Писарро, Гонсало

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гонсало Писарро»)
Перейти к: навигация, поиск
Гонсало Писарро

Гонсáло Писáрро и Алóнсо (исп. Gonzalo Pizarro y Alonso; 1502, Трухильо — 10 апреля 1548, Куско) — испанский конкистадор.

Незаконнорожденный сын испанского капитана Гонсало Писарро и Родригес де Агилар. Гонсало был родным братом Хуана Писарро и братом по отцу Фрасиско и Эрнана Писарро. Через своего отца все братья Писарро приходились троюродными братьями другому знаменитому конкистадору — Эрнану Кортесу.



Ранние годы в Перу

Гонсало Писарро родился в Трухильо в Испании в 1502 году. В возрасте 30 лет сопровождал своего старшего брата Франсиско Писарро в его третьей экспедиции в Америку, именно в этой экспедиции была завоёвана Империя Инков. Как полагают, Гонсало Писарро был более жестоким конкистадором по сравнению со своим братом Франсиско, считается, что он был коррумпированным и очень озлобленным человеком, который причинил много горя завоёванным аборигенам Перу и инкам.

Гонсало Писарро участвовал почти во всех сражениях при завоевании Империи Инков, в том числе и в пленении последнего независимого правителя инков Атауальпа. Как и другие его братья, он участвовал в дележе сокровищ из «Выкупа Атауальпы».

После возникновения разногласий между Франсиско Писарро и другим авторитетным конкистадором Диего де Альмагро последний был вынужден покинуть завоеванный к тому моменту Куско. После чего испанским королём Карлосом V ему было дано задание исследовать южное Перу (современное Чили) с целью завоевания новых земель и обогащения испанской короны. После отбытия Альмагро Франсиско Писарро назначил своих братьев Гонсало и Хуана командовать гарнизоном Куско, а сам отбыл исследовать северное побережье Перу, где и основал в 1535 году город Лима.

Правление Гонсало и его брата Хуана в Куско ознаменовалось коррупцией, грабежами и невероятной жестокостью по отношению к коренному населению региона; всех, кто не принимал правление испанцев, казнили и подвергали жесточайшим пыткам. В результате их правления в Куско вспыхнуло восстание инков под руководством Манко Инка Юпанки. Восставшим инкам удалось ненадолго отбить у испанцев Куско, само восстание проходило с переменным успехом. Возвращавшийся из экспедиции в южное Перу Диего де Альмагро предложил союз Манко Инке Юпанки против братьев Писарро. Поначалу Манко вроде бы даже согласился, но затем отказался от сотрудничества и далее оставался в стороне от «разборок» испанцев. 18 апреля 1537 года Альмагро разгромил войска братьев Писарро, их самих арестовал, и занял город. Гонсало Писарро удалось бежать и добраться до резиденции брата Франсиско в Лиме. Вскоре между враждующими сторонами было заключено перемирие, но после того, как Диего Альмагро отпустил остальных братьев Писарро, боевые действия возобновились, Альмагро потерпел поражение от братьев и был казнён.

Участие в экспедиции Франсиско Орельяна

В 1541 году Гонсало Писарро был назначен губернатором Кито. Ожидавший большего, неудовлетворённый новым назначением и по настоянию своего брата Франсиско, Гонсало Писарро начал собирать экспедицию в поисках легендарной страны Эльдорадо. Зная о готовящейся экспедиции, к ней решил присоединиться Франсиско Орельяна, который направился в Гуякиль для набора участников экспедиции. Орельяне удалось собрать 23 человека и несколько лошадей. Сам Гонсало Писарро собрал 220 испанцев и около 4000 индейцев, экспедиция выступила из Кито в феврале 1541 года. В марте отряд Писарро встретился в долине Сумако с отрядом Орельяны, и они начали совместный переход через Анды, который стал роковым для большей части экспедиции. В Андах были большие снегопады и сильные морозы, из-за которых погибли 140 из 220 испанцев и примерно 3000 из 4000 индейцев.

После преодоления горного хребта было решено построить небольшую бригантину «Сан-Педро» и спуститься вниз по течению реки, так как продолжать путешествие по заболоченным джунглям было невозможно. Местные индейцы сообщали, что в нескольких днях пути есть места, где много золота и продовольствия. После завершения строительства судна Писарро приказал Орельяне отправиться за продовольствием и золотом. На судне и сопровождавших его 4 каноэ вместе с ним отправились 57 испанцев. Проплыв по реке несколько дней, Орельяна не обнаружил никаких поселений и, соответственно, ни продовольствия, ни золота. Тогда он принял решение продолжить путешествие по реке, бросив Писарро. Писарро подумал, что отряд Орельяны погиб, и решил с оставшимися 80 испанцами вернуться обратно в Кито. Орельяна же проплыл по всей Амазонке, получив славу её первооткрывателя.

Вернувшись в Кито, Госало узнал, что его брат Франсиско убит 26 июня 1541 года последователями Альмагро (альмагристы, как их называли) во главе с его сыном Диего де Альмагро дель Мосо. К этому времени в Перу прибыл новый представитель Испании Кристобаль Вака де Кастро, к которому обратился Гонсало с предложением помощи для наказания убийц своего брата, но Кастро отказался. Чуть позже альмагристам всё же было нанесено поражение в битве при Чупас, а Диего де Альмагро дель Мосо был казнён, как и его отец.

Сопротивление новым испанским властям

В 1544 году испанский король Карлос V назначил первого вице-короля Перу Бласко Нуньеса Вела. Прибывший вице-король ввёл новые законы, разработанные Бартоломе де Лас Касасом, которые защищали права коренных народов Перу. Многие из проживавших в Перу конкистадоров и первых поселенцев возмутились, поскольку не могли больше так же безжалостно обращаться с индейцами. Эти события побудили Гонсало Писарро и Франсиско де Карвахаля собрать войска и начать восстание с целью отмены новых законов. Имя Гонсало стало объединяющим фактором для многих конкистадоров, ставших под его знамёна, и поначалу многие советовали ему объявить себя королём Перу, но Гонсало отказался от каких-либо претензий на земли Испании. Повстанческой армии удалось одержать победу над войсками вице-короля около Кито. Однако после прибытия новоназначенного королевского наместника Педро де ла Гаска, посланного подавить восстание и отменить новые законы, помиловав восставших, поддержка Гонсало Писарро со стороны его сторонников значительно уменьшилась. Большинство последователей покинуло Писарро до решающего сражения при Саксайуаман. Покинутый большей частью приверженцев, Гонсало Писарро был не в силах противостоять новому представителю короля и сдался после сражения, после чего был обезглавлен. Гонсало Писарро стал последним из братьев Писарро, умершим насильственной смертью.

Напишите отзыв о статье "Писарро, Гонсало"

Отрывок, характеризующий Писарро, Гонсало

– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.