Гомеш Леаль, Антониу
| Антониу Гомеш Леаль | |
| Гражданство: | |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: | |
Антониу Дуарте Гомеш Леаль (порт. António Duarte Gomes Leal; 1848—1921) — португальский поэт.
Биография
Антониу Дуарте Гомеш Леаль родился 6 июня 1848 года в столице Португалии городе Лиссабоне.
Гомеш Леаль являлся ревностным приверженцем позитивизма и был один из значимых представителей освободительного движения в Португалии. За свое стихотворение «A traição, carta a el rei D. Luiz» (опубликованное в 1881 году) он был приговорен судом к тюремному заключению[1].
Из многочисленных сочинений писателя наиболее известны: «A canalha» (1873); «Tribute de sangro» (1873); «Claridades do sul» (1875), «Hereje, carta á rainha» (1881); «O Renegado» (1881); «Historia de Jesus» (188 4); «О Ante-Christo» (1884): «О Processo de Jesus»; «Poesia da sciencia»; «Poesia do extraordinario»; «A Orgia»; «Troça á Inglaterra» (1891 год)[1].
Его вдохновенные произведения, по духу отчасти родственные произведениям Герра Хункейро, отличаются, по мнению некоторых литературных критиков, большой силой и революционными настроениями[1].
Антониу Дуарте Гомеш Леаль умер 29 января 1921 года в родном городе.
В 1933 году одна из улиц Пенья-де-Франса была названа его именем.
Напишите отзыв о статье "Гомеш Леаль, Антониу"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Гомес-Леаль, Антонио Дуарте // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le6/le6-1301.htm?cmd=2&istext=1 Статья в Литературной энциклопедии]
- [www.citi.pt/cultura/literatura/poesia/j_g_ferreira/gomeslea.html Gomes Leal] (порт.)
Отрывок, характеризующий Гомеш Леаль, Антониу
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
