Горбатый, Павел Анастасович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павел Горбатый
Павло Анастасович Горбатий
Имя при рождении:

Павел Анастасович Горбатый

Род деятельности:

педагог

Дата рождения:

6 ноября (25 октября) 1890(1890-10-25)

Место рождения:

Бар, Подольская губерния

Гражданство:

Подданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

25 июня 1962(1962-06-25) (71 год)

Место смерти:

Киев

Награды и премии:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Павел Анастасович Горбатый (укр. Павло Анастасович Горбатий; 25 октября (6 ноября) 1890, г. Бар (теперь Винницкой области Украины) — 25 июня 1962, Киев) — украинский советский педагог, методист в области математики. Заслуженный учитель Украинской ССР (с 1941). Лауреат премии им. К. Д. Ушинского (1955).



Биография

Задолго до Октябрьской революции окончил учительскую семинарию. Педагогическую деятельность начал в 1905 году. Работал преподавателем математики, в 1920-х годах был первым директором Барской трудовой школы. В 1931 окончил Харьковский институт народного образования. В 1930-х годах семья П. А. Горбатого переехала на жительство в Киев. Здесь он работал в школе № 33. В 1934 года получил диплом Московского инженерного педагогического института, где заочно учился на отделении теоретической механики.

В годы ВОВ проживал в селе Уварово Тамбовской области. Работал директором и учителем математики средней школы № 3.

Автор многочисленных трудов по методике преподавания математики в школе, среди них «З досвіду викладання математики в середній школі» (премия им. К. Д. Ушинского, 1955), «Уроки по вивченню логарифмічної лінійки в середній школі» (1959).

Награждён орденом Ленина.

Напишите отзыв о статье "Горбатый, Павел Анастасович"

Ссылки

  • [pedagog.profi.org.ua/ru/node/4001 Горбатий Павло Анастасович]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Горбатый, Павел Анастасович

– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.