Гома-и-Томас, Исидро
Поделись знанием:
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Его Высокопреосвященство кардинал Исидро Гома-и-Томас Isidro Gomá y Tomás<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио.</td></tr> | |||
| |||
---|---|---|---|
12 апреля 1933 года — 22 августа 1940 года | |||
Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
Предшественник: | Кардинал Педро Сегура-и-Саэнс | ||
Преемник: | Кардинал Энрике Пла-и-Дениэль | ||
Рождение: | 19 августа 1869 Ла-Риба, Испания | ||
Смерть: | 5 июля 1940 (70 лет) Толедо, Испания | ||
Принятие священного сана: | 8 июня 1895 года | ||
Епископская хиротония: | 2 октября 1927 года | ||
Кардинал с: | 16 декабря 1935 года | ||
Награды: |
|
Исидро Гома-и-Томас (исп. Isidro Gomá y Tomás; 19 августа 1869, Ла-Риба, Испания — 22 августа 1940, Толедо, Испания) — испанский кардинал. Епископ Тарасоны с 20 июня 1927 по 12 апреля 1933. Апостольский администратор Туделы с декабря 1927 по июнь 1933. Архиепископ Толедо и примас Испании с 12 апреля 1933 по 22 августа 1940. Апостольский администратор Тарасоны с июня 1933 по июль 1935. Кардинал-священник с 16 декабря 1935, с титулом церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио с 19 декабря 1935.
Это заготовка статьи о кардинале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Гома-и-Томас, Исидро"
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bgoma.html Информация] (англ.)
Предшественник: кардинал Педро Сегура-и-Саэнс |
Архиепископ Толедо и примас Испании 12 апреля 1933 — 22 августа 1940 |
Преемник: кардинал Энрике Пла-и-Дениэль |
Отрывок, характеризующий Гома-и-Томас, Исидро
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.