Гончаров, Степан Осипович

Степан Осипович Гончаров
Степан Осипович Гончаров</br>Фотография 1892 года.
Дата рождения	28 марта 1831(1831-03-28)
Место рождения	Херсонская губерния
Дата смерти	8 июня 1912(1912-06-08) (81 год)
Место смерти	Петергоф
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	Свеаборгской крепость, Финляндский военный округ (временно)
Сражения/войны	Крымская война, Кавказская война
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1859), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1867), Орден Святой Анны 2-й ст. (1870), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1873), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1878), Орден Святой Анны 1-й ст. (1883), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1886), Орден Белого орла (1891), Орден Святого Александра Невского (1894), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1902)

Степан Осипович (Иосифович) Гончаров (1831—1912) — генерал от инфантерии, комендант Свеаборгской крепости, исправляющий должность генерал-губернатора Великого княжества Финляндского, член Военного совета Российской империи.

Биография

Сын обер-офицера, родился 28 марта 1831 года в Херсонской губернии. Образование получил в Одесском Ришельевском лицее.

В военную службу определён 17 сентября 1851 года унтер-офицером в Литовский егерский полк. 26 мая 1852 года произведён в прапорщики, а через год был прикомандирован к 5-му стрелковому батальону, с которым участвовал в походе в Придунайские княжества, перешёл Прут и Дунай и был в делах при осаде Силистрии. В 1854 году переведён в 5-й стрелковый батальон, поступил в состав войск, охранявших побережье Чёрного моря и за отличие в делах против турок был 10 мая произведён в подпоручики. 4 января 1855 года назначен исправляющим должность батальонного адъютанта и вскоре был утвержден в этой должиости.

5 мая 1858 года произведён в поручики и с 13-м стрелковым полком (бывший 5-й стрелковый батальон) был командирован на Кавказ, где поступил в состав гарнизона укрепления Анапы. Здесь он участвовал в разорении находившихся близ укрепления и Корсунской станицы завалов, а также при разбитии 9 мая 1859 года полуторатысячного неприятельского отряда. 15 июля 1859 года 13-й стрелковый полк возвратился в Центральную Россию и Гончаров был награждён за отличие в Кавказских походах орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.

21 марта 1860 года Гончаров был произведён в штабс-капитаны, а в следующем году успешно сдал вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба. 25 июня 1862 года за успехи в науках был произведён в капитаны (со старшинством от 20 апреля). По окончании в 1863 году курса, за отличные успехи в науках награждён малой серебряной медалью и чином майора (со старшинством от 21 ноября) и причислен к Генеральному штабу с назначечением в Главное управление Генеральнаго штаба.

17 ноября 1864 года Гончаров был зачислен в Генеральный штаб подполковником и назначен старшим адъютантом в штаб 1-й гвардейской пехотной дивизии. Пробыв в этой должности до 16 июня 1865 года, он получил новое назначение — начальником штаба 5-й кавалерийской дивизии. 31 марта 1868 года произведён в полковники; с 17 января 1869 года состоял для особых поручений при командующем войсками Харьковского военного округа, а 29 июля 1870 года назначен помощником начальника штаба того же округа.

18 декабря 1874 года назначен исправляющим дела начальника штаба Харьковского военного округа и 13 апреля 1875 года произведён в генерал-майоры (со старшинством от 30 августа 1878 года) с утверждением в должности. 19 декабря 1884 года был отчислен, с назначением в распоряжение начальника Главного штаба.

18 июля 1887 года назначен комендантом Свеаборгской крепости; 30 августа 1888 года произведён в генерал-лейтенанты; в 1889 году ему было объявлено Высочайшее благоволение за труды по разработке в особой комиссии устава о земских повинностях. 16 марта 1893 года назначен помощннком генерал-губернатора Великого княжества Финляндского и командующего войсками Финляндского военного округа и, состоя в этой должности, неоднократно исправлял обязанности генерал-губернатора и командующего войсками, а с отчислением 1 января 1897 года от должноста графа Гейдена, назначен замещать должность Финляндского генерал-губернатора впредь до прибытия в сентябре 1898 года генерал-адъютанта Бобрикова. В 1897 году генералу Гончарову повелено было открыть и закрыть от имени Его Императорского Величества общий сейм земских чинов Великого княжества Финляндского.

27 ноября 1898 года Гончаров был назначен членом Военного совета. 9 апреля 1900 года произведён в генералы от инфантерии. 20 августа 1904 года назначен председателем Главного военно-санитарного комитета, с оставлением членом Военного совета. На должности председателя находился до 2 января 1910 года.

Скончался 8 июня 1912 года в Петергофе, из списков исключён 15 июня.

Его брат Фёдор был генерал-лейтенантом в отставке.

Награды

Среди прочих наград Гончаров имел ордена:

• Орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1859 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени с императорской короной (1867 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени с императорской короной (1870 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1873 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1878 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1883 год)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1886 год)
• Орден Белого орла (1891 год)
• Орден Святого Александра Невского (6 декабря 1894 года, алмазные знаки к этому ордену пожалованы 6 декабря 1899 года)
• Орден Святого Владимира 1-й степени (26 мая 1902 года)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том I. А—К. — М., 2009. — С. 382. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. Списки почётных президентов, почётных членов, лиц, принадлежащих к административной и учебной части и всех офицеров, кончивших курс Императорской военной академии и Николаевской академии Генерального штаба с 1832 по 1882 год. — СПб., 1882. — С. 138
• Пономарёв В. П., Шабанов В. М. Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского, 1725—1917: биобиблиографический словарь в трёх томах. Том 2. — М., 2009. — С. 521. — ISBN 978-5-89577-145-7
• «Разведчик». — 12 мая 1892 г.— № 96.
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 января 1911 г. — СПб., 1911. — С. 23.
• Столетие Военного министерства. 1802—1902. Т. III, отд. IV. Затворницкий Н. М. Память о членах Военного совета. — СПб., 1907. — С. 659—661

Отрывок, характеризующий Гончаров, Степан Осипович

Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.