Гондурасцы

Гондурасцы — население Гондураса (в широком смысле). В более узком — испаноязычный народ, составляющий 93 % населения Гондураса. Общая численность населения страны — 7,3 млн человек(2007).

Национальный состав

В расовом отношении население Гондураса выглядит следующим образом:

• испано-индейские метисы, называемые также ладино, составляют 90 % населения;
• индейцев порядка 6—7 %;
• негров и мулатов — 2—3 %;
• белых от 1 до 1,2 % от общего числа жителей страны.

Основную часть населения составляют испаноязычные гондурасцы. Из второй по численности, индейской, более половины образуют индейцы ленка. Из других индейских народов следует назвать индейцев пайя и хикахе, а также мискито, сумо и чорти. В небольшом количестве в Гондурасе проживают также индейцы майя.

Не менее одной трети от общей численности индейского населения Гондураса составляют гарифы, смешавшиеся с неграми индейцы-карибы, сохраняющие индейскую культуру и самосознание. Гарифы были переселены сюда из Вест-Индии в конце XVIII века.

К моменту получения независимости, в 1821 году, индейцы составляли приблизительно 40 % населения страны, метисы — 30 %, белые и негры — по 12—15 %.

Расселение и динамика

Проникновение испанцев в Гондурас (из Гватемалы) и их смешение с индейцами началось с 30-х годов XVI столетия. С конца того же века началось и расселение мигрировавших из Гватемалы испаноязычных метисов. Новоприбывшие расселялись преимущественно на юго-западе страны и стали ядром современных гондурасцев. Сейчас же ладино живут повсеместно и составляют большинство во всех департаментах Гондураса, кроме двух — Интибука, где преобладают индейцы, и Ислас-де-ла-Байя (на островах Карибского моря), где большую часть населения составляют выходцы из Вест-Индии.

Более половины индейцев, в том числе основная часть ленка, проживают на юго-западе страны. В департаменте Интибука их несколько более половины от общего числа жителей, а в департаменте Ла-Пас — 1/5. Восточнее ленка живут пайя и хикаке, по Карибскому побережью — мискито, а несколько дальше от моря — сумо. По границе с Гватемалой находятся поселения чорти и небольшие группы майя.

Севернее реки Рио-Тинто вдоль морского берега и лагунах, расселены гарифы. Здесь же, на карибском побережье и, особенно, на расположенных вблизи островах, живут привезённые из Африки, Ямайки и с некоторых островов Вест-Индии негры и мулаты. На карибском побережье проживает и основная масса живущих в Гондурасе гватемальцев, никарагуанцев и сальвадорцев.

Средняя плотность населения в стране — 63 человека на км². Наиболее густо заселены прибрежные районы, где развито плантационное хозяйство, и горные долины на западе и в центре страны. Очень низкая плотность населения характерна для восточного департамента Грасияс-а-Диос. Внутренние миграции невелики, наблюдается лишь отток населения из сельских районов в города. Внешние миграции носят более интенсивный характер, но в целом выезд из страны примерно равен въезду в неё.

Для Гондураса характерен высокий естественный прирост населения при очень высокой рождаемости и довольно высокой смертности. Ежегодный естественный прирост никогда не опускается ниже 30 человек на тысячу в год, а иногда доходит до 35—38 человек на тысячу. Так, только с 1950 по 1983 год население страны увеличилось в 3 раза, а городское население — в 6,2 раза.

Языки и религия

Государственным языком в стране является испанский. Им владеет большинство населения Гондураса. Среди негров и мулатов преобладает местный диалект английского языка, со значительным добавлением испанских и индейских слов. Большая часть гарифов говорит на вест-индском диалекте английского языка, небольшие группы гарифов пользуются различными индейскими языками. Ленка и некоторые другие индейские народы сохранили свои родные языки, хотя знают и испанский.

Подавляющая часть жителей Гондураса — католики. Гарифы, а также негры и мулаты — в основном протестанты, главным образом англикане и методисты.

Литература

• Fischer Weltalmanach 2007.Zahlen-Daten-Fakten

Брук С. И. «Население мира. Этнодемографический справочник», Москва 1986.

Отрывок, характеризующий Гондурасцы

Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.