кроме того им изданы: «Автобиография Суворова» (1848 г.), «Биография кн. Д. М. Пожарского» и «О ветхозаветных преобразованиях» Смирнова.
Голубков оказывал помощь и учёным обществам: Русское Географическое общество получило от него в 1848 г. — 22000 р. на издание карты Азии и иа перевод и издание сочинения К. Риттера «Земледелие в отношении к природе и человеку» (К. Риттер, «Землевладение Азии. Перевел и дополнил П. Семенов. Издание на иждивение члена-соревнователя П. Голубкова». СПб., 1856 г.), в 1850 г. — 3000 р. на путешествие члена общества П. И. Небольсина и в 1851 г. — 30000 р. на Камчатскую экспедицию; Обществу истории и древностей Российских пожертвовал в 1849 г. 1000 р.; Русскому Археологическому обществу в 1850 г — 500 р. на премию и в 1851 г. — более 3000 р. на издание жития св. Бориса и Глеба и 3000 р. на украшение Остромирова Евангелия. Четыре ученых общества избрали его своим почетным членом. Голубков скончался 3 апреля 1855 г. и погребен в Москве в Донском монастыре. На надгробном его памятнике находится следующая эпитафия:
Далмат и Алеут молитвы шлют о нём;
Усердие его ко благу ближних знают
И сам великий царь, и царственный весь дом;
Был пользы общия ревнитель,
В нижней части надгробного памятника сохранились следы сильно попорченного фамильного герба (перекрещивающиеся меч и четырёхконечный крест), факт официального утверждения которого не выяснен.
Источники
- Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
- Голубков, Платон Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Напишите отзыв о статье "Голубков, Платон Васильевич"
Отрывок, характеризующий Голубков, Платон Васильевич
– Да что, солдатенок…– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
