Голубянки

</td>

   </tr>

Голубянки
Самец голубянки икар
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Членистоногие Класс: Насекомые Отряд: Чешуекрылые Семейство: Голубянки
Латинское название
Lycaenidae Leach, 1815
подсемейства
Curetinae Liphyrinae Lipteninae Червонцы (Lycaeninae) Miletinae Polyommatinae Poritiinae Хвостатки (Theclinae)

Голубя́нки (лат. Lycaenidae; устаревшее название — Cupidinidae) — семейство дневных бабочек. Насчитывает более 5200 видов в мировой фауне, распространённых преимущественно в тропиках, из них около 450—500 — в умеренном поясе северного полушария.

Описание

Нижняя сторона крыльев голубянки икар

Нижняя сторона крыльев голубянки гороховой

Бабочки обычно небольшие, с хорошо выраженным половым диморфизмом, особенно в окраске крыльев — самцы окрашены в более яркие тона. Размах крыльев большинства видов семейства 20—40 мм, у тропических видов максимум до 60 мм (например Thecla coronata). Крылья широкие. Иногда задние крылья обладают тонким коротким «хвостиком» (у хвостаток).

Обычно окраска верхней стороны крыльев самок тёмно-бурая с желтоватыми или оранжевыми пятнышками в их краевой части. Отличия самцов от самок заключаются в том, что желтоватые пятна у них сокращаются или исчезают (хвостатка падубовая, большинство червонцев, зефир берёзовый). Крылья становятся или одноцветно бурыми, или на них более-менее ярко проступает синий (Lycaena) или огненно-красный фон (Cupido). Голубая или огненная окраска у самок выражена слабее, чем у самцов тех же видов, тёмных элементов рисунка сохраняется больше, в частности сильнее выражен рисунок, соответствующий глазкам нижней стороны. Снизу окраска крыльев буроватая или сероватая.

Для многих видов Lycaena и Cupido характерен глазчатый рисунок на нижней стороне крыльев. Такой рисунок мы можем наблюдать у голубянки икар. Он состоит из двойного ряда чёрных пятнышек вдоль края, разделённых оранжевой каёмкой, обыкновенно распадающейся на отдельные оранжевые луночки; из ряда глазков в светлых ободках, проходящих поперёк передних и задних крыльев на половине расстояния между краем и концом средней ячейки; из точек и чёрточек на поперечных жилках каждого крыла и из нескольких глазков на прикорневой части крыльев. У некоторых видов этот рисунок проявляется и на верхней стороне крыльев. Наиболее постоянным элементом являются краевые пятна и наиболее полно этот рисунок выражен у самок.

Нижняя сторона крыльев теклы берёзовой

Нижняя сторона крыльев Celastrina argiolus

У голубянок родов Tecla, Callophrys и Zephyrus рисунок нижней стороны крыльев состоит только из поперечных полосок и пятна в виде глазков обособляются только у края задних крыльев, и то не у всех видов. Между этими типами рисунков мы можем наблюдать — правда только на юге — и связующие звенья в лице Thecla rhymnus и голубянки гороховой. При внимательном рассмотрении рисунков крыльев голубянки гороховой и наших обычных голубянок можно заметить, что глазчатый рисунок может быть сведён к поперечно-полосатому, распадающемуся на отдельные пятнышки (при исчезновении одних элементов и небольшой перегруппировке других). У Celastrina argiolus чёрные пятнышки узкие и вытянуты в поперечном направлении, этим указывая на своё происхождение от разорвавшейся на мелкие чёрточки поперечной линии.

Эволюционное изменение рисунка крыльев голубянок можно проследить при сравнении отдельных видов и изучении индивидуальной изменчивости в пределах одного вида. Эти изменения сводятся к исчезновению глазков в прикорневой области и постепенному недоразвитию краевого рисунка, начиная с передних крыльев и заканчивая задним углом задних крыльев. Например, у отдельных особей голубянки икар прикорневые точки могут совсем исчезнуть. Дальнейшее изменение рисунка заключается либо в полном исчезновении глазков, либо в их разрастании и слиянии в продольном направлении, вдоль жилок крыла. Так, у «слепой» формы голубянки лесной глазки исчезают вовсе. В простых случая глазки принимают клинообразную форму или, сопровождаясь добавочными точками, получают форму восклицательных знаков. Наблюдается также слияние пятнышек, расположенных в одной ячейке. Наиболее часто наблюдается слияние глазков I ячейки передних крыльев и из них формируется изогнутая чёрная полоска в виде лежащей скобки. Такое изменение можно встретить среди осеннего поколения голубянки икар. В крайних случаях с глазками сливаются и элементы краевого рисунка, и пятнышки на поперечных жилках, образуя «пальчатый», «лучевой» рисунок. Такой рисунок возникает в опытах в крайних условиях и в природе может возникнуть при необычных метеорологических условиях.

Глаза волосатые, реже голые, овальные с выемкой у основания усиков и окаймлением из белых чешуек. Усики булавовидные. Щупики короткие. Основания усиков без волосистых кисточек. Плечевой жилки нет. Передние ноги короче средних и задних, обычно несегментированные, с одним коготком. Задние голени с одной парой шпор или без неё. Передние ноги самцов слегка недоразвиты (лапки без сегментации), не функционируют при хождении, но в покое не прижаты к телу. Все ноги самок развиты нормально.

Гусеницы голубянок мокрицевидные, короткие, плоские снизу, с сильно выпуклой спиной и очень маленькой головкой. Их длина не превышает 15—20 мм. Они живут на различных породах деревьев и кустарников (хвостатки), травянистых гречишных (многоглазки) или же на бобовых. Гусеницы голубянок ведут одиночный и скрытный образ жизни, они остаются малозаметными на листьях кормовых растений, чему способствует их форма и окраска тела со штриховкой, напоминающей жилки листьев. Многие факультативно или облигатно питаются тлями, червецами и другими равнокрылыми, нередко склонны к каннибализму. Ряд видов — симбионты муравьёв. Их гусеницы живут на растениях вблизи муравейников, а куколки покоятся в гнёздах муравьёв.

Короткие толстые куколки у одних форм прикрепляются к листьям и веткам и придерживаются при помощи паутинистого пояска, у других покоятся в земле в паутинистом плетении. Куколка хвостатки сливовой имеет охранительное свойство, делающее её похожей на птичий помёт. Куколка дубовой хвостатки, будучи потревоженной, издаёт скрипящие звуки. Куколка червонца голубоватого, напоминает несъедобные куколки божьих коровок.

Мирмекофилия

У ряда видов гусеницы живут в муравейниках, находясь с муравьями в симбиотических отношениях, например, с родом Myrmica. Примерно половина всех видов голубянок (Lycaenidae) связаны в своем цикле развития с муравьями. Голубянки образуют с муравьями отношения от факультативных до облигатных и от мутуализма до паразитизма. Гусеницы и куколки голубянок выработали комплекс химических (лихневмоны) и акустических сигналов для контролирования поведения муравьёв. Гусеницы голубянок также выделяют из дорзальной нектароносной железы сладкую жидкость, привлекательную для муравьёв. Муравьи ощупывая этот орган усиками вызывают выделение жидкости, вероятно, содержащей феромоны лихневмоны, обусловливающие поведение муравьёв. Некоторые гусеницы голубянок и риодинид имеют ещё и звукоиздающие органы, регулирующие поведение муравьёв. Одни виды мирмекофильных голубянок имеет только шаровую щетинку на теле гусеницы, другие — вместе с звуковой ресничкой, при отсутствии нектароносной железы.

Все виды мирмекофильных голубянок приурочены к луговым муравейникам. Одним из таких видов является голубянка алькон (Maculinea alcon), самки которой откладывают яйца на цветы горечавки лёгочной (Gentiana pneumonanthe). Гусеницы живут внутри цветка две-три недели, прогрызают отверстие и выбираются наружу, после чего спускаются на землю на шелковой нити. Оказавшись на земле, они ждут, пока их найдут рабочие особи муравьёв из рода Myrmica и отнесут к себе в муравейник. В гнезде муравьёв гусеницы поедают личинок и куколок муравьёв, оставаясь зимовать. В июне гусеницы окукливаются, оставаясь внутри муравейника. Через месяц из куколки выходит бабочка, которая выбирается из гнезда.

Большинство видов голубянок из рода Maculinea развиваются в гнездах лишь одного вида муравьёв, но гусеницы голубянки алькон обитают в гнездах муравьёв различных видов на разных участках своего ареала.

Классификация

416 родов и около 5200 видов (на декабрь 2011 года), включая один ископаемый вид. В некоторых классификациях сюда включают и группу Riodininae (например Abisara echerius).

Среди голубянок есть таксоны, описанные писателем Набоковым: Cyclargus Nabokov, 1945; Echinargus Nabokov, 1945; Cyclargus erembis Nabokov, 1948 (сейчас рассматривается как подвид Cyclargus ammon erembis) и другие.

В семействе выделяют следующие подсемейства:

• Curetinae — Ориентальная область, Палеарктика
• Liphyrinae — Африка, Азия
• Lipteninae — Афротропика
• Червонцы (Lycaeninae Leach.1815) — Голарктика
  • Триба Lycaenini
  • Триба Heliophorini
• Miletinae — Африка, Ориентальная область, Голарктика
• Polyommatinae Swainson, 1827 — Повсеместно
• Poritiinae — Ориентальная область
• Хвостатки (Theclinae Swainson, 1831) — Повсеместно (около 20 триб и 200 родов)

Литература

• Яхонтов А.А. Наши дневные бабочки. (Определитель). — М.: ГУПИ, 1935. — С. 143—148. — 160 с.

Ссылки

• [www.jugan.narod.ru/list_lyc.htm Familia LYCAENIDAE Leach, 1815 — Голубянки]
• [lepidoptera.ru/family/lycaenidae/ Голубянки (Lycaenidae)]
• [sungaya.narod.ru/rhop/lyc/lyca.htm Lycaenidae (Голубянки) Московской области]

Отрывок, характеризующий Голубянки

– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.