Гопнер, Серафима Ильинична

Серафима Ильинична Гопнер Серафима Іллівна Гопнер<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Секретарь ЦК КП Украины
9 сентября 1918 — 21 октября 1918
Предшественник:	Георгий Леонидович Пятаков
Преемник:	Эммануил Ионович Квиринг
Рождение:	26 марта (7 апреля) 1880(1880-04-07) Херсон, Херсонский уезд, Херсонская губерния
Смерть:	25 марта 1966(1966-03-25) (85 лет) Москва, РСФСР, СССР
Место погребения:	Новодевичье кладбище (Москва)
Партия:	КПСС (с 1903)
Награды:

Серафи́ма Ильи́нична Го́пнер (укр. Серафима Іллівна Гопнер, 26 марта (7 апреля) 1880 — 25 марта 1966) — советский украинский политический деятель, Герой Социалистического Труда (1960), доктор исторических наук (1934).

Биография

Родилась в семье мелкого торговца. Еврейка по происхождению. Училась на юридическом факультете женских курсов в Одессе, а во время эмиграции на литературном отделении Парижского университета.

В юности С. Гопнер увлеклась социал-демократическими идеями и с 1901 г. начала работу в нелегальных социал-демократических кружках. В 1903 г. она стала членом окончательно сложившейся РСДРП. Как член партии вела агитационную пропагандистскую работу в Одессе и Николаеве. В 1905 г. Серафима Ильинична была избрана членом Екатеринославского комитета РСДРП, а затем стала его секретарём. В 1910 г. она была вынуждена уехать во Францию, где находился центр русской политической эмиграции. За границей С. Гопнер вошла в состав Парижской группы содействия РСДРП и была членом Социалистической партии. В годы Первой мировой войны она проводила пропагандистскую работу среди русских эмигрантов-волонтеров французской армии. Кроме того, Серафима Ильинична принимала участие в организации международной конференции женщин-социалисток в Берне.

В 1916 г. С. Гопнер вернулась на Родину и была на подпольной работе в Иркутске, Екатеринославе, Брянске. За свою политическую активность она несколько раз ненадолго была арестована полицией. После Февральской революции 1917 года Серафима Ильинична стала членом Екатеринославского комитета РСДРП(б). Кроме того, она была редактором газеты «Звезда» и членом местного Совета. Также она была делегатом VII Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП(б). В условиях Гражданской войны С. Гопнер занималась работой по установлению Советской власти на Украине. В 1918 г. она была секретарём ЦК КП(б)У, а с августа 1919 г. по январь 1920 г. — начальником инструкторских курсов политуправления 12-й армии. В период окончания Гражданской войны и уже в мирное время С. Гопнер продолжает заниматься партийной работой в агитационно-пропагандистской сфере. В 1920—1925 г. она была членом бюро и заведующей Агитационно-пропагандистским отделом Екатеринославского, Московского, Донецкого, Харьковского губкомов компартии. После недолгой работы в центральном аппарате (1925—1927 — заведующая Подотделом печати Отдела по работе среди женщин ЦК ВКП(б)) Серафима Ильинична возвращается в УССР, где становится членом ЦК КП(б)У (1927—1938), и работает в 1927—1929 г. сначала редактором газеты «Всеукраинский пролетарий», затем заместителем редактора газеты «Коммунист» (Харьков). Как представитель КП(б)У С. Гопнер была делегатом всех семи конгрессов Коминтерна, а также кандидатом в члены ИККИ (1928—1943). Кроме того, в 1928—1938 гг. она была на ответственной работе в аппарате Коминтерна.

В 1934 г. С. Гопнер стала доктором исторических наук. После этого она плавно отходит от активной партийно-политической работы и начинает заниматься научно-исследовательской деятельностью. В 1938—1945 гг. Серафима Ильинична была заместителем редактора «Исторического журнала», а с 1945 г. — старшим научным сотрудником ИМЛ при ЦК КПСС. Как историк С. Гопнер написала ряд научных работ по истории коммунистической партии и Третьего интернационала.

С. Гопнер была делегатом ХV, ХVI, ХVII и ХХII съездов компартии, избиралась членом ВЦИК и членом ЦИК СССР.

Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награды

• Орден Ленина (8 марта 1933) — «за выдающуюся самоотверженную работу в области коммунистического просвещения работниц и крестьянок».
• Герой Социалистического Труда с вручением Медали «Серп и Молот» и Ордена Ленина (1960).

Память

Имя Гопнер носила одна из улиц в Днепропетровске.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11862 Гопнер, Серафима Ильинична]. Сайт «Герои Страны».

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:683571 Гопнер, Серафима Ильинична] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• Гопнер Серафима Ильинична // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Гопнер, Серафима Ильинична

Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его: