Гончар, Олесь

Олесь Гончар
Олесь Гончар
Имя при рождении:	Александр Терентьевич Гончар
Место рождения:	слобода Суха, Полтавская губерния, Украина ныне Кобелякский район, Полтавская область
Место смерти:	Киев, Украина
Род деятельности:	прозаик, публицист
Годы творчества:	1946—1991
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	роман, повесть, рассказ, очерк
Язык произведений:	украинский
Премии:
Награды:
[lib.ru/PROZA/GONCHAR/ Произведения на сайте Lib.ru]

Оле́сь Гонча́р (укр. Олесь Гончар), полное имя — Александр Терентьевич Гончар (укр. Олександр Терентійович Гончар; 1918 — 1995) — украинский советский писатель, публицист и общественный деятель.

Один из крупнейших представителей украинской художественной прозы второй половины XX века. Академик АН Украины (1978). Герой Социалистического Труда (1978). Герой Украины (2005 — посмертно). Лауреат Ленинской (1964), двух Сталинских премий второй степени (1948, 1949) и Государственной премии СССР (1982). Член ВКП(б) с 1946 года.

Биография

Родился 3 апреля 1918 года в слободе Суха (ныне село Сухое Кобелякского района Полтавской области Украины) в семье рабочих Терентия Сидоровича и Татьяны Гавриловны Гончаров.

Отец работал в пригородном колхозе в селе Ломовка (в настоящее время это часть города Днепр), где и погиб во время Великой Отечественной войны от немецкой авиабомбы. Мать работала на заводе металлоизделий. После смерти матери в 1921 году дед и бабка (родители матери) забрали его к себе в село Сухе. Добрая и любящая бабушка заменила мальчику мать.

С 1925 года Александр учился в родном селе, потом в с. Хорошки. В 1933 году закончил семилетнюю школу в с. Бреусовка Козельщинского района. Уже в школе хорошо писал, после её окончания поступил на работу в редакцию Козельщинской районной газеты «Развернутым фронтом». В 1933−1937 годах учился в Харьковском техникуме журналистики имени Николая Островского, по окончании которого работал учителем в с. Мануйловка и в Харьковской областной газете «Ленинская смена».

С 1937 года Гончар начал публиковать свои произведения (в основном короткие рассказы) в республиканских изданиях («Литературная газета», «Пионерия», «Комсомолец Украины», «Молодой большевик»). В 1938 году поступил на филологический факультет Харьковского университета. За время учёбы в университете (1938—1941) написаны новеллы «Иван Мостовой», «Черешни цветут», «Орленок», повесть «Стокозово поле».

В июне 1941 года после третьего курса университета Александр ушёл добровольцем на фронт в составе студенческого батальона. Летом 1942 года попал в плен, откуда бежал в 1943 году и продолжал воевать до Победы. Войну закончил старшим сержантом в должности старшины минометной батареи. За боевые отличия был награждён орденами Красной Звезды, Славы 3-й степени, тремя медалями «За отвагу».

Военные условия не слишком благоприятствовали писательскому труду. Тем не менее Гончар пишет стихи (сборник «Фронтовые стихи», опубликован в 1985), делает заметки, послужившие основой его новелл 1940-х годов и романа «Знаменосцы».

Путь к литературному признанию

После демобилизации в 1945 году Гончар приезжает в Днепропетровск, где поселяется у старшей сестры — Александры Терентьевны Совы. Он завершает образование в Днепропетровском государственном университете (1946). Но главное — работает над первой частью романа «Знаменосцы» — «Альпы». Роман был замечен Юрием Яновским, в те годы главным редактором журнала «Отчизна», и напечатан в 1946 году. По приглашению Яновского Гончар переезжает в Киев, поступает в аспирантуру Института литературы имени Шевченко АН Украины. Яновский становится своеобразным наставником молодого писателя, который извлечет много творческих уроков из общения с мэтром. До конца своих дней Гончар с любовью вспоминал своего учителя («Голубые башни Яновского», 1975).

В 1947 году печатается повесть «Земля гудит» о подпольщиках Полтавщины и вторая книга романа «Знаменосцы» «Голубой Дунай». Роман, повествующий об освободительной миссии Советской Армии в Европе, был замечен официальными властями и критикой. Молодой писатель получил признание власти, критики и, главное, читателей.

В 1940—1950-е годы писатель продолжает развивать военную тему в своих многочисленных новеллах, рядом с ней начинает звучать и новая тема — мирная жизнь людей, моральные аспекты их взаимоотношений. Новеллы и повести этого направления («Микита Братусь», 1950; «Пусть горит огонек», 1955) готовят будущие вершины творчества Гончара в 1960—1970-е годы. Историко-революционная дилогия Гончара «Таврия» (1952) и «Перекоп» (1957), посвященная событиям гражданской войны на Юге Украины, остаётся наиболее слабым, анемичным произведением писателя. В эти годы начинается общественная и публицистическая деятельность Гончара. Он совершает заграничные поездки, итогами которых становятся книги очерков «Встречи с друзьями» (1950), «Китай вблизи» (1951).

В 1959 Гончар избирается председателем Союза писателей Украины, секретарем Союза писателей СССР.

Вершины творчества

В 1960 году напечатан роман «Человек и оружие», открывающий новую страницу в творчестве Гончара. Романтико-философская направленность произведения, акцент на сокровенных вопросах жизни и смерти человека, проблемах неистребимости морального духа человека отличают этот роман, основанный на воспоминаниях писателя о студенческом добровольческом батальоне времен войны. Роман был удостоен Национальной премии Украины имени Шевченко (1962; в этом году премия присуждалась впервые). Вторая часть дилогии роман «Циклон» (1970) был написан после перерыва. Тема получает неожиданное продолжение — постаревший герой «Человека и оружия» стал кинорежиссёром и снимает фильм о войне. Переплетение реальности и постановочных сцен, современности и воспоминаний о прошлом, да и сама кинематографическая тематика заставляет вспомнить «Мастера корабля» Яновского.

Роман в новеллах «Тронка» (1963) — первое крупное произведение Гончара, посвященное современной мирной жизни. Построенный в виде своеобразного «венка новелл», раскрывающих разные стороны жизни простых людей, жителей украинских степей, роман рисует целую панораму характеров, образов, ситуаций. В «Тронке» впервые в украинской литературе остро ставится проблема искоренения сталинизма, борьбы старого с новым. На волне хрущевской оттепели роман был удостоен Ленинской премии (1964).

Печальная участь была уготована следующему произведению Гончара роману «Собор» (1968). По сравнению с «Тронкой» роман гораздо более близок к традиционному реализму с четко выраженными положительными и отрицательными героями. Борьба за возрождение духовности, за историческую память народа как основу порядочности в отношениях между людьми находится в центре повествования. Прообразом собора в романе послужил Троицкий собор в Новомосковске Днепропетровской области. Первый секретарь Днепропетровского обкома КПСС Ватченко узнал себя в образе отрицательного героя бездуховного партийца-приспособленца, сдавшего своего отца в дом престарелых. Будучи другом Брежнева, Ватченко потребовал запрещения романа. Роман был напечатан только в журнале, уже напечатанный тираж книги был конфискован, перевод романа на русский язык был приостановлен. Несмотря на попытки защитить произведение (статьи Бажана и др.) оно было запрещено, и о нём перестали упоминать.

Поздний период

В произведениях позднего периода Гончар продолжал поднимать морально-этические темы современности (роман «Твоя заря», 1980), тему романтики юношеских поисков (повесть «Бригантина», 1973).

Гончар занимался общественной деятельностью. В 1959—1971 годах — председатель правления Союза писателей Украины, в 1959—1986 секретарь Союза писателей СССР, председатель комитета по присуждению Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко. В 1966 году выступил на V съезде писателей Украины с докладом «Думать о великом». Подписал Письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года о Солженицыне и Сахарове.

В 1980 году выпустил книгу «Писательские размышления», в которой подводил итог своей деятельности.

Депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 6-11 созывов (1966—1989) от Украинской ССР. В 1976−1990 — кандидат в члены ЦК КПСС. Был членом редакционной коллегии журнала «Роман-газета».

С началом перестройки и обретением Украиной независимости активно включился в общественную жизнь, был инициатором создания Общества Украинского Языка и Народного Руха Украины. В 1990 году вышел из КПСС. Депутат Верховного Совета Украины I демократического созыва (1990—1994). Свои взгляды на пути развития независимой Украины высказал в книге «Чем живем. На пути украинского возрождения» (1991). Почетный доктор Альбертского университета (Канада, 1992).

Умер 14 июля 1995 года в Киеве. Похоронен на Байковом кладбище. В 2001 году в Киеве открыт памятник Гончару. В 2005 году было присвоено звание Герой Украины (посмертно).

Жена — Валентина Даниловна Гончар. Дети — дочь Людмила и сын Юрий.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1948) — за 1—2 книги романа «Знаменосцы» (1946—1947)
• Сталинская премия второй степени (1949) — за 3 книгу романа «Знаменосцы» (1948)
• Ленинская премия (1964) — за роман «Тронка» (1963)
• Государственная премия СССР (1982) — за роман «Твоя заря» (1980)
• Государственная премия УССР имени Т. Г. Шевченко (1962) — за роман «Человек и оружие» (1960)
• Герой Социалистического Труда (1978 — Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1978 года за большие заслуги в развитии советской литературы, плодотворную общественную деятельность и в связи с шестидесятилетием со дня рождения писателю Олесю Гончару (Гончару Александру Терентьевичу) присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот»)
• Герой Украины (2005 — за самоотверженное служение Украине на ниве литературы, выдающийся личный вклад в национальное и духовное возрождение независимого Украинского государства, утверждение идеалов правды, человеческого достоинства и добра, посмертно)
• орден Ленина (1978)
• орден Отечественной войны I степени (1985)
• орден Красной Звезды (4.5.1945; был представлен к ордену Отечественной войны II степени)
• орден Славы III степени (4.3.1945; был представлен к ордену Красной Звезды)
• три медали «За отвагу» (7.9.1944; был представлен к ордену Славы III степени; 20.11.1944; 18.1.1945)
• медаль «За взятие Берлина»

Сочинения

Романы

• Знаменосцы ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/praporonostsi/ Прапороносці]): Книга 1. Альпы (1946). Книга 2. Голубой Дунай (1947). Книга 3. Злата Прага (1948).
• Таврия (Таврія, 1952).
• Перекоп (Перекоп, 1957).
• Человек и оружие ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/liudyna_i_zbroia/ Людина і зброя], 1960).
• Тронка ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/tronka/ Тронка], 1963).
• Собор ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/Sobor/ Собор], 1968).
• Циклон ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/tsyklon/ Циклон], 1970).
• Берег любви ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/bereh_liubovi/ Берег любові], 1976).
• Твоя заря ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/tvoia_zoria/ Твоя зоря], 1980).
• Капля крови ([ukrlit.org/Honchar_Oles_Terentiiovych/kraplia_krovi/ Крапля крові], 1984).

Повести

• Стокозово поле (1941).
• Земля гудит (Непокоренная полтавчанка, 1947).
• Микита Братусь (1950).
• Пусть горит огонек (1954).
• Партизанская искра. Киноповесть (1955).
• Бригантина (1973).
• Далекие костры (1986).
• Воспоминание об океане (1988).

Сборники рассказов

• Новеллы (1949).
• Юг (1951).
• Дорога за облака (1953).
• Новеллы (1954).
• Чары-камыши (1958).
• Маша с Верховины (1959).
• За миг счастья (1964).
• Далекие костры (1987).

Книги очерков

• Встречи с друзьями (1950).
• Китай вблизи (1952).
• Японские этюды (1962).
• О наших писателях (1972).
• О тех, кто дорог (1978).
• Писательский размышления (1980).
• Чем живем. На пути украинского возрождения (1991).

Издание сочинений

• Твори в шести томах. — Київ, 1978.
• Собрание сочинений в пяти томах. — М., 1973—1975.

Произведения в музыкальном театре

• Балет «Таврия» (музыка Владимира Нахабина, 1959).
• Опера «Знаменосцы» (музыка Александра Билаша, 1985).

Экранизации

• Девушка с маяка (СССР, 1956, режиссёр Григорий Крикун) — по повести «Пусть горит огонек».
• Партизанская искра (СССР, 1957, режиссёры Мечислава Маевская, Андрей Маслюков).
• Таврия (СССР, 1959, режиссёр Юрий Лысенко).
• Тронка (СССР, 1971, режиссёр Артур Войтецкий).
• Абитуриентка (СССР, 1973, режиссёр Алексей Мишурин).
• Полоска нескошенных диких цветов (СССР, 1979, режиссёр Юрий Ильенко) — по повести «Бригантина».
• Всё побеждает любовь (СССР, 1987, режиссёр Николай Мащенко) — по рассказу «За миг счастья».

Литература

• Мовчан Р. В. та інші. Українська література. — Київ, 2000.
• Митці України: Енциклопедичний довідник. — Київ, 1992.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12564 Гончар, Олесь]. Сайт «Герои Страны».

• [ukrgeroes.narod.ru/GoncharOT.html ГЕРОЙ УКРАЇНИ — Гончар Олександр (Олесь) Терентійович]  (укр.)
• [who-is-who.com.ua/bookmaket/dnepropetrovsk/9/128.html ГОНЧАР ОЛЕКСАНДР ТЕРЕНТІЙОВИЧ (1918—1995)]  (укр.)
• [www.vlada.kiev.ua/fcontent.php?pacode=327&topic=372973 Гончар Олександр (Олесь) Терентійович]  (укр.)
• [www.library.dp.ua/view.php?id=41 Гончар Олесь (Олександр) Терентійович]  (укр.)
• [biblioteka.ks.ua/en-znd-2008-04-03.htm ГОНЧАР ОЛЕСЬ ТЕРЕНТІЙОВИЧ — До 90-річчя від дня народження]  (укр.)
• [www.life.zp.ua/gonchar-oles Мемориальная доска Гончару Александру Терентьевичу]

Отрывок, характеризующий Гончар, Олесь

– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.