Гомес Педраса, Мануэль
| Мануэль Гомес Педраса исп. Manuel Gómez Pedraza<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 26 декабря 1832 года — 1 апреля 1833 года | |||
| Предшественник: | Мельчор Мускис | ||
| Преемник: | Валентин Гомес Фариас | ||
| Вероисповедание: | католицизм | ||
| Рождение: | 22 апреля 1789 | ||
| Смерть: | 14 мая 1851 (62 года) | ||
Мануэль Гомес Педраса (исп. Manuel Gómez Pedraza; 22 апреля 1789 — 14 мая 1851) — мексиканский генерал и политик, занимавший пост президента Республики в 1832—1833 годах.
Биография
Родился в достаточно богатой семье, принадлежащей к среднему классу. Гомес Педраса был студентом, когда началась война за независимость Мексики от Испании в 1810 году. Он поступил на службу в королевскую армию под командованием генерала Феликса Кальехи Мария-дель-Рей и вскоре получил звание лейтенанта. Он боролся с мексиканскими повстанцами и участвовал в пленении Хосе Мария Морелоса. В 1820 году он стал депутатом от Новой Испании в испанском парламенте (Генеральные кортесы Испании). В 1821 году, после падения власти вице-короля, он присоединился к Агустину де Итурбиде, который стал его личным другом. Итурбиде сделал его командиром гарнизона Мехико. В период Первой Мексиканской империи под правлением Итурбиде (1821—1823) Гомес был анти-федералистом, но после падения Итурбиде перешёл к позиции федерализма.
В 1824 году он стал губернатором и командующим войсками в штате Пуэбла. В 1825 году президент Гуадалупе Виктория сделал его министром армии и флота. Позже он стал министром внутренних и иностранных дел в кабинете Виктории. Он создал политическую партию, членов которой стали называть «модерадос» (с исп. — «умеренные», то есть умеренные либералы), куда вошли люди достаточно разных взглядов.
Он был кандидатом на пост президента республики в 1828 году, соперничая с Висенте Герреро, и победил на выборах. Тем не менее, 3 декабря того же года, когда войска, находившиеся по контролем его политических противников (в том числе Санта-Аны и других), окружили президентский дворец, он отказался от своей победы и покинул страну, уехав во Францию. Результаты выборов были аннулированы, и Висенте Герреро был объявлен президентом.
В октябре 1830 года Педраса вернулся в Мексику, но почти сразу же был вынужден вновь отправиться в изгнание, на этот раз — в Новый Орлеан. Там он опубликовал манифест против правительства Анастасио Бустаманте.
Гомес Педраса вернулся в Мексику 5 ноября 1832 года (во Франции он проживал в Бордо). На этот раз его признали в качестве президента, и он вступил в должность 24 декабря 1832 года в Пуэбле. Он вступил в Мехико 3 января 1833 года в сопровождении Санта-Анны. Одним из первых его действий на посту было официальное обеспечение соблюдения указа 22 февраля 1832 года, предполагавшего изгнание оставшихся испанских граждан из страны.
Вскоре после того как он стал президентом, он созвал Конгресс, который, однако, избрал президентом Санта-Анну и Гомеса Фариаса Валентина вице-президентом. В связи с плохим состоянием здоровья Санта-Анны Гомес Фариас вступил в должность президента 1 апреля 1833 года, заменив Гомеса Педраса.
В 1841 году Гомес Педрас был назначен в кабинет Санта-Анны в качестве министра внутренних и иностранных дел. Кроме того, в 1841 году он был депутатом парламента и был задержан, когда Конгресс был распущен. Когда в 1844 году начались федеральные выборы, он публично обвинил Санта-Анну в диктатуре.
В 1846 году он стал членом Государственного совета, а в следующем году он вернулся на пост министра иностранных дел, когда мексиканское правительство находилось в Керетаро из-за американской оккупации Мехико. В период обсуждения в Конгрессе договора Гуадалупе-Идальго, которым закончилась война (февраль 1848 года) занимал должность президента Сената.
В 1850 году он снова участвовал в выборах на пост президента, но потерпел поражение от генерала Мариано Ариста. В последние годы жизни он был директором ломбарда. Педраса умер в Мехико в 1851 году, отказавшись от обрядов и от каких-либо памятников. Духовенство не позволило произвести его погребение на освящённой земле.
Библиография
- Gómez Pedraza, Manuel // Enciclopedia de México, vol. 6. Mexico City, 1996, ISBN 1-56409-016-7.
- García Puron, Manuel, México y sus gobernantes, v. 2. Mexico City: Joaquín Porrua, 1984.
- Orozco Linares, Fernando, Gobernantes de México. Mexico City: Panorama Editorial, 1985, ISBN 968-38-0260-5.
Напишите отзыв о статье "Гомес Педраса, Мануэль"
Ссылки
- [www.bicentenario.gob.mx/index.php?option=com_content&view=article&id=578 Биография]
Отрывок, характеризующий Гомес Педраса, Мануэль
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
