Горазд (Павлик)

Епископ Горазд Biskup Gorazd<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Чешский и Моравско-Силезский
25 сентября 1921 — 4 сентября 1942
Избрание:	29 августа 1921 года
Церковь:	Сербская Православная Церковь
Преемник:	Елевферий (Воронцов)
Имя при рождении:	Матей Павлик
Оригинал имени при рождении:	Matěj Pavlík
Рождение:	26 мая 1879(1879-05-26) Hrubá Vrbka, Австро-Венгрия
Смерть:	4 сентября 1942(1942-09-04) (63 года) Прага, Протекторат Богемии и Моравии
Принятие монашества:	21 сентября 1921 года
Епископская хиротония:	25 сентября 1921 года

Гора́зд Пра́жский (в миру Матей Па́влик, чеш. Matěj Pavlík; 26 мая 1879, Груба Врбка, Австро-Венгрия — 4 сентября 1942, Прага, Протекторат Богемии и Моравии) — первый предстоятель вновь образованной Чехословацкой Православной Церкви в юрисдикции Сербской Православной Церкви. После покушения на «Пражского мясника» Рейнхарда Гейдриха был арестован и расстрелян.

Новомученик, канонизирован в Православной Церкви Чешских земель и Словакии (память совершается 4 сентября — 22 августа по юлианскому календарю), а также в Сербской Церкви.

Биография

Матей Павлик родился 26 мая 1879 года в моравской деревне Груба Врбка в католической семье.

С отличием окончил Государственную немецкую гимназию в Кромержиже (1898) и богословский факультет Оломоуцкого университета (1902). Самостоятельно изучил церковнославянский язык, в 1900 году посетил Киев, чтобы ознакомиться с богослужением Русской Церкви.

5 июля 1902 года католическим архиепископом Оломоуцким Теодором Когном рукоположён во иерея.

После Первой мировой войны появились возможности для возрождения православной миссии на территории бывшей Австро-Венгерской империи. Тогда отец Матей Павлик присоединился к Сербской Православной Церкви.

21 сентября 1921 года в монастыре Крушедол пострижен в монашество с именем Горазд в честь Горазда, ученика святого равноапостольного Мефодия. 22 сентября в Монастыре Гргетег иеромонах Горазд был возведён в сан игумена, а вечером того же дня в Монастыре Хопово — в сан архимандрита.

24 сентября 1921 года в Белграде состоялось наречение архимандрита Горазда во епископа Моравско-Силезского.

25 сентября хиротонисан во епископа Моравско-Силезского. Хиротонию совершили Патриарх Сербский Димитрий, митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий), митрополит Скоплянский Варнава (Росич), епископ Нишский Досифей (Васич) и епископ Битольский Иосиф (Цвийович).

В течение последующих двух десятилетий епископ Горазд и его сподвижники активно возрождали православие в Чехословакии. Они построили одиннадцать церквей и две часовни, занимались переводом богослужебной литературы на чешский язык.

В условиях гитлеровской оккупации 28 мая 1941 года обратился к архиепископу Берлинскому Серафиму (Ляде), находившемуся в юрисдикции РПЦЗ, с просьбой принять Чешскую православную епархию «под своё архипастырское попечение, заботу и защиту, как в отношении церковном, так и государственно-политическом». Архиепископ Серафим изъявил согласие, и в Устав Чешской православной епархии было внесено соответствующее дополнение.

Во время ликвидации агентами чехословацкого правительства в изгнании Рейнхарда Гейдриха епископ Горазд находился в Берлине. Агенты-ликвидаторы укрылись в крипте православного кафедрального собора святых Кирилла и Мефодия в Праге. Однако после боя с эсэсовцами, открывшими место их убежища, агенты были вынуждены застрелиться. Члены соборного клира, укрывшие убийц Гейдриха, были арестованы. Епископ Горазд, вернувшийся в Прагу, заявил, что готов разделить наказание, которое понесут его клирики, после чего был арестован и расстрелян вместе со старостой и священством своего кафедрального собора. Чешская Православная Церковь была запрещена, её имущество конфисковано, храмы закрыты, духовенство подвергнуто арестам и заключениям.

Реабилитация и прославление

После освобождения Чехии в мае 1945 года Чешская Православная Церковь была восстановлена, а 28 сентября того же года её казнённые клирики были посмертно награждены крестом «In memoriam». Именем святителя Горазда названы площади и улицы в Праге, Оломоуце, Брно и других городах.

4 мая 1961 года епископа Богемского Горазда прославила в лике новомучеников Сербская Православная Церковь (память — 22 августа [4 сентября]), а 24 августа 1987 года — Чехословацкая Церковь (канонизация состоялась в оломоуцком соборе в честь святого Горазда).

В 1992 году на родине епископа Горазда в Грубе Врбке был основан мужской монастырь.

Ссылки

• [www.pravenc.ru/text/166169.html Горазд (Павлик)] // Православная энциклопедия
• Владимир Бурега. [www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=689&did=94 Православная Церковь Чешских земель и Словакии. Исторический экскурс] // Православие.Ru
• Диакон Георгий Максимов. [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/43687.htm Полемика с католицизмом в творениях священномученика Горазда, епископа Чешского и Моравско-Силезского] // Православие.Ru
• [orthodoxresearchinstitute.org/resources/hierarchs/czech/former.htm#gorazd_pavlik_arch_prague Listing] at the Orthodox Research Institute
• [ocafs.oca.org/FeastSaintsViewer.asp?FSID=102375 Martyr Gorazd of Prague, Bohemia and Moravo-Cilezsk] (ПЦА)
• [web.archive.org/web/20080724171824/www.orthodoxengland.btinternet.co.uk/oeczech.htm «A Twentieth Century Western Orthodox Missionary»] by Monk Gorazd
• [ru-news.ru/art_desc.php?aid=4406 В день памяти священномученика Горазда в Праге была открыта мемориальная доска]
• [eikon.org.ua/index.php?option=com_k2&view=item&id=744:священномученик-горазд-богемский&Itemid=5 Священномученик Горазд Богемский] // [eikon.org.ua Иконописная мастерская «Елеон»]

Отрывок, характеризующий Горазд (Павлик)

Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.