Голубоглазый соул
| Голубоглазый соул | |
| Истоки: | |
|---|---|
| Место и время возникновения: |
1960-е, США |
Голубоглазый соул (англ. blue-eyed soul), белый соул (англ. white soul) — музыка в стилях ритм-н-блюз и соул, исполняемая артистами с белым цветом кожи. Этот термин был впервые употреблён в середине 1960-х годов применительно к белым певцам, исполнявшим ритм-н-блюз и соул в той же манере, что и чернокожие исполнители, продвигаемые такими звукозаписывающими компаниями, как Motown Records и Stax Records. Использование термина в 1960-е годы, когда в американском обществе ещё были сильны расистские тенденции, вызвало некоторые споры[1].
Термин продолжал использоваться также в последующие годы. В частности, в 1989 году в журнале Ebony была опубликована статья с сетованиями на то, что белые артисты «захватили» ниши ритм-н-блюза и соула[2]. В этом же журнале спустя десять лет, в 1999 году, появилась ещё одна статья, посвящённая голубоглазому соулу, где в большей степени рассматривались не художественные особенности этого жанра, а экономическое неравенство людей с разным цветом кожи, сохраняющееся, по мнению автора статьи, в американской музыкальной индустрии[3].
См. также
Напишите отзыв о статье "Голубоглазый соул"
Примечания
- ↑ Robert Fontenot. [oldies.about.com/od/soulmotown/g/blueeyedsoul.htm Oldies Music Glossary: Blue-Eyed Soul]. About.com (22 мая 2012). Проверено 7 августа 2014.
- ↑ Dalton Narine. [www.highbeam.com/doc/1G1-7698861.html Blue-eyed soul: Are Whites Taking over Rhythm & Blues?]. Ebony (1 июля 1989). Проверено 7 августа 2014.
- ↑ Zondra Hughes. [www.highbeam.com/doc/1G1-57046398.html Are Whites Stealing Rhythm & Blues?]. Ebony (1 ноября 1999). Проверено 7 августа 2014.
Ссылки
- [www.afisha.ru/article/bowie-rules-the-world/page2/ Как Дэвид Боуи повлиял на мировую поп-музыку: От Лу Рида и Игги Попа до Arcade Fire]
|
Это заготовка статьи о музыкальном жанре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Голубоглазый соул
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
