Гонсало I Менендес (граф Португалии)
| Гонсало I Менендес (Мендес) порт. Gonçalo I Mendes исп. Gonzalo Menéndez лат. Gundisaluus Menendiz | ||
| ||
|---|---|---|
| ок. 950 — 997 | ||
| Предшественник: | Эрменегильдо (Менендо I) Гонсалес и Муниадомна Диас | |
| Преемник: | Менендо II Гонсалес | |
| Рождение: | ок. 925 | |
| Смерть: | 997 | |
| Отец: | Эрменегильдо (Менендо I) Гонсалес | |
| Мать: | Муниадомна Диас | |
| Супруга: | 1-я: Ильдуара (Ильдонца) Пелайес 2-я: Эрмезинда | |
| Дети: | от 1-го брака сыновья: Рамиро, Росендо, Менендо II, Диего дочери: Тода, Муниадомна | |
Гонсало I Менендес (порт. Gonçalo I Mendes, исп. Gonzalo Menéndez, лат. Gundisaluus Menendiz; ок. 925 — 997) — граф Португалии с ок. 950, в ряде документах упоминаемый с титулом великий герцог португальцев (лат. magnus dux portucalensium), старший сын графа Эрменегильдо (Менендо I) Гонсалеса и Муниадомны Диас. Гонсало Менендес был одним из самых влиятельных магнатов в Леонском королевстве, занимая в нём высокие должности.
Содержание
Биография
Гонсало Менендес происходил из знатного галисийского рода, владения которого находились на территории современной Португалии. В это время они входили в состав королевства Леон. Своё имя Гонсало получил в честь деда, графа Гонсало Бетотиса. Его же мать, Муниадомна Диас, была внучкой Вимара Переша, первого графа Португалии, а также тёткой короля Леона Рамиро II.
Впервые с титулом графа Гонсало Менендес упоминается в документах 24 июля 950 года, когда Муниадомна Диас, вдова недавно умершего графа Эрменегильдо Гонсалес[1], распределила между шестью сыновьями свои владения, удалившись после этого в основанное ей аббатство Сан-Мамеде (Гимарайнш), для охраны которого позже она построила замок Гимарайнш. Однако она и после этого сохраняла влияние на сыновей.
В 962 году Гонсало поднял восстание против короля Леона Санчо I, но вскоре помирился с ним, заключив мир.
В 964 году на побережье Галисии высадилось большое войско викингов. Не встречая серьёзного сопротивления, норманны беспрепятственно разграбили близлежащие области и разбили войско галисийцев, выступившее им навстречу. Только в 965 году местоблюстителю епископской кафедры Сантьяго-де-Компостелы святому Росендо удалось собрать местное ополчение, разбить викингов и заставить их покинуть Галисию. При этом галисийцы не получили никакой помощи от короля Санчо I, занятого войной с маврами. Бездействие короля вызвало недовольство галисийской знати, в результате чего против Санчо летом 966 года возник новый мятеж. Король Санчо I выступил против мятежников, которые при приближении королевского войска объявили о том, что готовы примириться с королём. Санчо I также выразил желание решить конфликт миром, принял у себя зачинщиков мятежа и объявил им о прощении. 16 ноября король и виднейшие галисийские сеньоры, среди которых был и Гонсало, в Лобране подтвердили дарственную хартию, данную королём местному монастырю. Однако немного спустя граф Гонсало отравил короля, угостив его при личной встрече отравленным яблоком. По одной версии это был Гонсало Менендес[2][3], хотя существуют и другие версии.
После Санчо новым королём Леона стал его малолетний сын Рамиро III, регентом при нём стала его мать, Эльвира Рамирес. Некоторые историки считают, что в это время ряд галисийских графов, в том числе и Гонсало Менендес, были фактически независимы, однако 20 сентября 968 года Гонсало был при дворе в Леоне. Но ко времени малолетства Рамиро относится ослабление королевской власти, власть регентского совета распространялась только на центральную и на восточную части королевства.
В 968 году владения Гонсало Менендеса были разграблены норманнами.
В концу 960-х — начале 970-х разгорелась вражда между семьями Гонсало Менендеса другого галисийского магната Родриго Веласкеса. Поводом послужил земельный спор между невесткой брата Родриго Гунтродой, аббатисой монастыря Пажоу, и Муниадомной Диас, матерью Гонсало. В итоге в 968 или 974 году Гонсало разбил Родриго Веласкеса в битве при Аквионхе.
В 981 году галисийская знать, недовольная политикой Рамиро III и поражением в войнах против мавров, восстала, выбрав королём Галисии его двоюродного брата Бермудо II, незаконного сына короля Ордоньо III. Позже к восстанию присоединился и Гонсало Менендес. В 984 году Бермундо, воспользовавшись походом аль-Мансура в Леон, смог захватить столицу королевства.
В 985 году Гонсало Менендес упоминается с титулом великий герцог португальцев. В 994 году он получил под управление город Брагу.
Гонсало Менендес погиб в 997 году в битве во время похода аль-Мансура на Сантьяго-де-Компостела.
Брак и дети
1-я жена: двоюродная сестра Ильдуара (Ильдонца) Пелайес (ум. до 983), дочь графа Пелайо Госалеса, и Эрмезинды Гутиеррес. Дети:
- Рамиро Гонсалес (ум. после 986)
- Росендо Гонсалес (ум. после 1014)
- Менендо II Гонсалес (ум. 6 октября 1008), граф Португалии и Галисии
- Тода Гонсалес; муж: граф Родриго Ордоньес (ум. после 9 июня 1037)
- Диего Гонсалес
- Муниадомна Гонсалес (ум. до 1013)
2-я жена: с ок. 983 Эрмезинда (ум. после 1008)
Напишите отзыв о статье "Гонсало I Менендес (граф Португалии)"
Примечания
- ↑ Он также известен под именем Мендо (Менендо) I Гонсалес.
- ↑ Abdurrahman Ali El-Hajji. Christian States in Northern Spain During the Umayyad Period (138–366 A.H./A.D. 755–976): The Borders of those States, their kings, Internal Relations; Its Influence on their Relations and Motives for their Diplomatic Relations with the Muslims. — 1965. — P. 51.
- ↑ Roger Collins. Early Medieval Spain: Unity in Diversity, 400–1000. — Macmillan, 1983. — P. 242.
Литература
- Альтамира-и-Кревеа, Рафаэль. История Средневековой Испании / Перевод с испанского Е. А. Вадковской и О. М. Гармсен. — СПб.: «Евразия», 2003. — 608 с. — 1 500 экз. — ISBN 5-8071-0128-6.
Ссылки
- [www.fmg.ac/Projects/MedLands/SPANISH%20NOBILITY%20EARLY%20MEDIEVAL.htm#GonzaloMenendez997M1IldonzaPelaezM2Ermes Asturias, Galicia, Leon, nobility] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 22 мая 2010.
Отрывок, характеризующий Гонсало I Менендес (граф Португалии)
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
