Гончаров, Василий Софронович

Василий Софронович Гончаров
Дата рождения	1894(1894)
Место рождения	хутор Долгий, Сальский округ, область Войска Донского
Дата смерти	11 сентября 1941(1941-09-11)
Место смерти	Новгородская область
Принадлежность	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1916-1941
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Сафронович Гончаров (1894—1941) — генерал-майор Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Гражданской войны, дважды Краснознамёнец (1921, 1921).

Биография

Василий Гончаров родился в марте 1894 года на хуторе Долги Сальского округа Области Войска Донского в семье крестьянина. После окончания сельской школы работал в сельском хозяйстве. В феврале 1916 года Гончаров был призван на службу в царскую армию. Участвовал в боях Первой мировой войны, был артиллеристом на Турецком фронте. После Февральской революции руководил дивизионным комитетом. В феврале 1918 года пошёл на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Участвовал в боях Гражданской войны, будучи командиром артиллерийских взвода, батареи. В 1919 году в бою был тяжело контужен. Неоднократно отличался в боях.

Приказом Революционного Военного Совета Республики № 41 в 1921 году командир батареи 4-го конно-артиллерийского дивизиона Василий Гончаров был награждён орденом Красного Знамени РСФСР.

Приказом Революционного Военного Совета Республики № 343 в 1921 году командир батареи 1-го конно-артиллерийского дивизиона Василий Гончаров вторично был награждён орденом Красного Знамени РСФСР.

После окончания Гражданской войны Гончаров продолжил службу в Рабоче-крестьянской Красной Армии. В 1924 году он окончил Высшую артиллерийскую школу командного состава, в 1931 году — курсы усовершенствования командного состава, в 1936 году — Военную академию имени М. В. Фрунзе. Член ВКП(б) с 1931 года. Участвовал в боях Великой Отечественной войны, командуя артиллерией 34-й армии Северо-Западного фронта. По приказу Льва Мехлиса Гончаров был расстрелян 11 сентября 1941 года во внесудебном порядке перед строем штаба армии за невыполнение приказа командования фронта и непринятие мер для спасения матчасти. 15 октября 2002 года решением Главной военной прокуратуры Российской Федерации Гончаров был признан жертвой необоснованных репрессий и посмертно полностью реабилитирован.

По некоторым данным, похоронен у деревни Заборовье Валдайского района Новгородской области.

Литература

• Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием. — Воениздат, 1926.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные). 1937—1941 : Биографический словарь. — М., 2012.

Отрывок, характеризующий Гончаров, Василий Софронович

– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.