Гонорий III

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гонорий III
лат. Honorius PP. III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
177-й папа римский
18 июля 1216 — 18 марта 1227
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Иннокентий III
Преемник: Григорий IX
 
Имя при рождении: Ченчио Савелли
Оригинал имени
при рождении:
итал. Cencio Savelli
Рождение: 1148(1148)
Рим, Италия
Смерть: 18 марта 1227(1227-03-18)
Рим, Италия

Гонорий III (лат. Honorius PP. III, в миру — Ченчио Савелли, итал. Cencio Savelli; 1148, Рим — 18 марта 1227, там же) — папа римский с 18 июля 1216 по 18 марта 1227 года.





Ранние годы

Ченчио родился в Риме в знатной семье Савелли и был сыном Эмерико. После рукоположения в сан пресвитера, он служил некоторое время каноником в базилике Санта-Мария-Маджоре, где был повышен до Архипресвитера. Около 1188 года он был назначен на должность камерария Святой Римской Церкви, при этом в сан кардинала был возведен только в 1193 г. Административная деятельность также включала исполнение функций вице-канцлера Апостольской канцелярии в 1194-1198 годах. В 1197 Ченчио стал наставником будущего императора Священной Римской империи Фридриха II, который был отдан под опеку папе Иннокентию III королевой Констанцией Сицилийской.

Избрание

18 июля 1216 года семнадцать кардиналов собрались в Перудже, где за два дня до этого скончался папа Иннокентий III, чтобы избрать нового папу. Беспокойное состояние дел в Италии, угроза вторжения монголов и страх перед очередным расколом заставили кардиналов пойти на компромисс. Кардиналы Уголино из Остии (впоследствии папа Григорий IX) и Гвидо из Пренесте были уполномочены назначить нового папу. Их выбор пал на камерария Ченчио, который принял тиару с неохотой под именем Гонория III. Он был рукоположён в Перудже 24 июля, а коронован в Риме 31 августа. В Латеранский дворец Гонорий въезжал 3 сентября 1216 года. Римский народ тепло принял нового папу, который славился своей исключительной добротой.

Как и его знаменитый предшественник Иннокентий III, Гонорий направил свои усилия на достижение двух великих целей: восстановление христианского господства на Святой Земле и духовная реформа Церкви. Но, в отличие от Иннокентия III, он стремился достичь этих целей путём компромиссов, а не с помощью силы и давления.

Папство

Пятый крестовый поход

Пятый крестовый поход был одобрен на Латеранском соборе в 1215 году, и Гонорий начал подготовку к походу, намеченному на 1217 год. Чтобы собрать необходимые средства, папа указал кардиналам жертвовать десятую часть своего дохода в течение трех лет. Все остальные священники должны были жертвовать двадцатую часть. Хотя собранная таким образом сумма была значительной, она не смогла покрыть все расходы.

Далеко идущие перспективы, казалось, открылись перед папой, когда он короновал Пьера II де Куртенэ императором Латинской империи в апреле 1217 года, но новый император был взят в плен в ходе его восточного похода против деспота Эпира, Феодора Комнина, и умер в заключении.

Гонорию III было известно, что на тот момент в Европе был лишь один человек, способный восстановить христианское господство на Святой Земле, и этот человек был его учеником - император Фридрих II. Как и многие другие правители, Фридрих II дал клятву начать поход в Святую Землю в 1217 году. Но Фридрих II не торопился её выполнять, и Гонорий III неоднократно откладывал дату начала экспедиции.

В апреле 1220 года Фридрих II был избран императором, а 22 ноября 1220 коронован императором Священной Римской империи в Риме. Несмотря на настойчивость Гонория III, Фридрих II тянул с походом, и египетская кампания с треском провалилась с потерей Дамиетты 8 сентября 1221 года.

Большинство правителей Европы были заняты во внутренних войнах и не могли покинуть свои страны в течение долгого времени. Король Венгрии Андраш II и, несколько позже, флот крестоносцев из с Нижнего Рейна, наконец, отправились в Святую Землю. Они взяли Дамиетту и несколько населенных пунктов в Египте, но отсутствие единства среди христиан и соперничество между их лидерами и папским легатом Пелагием привели экспедицию к краху.

24 июня 1225 года была окончательно определена дата отъезда Фридриха II на Восток, и Гонорий III одобрил брак императора с королевой Изабеллой II Иерусалимской. Фридрих II с воодушевлением воспринял этот брак и стал всерьез готовиться к крестовому походу. Однако в разгар приготовлений Гонорий III умер в Риме 18 марта 1227 года, не увидев реализации своих планов.

Помимо организации крестового похода Гонорий III продолжал репрессии против катаров на юге Франции, войну за веру на Пиренейском полуострове, насаждение христианства в землях вдоль Балтийского моря, а также искусственное поддержание существования Латинской империи.

Внутренние дела церкви

Гонорий дал развитие нищенствующим орденам, утвердив уставы Кармелитов и Францисканцев, а в булле Gratium omnium впервые официально назвал доминиканцев братьями-проповедниками.

Будучи человеком ученым, Гонорий настаивал, чтобы духовенство получало всестороннее образование, особенно в области богословия. Так, он отказался признать избрание некоего Гуго епископом Шартра, поскольку тот не обладал достаточными знаниями, о чем папа заявил в письме от 8 января 1219 года. Другого епископа он лишил сана из-за его неграмотности. Гонорий даровал различные льготы Парижскому университету и университету Болоньи, двум важнейшим образовательным учреждениям того времени. Для того, чтобы облегчить изучение богословия в епархиях, которые были далеки от крупных центров обучения, он приказал отправлять самых одаренных студентов в епархии с целью преподавания.

Труды

Гонорий зарекомендовал себя как выдающийся администратор, став инициатором составления трактатa «Liber Censuum Romanæ Ecclesiæ» — регулярно пополнявшегося с 1192 года вплоть до XV в. сборника документов по вассальным доходам Папского престола.[1]

Он также известен благодаря написанию значительного богословского трудa "Ordo Romanus", который стал одним из важнейших и надёжнейших источников по некоторым вопросам средневековой церковной жизни. Помимо них, Гонорий III является автором жизнеописаний Григория VII и Целестина III. Ему традиционно приписывается также составление гримуара, хотя доказательств его авторства не существует [2].

Напишите отзыв о статье "Гонорий III"

Примечания

  1. [www.fiu.edu/~mirandas/bios1193.htm#Cencio The Cardinals of the Holy Roman Church – Biographical Dictionary – Consistory of 1193]
  2. Gardner Gerald. The Meaning of Witchcraft. — Red Wheel Weiser Conari, 2004. — P. 98. — ISBN 1-57863-309-5.

Литература

Ссылки

  • [www.pravenc.ru/text/166149.html Гонорий III] (рус.). Православная энциклопедия. Проверено 23 февраля 2012. [www.webcitation.org/67tteDsWk Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  • [www.britannica.com/bps/search?query=Honorius+III&blacklist=271115 Гонорий III] (англ.). Encyclopædia Britannica. Проверено 23 февраля 2012. [www.webcitation.org/67tyG3Zs8 Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  • [www.newadvent.org/cathen/07457a.htm Гонорий III] (англ.). Catholic Encyclopedia. Проверено 23 февраля 2012. [www.webcitation.org/67uAUrKeE Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Гонорий III

Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.