Гондокоро
| Населённый пункт
Гондокоро
Показать/скрыть карты
|
Гондокоро, также известный как Исмалия (или Измаилия[1]), был торговой миссией на восточном берегу Белого Нила в Южном Судане, примерно в 1200 километрах к югу от города Хартум. Этот населённый пункт был последним до которого можно было подняться по Нилу от Хартума, так как несколькими километрами выше по течении находился предел мореходности Белого Нила, далее путь в Уганду шёл сушей.
Австрийский католический миссионер Игнатий Кноблехер создал здесь миссию в 1852 году[2]. Она была заброшена в 1859 году. Гондокоро был местом встречи Джона Спика Хеннинга и Джеймса Огастеса Гранта после двух лет и пяти месяцев долгого путешествия через Центральную Африку из Занзибара. Они прибыли сюда 13 февраля 1863 г. и ждали встречи с британским консулом Джоном Петериком, чтобы спасти свою экспедицию. Так как Петерик был в отъезде, охотясь в окрестностях, то двух исследователей встречали Сэмюэль Бейкер и его жена Флоренс, которая встретила их с чашкой чая.[3]
Алан Мурхед в своей книге «Белый Нил» описывает это так: "Сэмюэл Бейкер и его жена отправились вверх по Нилу в поисках его истоков, кроме них были и другие, прибывшие в Гондокоро с той же целью три голландских дамы: баронесса ван Капеллан, миссис и мисс Тайнне, но они были вынуждены вернуться в Хартум из-за болезни.
Бейкер говорил: «Спик казался более изможденным из них двоих: он был чрезмерно худ, но на самом деле он был в хорошем состоянии, он шел всю дорогу из Занзибара пешком, ни разу не ездил за этот утомительный марш. Грант был облачён лохмотья, его голые колени проглядывали через остатки штанов».
Для завершения работорговли Исмаил-Паша, хедив Египта отправил в 1871 году экспедицию под руководством Бейкера, который исследовал окружающее пространство и назвал это место в честь хедива Исмаилия. Он укрепил город и поставил гарнизон. Он был включён генералом Чарльз Джордж Гордон в 1874 году в состав Египта, открыв двери для господства Египта над всем Суданом. Генерал в 1875 году по климатическим причинам перевёл столицу этого региона из Гондокоро в Ладо.
Во время восстания Махди в 1885 Гондокоро попал в руки повстанцев. После поражения Махди в 1898 году, район попал в руки англичан. Это была самая северное укрепеление протектората Уганда. Позже он принадлежал к экваториальной провинции англо-египетского Судана.
Гондокоро находится недалеко от современного города Джуба.
См. также
Напишите отзыв о статье "Гондокоро"
Примечания
- ↑ Измаилия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [en.wikisource.org/wiki/Catholic_Encyclopedia_(1913)/Ignatius_Knoblecher Catholic Encyclopedia (1913)/Ignatius Knoblecher] (англ.)
- ↑ To The Heart Of The Nile: Lady Florence Baker and the Exploration of Central Africa, by Pat Shipman
Литература
- Гондокоро // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи по географии Южного Судана. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гондокоро
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
