Гонсалвис ди Магальяинс, Домингус Жозе
Доми́нгус Жозе́ Гонса́лвис ди Магалья́инс, в русских источниках XIX века также упоминается как Магальянс или Магельенс (порт. Domingos José Gonçalves de Magalhães; 13 августа 1811, Рио-де-Жанейро — 10 июня 1882, Рим) — бразильский поэт, драматург и философ.
Был бразильским посланником в Вене и Вашингтоне. Его «Poesias» (Рио-де-Жанейро, 1832) написаны под влиянием ложноклассицизма, но сборник «Suspiros е Saudades» (Париж, 1835) знаменуют собой начало новобразильской поэзии. Поэт получил большую известность благодаря своим «Mystérios» — философско-поэтическими размышлениям. Любовные песни содержит его сборник «Urânia» (Вена, 1832). Издавал журнал «Нитерой» («Niterói», 1836), в котором пропагандировал романтическое искусство.
Манифестом бразильского романтизма стало предисловие к сборнику религиозно-меланхолических и лирических стихов Гонсалвиса «Поэтические вздохи и песни тоски» (1836), сам же сборник положил начало романтической поэзии Бразилии.
Его трагедии «Antônio José» («Антониу Жозе, или Поэт и инквизиция», 1838, опубликована в 1839) и «Olgiato» (1839 и 1842) — первые по времени в бразильской литературе. Однако более известен его эпос: героическая эпопея из жизни индейцев «A Confederação dos Tamoyos» («Союз племён тамойу», 1856), в котором он воспевает борьбу свободных индейских племён Бразилии с португальцами и основание Рио-де-Жанейро.
Он написал также «Ensaio sobre a história litterária do Brazil» (П., 1834), а на его «Factos do espírito humano» («Данные о человеческом духе», П., 1858) и сборнике «Тайны и погребальные песни» (1858) сказалось влияние спиритуализма. Собрание его сочинений — «Obras completas» (в 9 томах, Рио-де-Жанейро, 1864—1876).
Напишите отзыв о статье "Гонсалвис ди Магальяинс, Домингус Жозе"
Литература
- Castello J. A., Gonçalves de Magalhães, São Paulo, 1946.
Отрывок, характеризующий Гонсалвис ди Магальяинс, Домингус Жозе
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
