Гордон, Марк Захарович

Марк Гордо́н
Имя при рождении:	Марк Захарович Гордо́н
Дата рождения:	7 ноября 1911(1911-11-07)
Место рождения:	Вильнюс, Литва
Дата смерти:	16 сентября 1997(1997-09-16) (85 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	поэт и переводчик
Жанр:	лирическая поэзия
Язык произведений:	русский
[bethulia.com/Mark_Gordon a.com/Mark_Gordon]

Марк Захарович Гордо́н (7.11.1911, Вильнюс, Литва, — 16.09.1997, Ленинград, СССР) — советский и российский поэт, переводчик и библиофил.

Биография

Марк Захарович Гордон родился 7 ноября 1911 года в Вильнюсе, в семье юриста. В 1916 году семья переехала в Петроград. В 1938 году Марк Гордон окончил 2-й Медицинский институт, вскоре был призван в Красную армию и отправлен на войну с Финляндией. Во время Великой Отечественной войны он служил в военном госпитале в Ленинграде, затем в действующей армии на Ленинградском фронте, дошел вместе с войсками до Кенигсберга. После окончания войны с Германией был направлен в Маньчжурию. В качестве военного врача служил в советско-китайской больнице в Порт-Артуре и в Дайрене. Следующими местами его военной службы были Калининградская область и о. Сахалин. В 1961 г. он был демобилизован и вернулся с семьей Ленинград, где работал преподавателем в медицинском училище и участковым врачом-терапевтом.

Еще в юности Марк Гордон начал переводить на русский язык стихи французских поэтов. Со временем переводы стихов с французского, а затем и с других языков (испанского, немецкого и английского) стали его второй профессией. Марк Гордон регулярно публиковался в периодической печати, а также в сборниках переводов известных французских поэтов.

Марк Гордон участвовал в работе секции перевода ленинградского Дома писателей, хотя формально членом Союза писателей не был. С годами он всё больше писал и собственные стихи.

При Марка Гордона жизни вышла только одна книга его стихов — «Шар железный» (1993); вторая, которую он не успел подготовить, — «Комета», — была издана посмертно, в 2002 году.

Марк Гордон был активным членом Санкт-Петербургской городской секции библиофилов и Клуба книголюбов при Доме книги, постоянно посещал встречи объединения любителей поэзии А. А. Ахматовой «Бродячая муза».

Марк Гордон коллекционировал книги (прижизненные издания) поэтов Серебряного века. Незадолго до своей смерти большое количество раритетов из своей коллекции Марк Гордон передал в библиотеку Всероссийского музея А.С. Пушкина (на наб. реки Мойки). Умер Марк Гордон 16 сентября 1997 года.

Творчество

Стихотворное наследие Марка Гордона невелико, в двух его сборниках содержится чуть больше оригинальных 150 стихотворений.

Большая часть стихов написана Марком Гордоном уже в зрелом возрасте, в основном, в послевоенное время. Стихи о Великой Отечественной войне немногочисленны и лишены воинственной риторики. Военная, или, скорее, антивоенная тематика не оставляет Марка Гордона и с годами становится одной из доминирующих в его творчестве. Поэта беспокоит не только беспощадное отношение людей к себе подобным, но и к природе, он предрекает человечеству бесславный конец. На этой почве возникает и самое известное в литературной среде стихотворное произведение Марка Гордона: его венок сонетов «Динозавры».

Многие стихи Марка Гордона посвящены поэтам, особенно его любимому поэту — Николаю Гумилеву.

Переводческие работы

Среди переведенных Марком Гордоном поэтов — Шарль Бодлер, Жозе Мария де Эредиа, Леконт де Лиль, Луиза Лабе, Теофиль Готье, Виктор Гюго, Поль Верлен, Франсуа Фертио, Мигель Сервантес, Эмилия Дикинсон, а также поэты латиноамериканских стран: Хосе Хакин де Альмедо, Хосе Фернандес Мадрид, Эусебио Лильо Робес, Хуан Антонио Перес Боналде.

Стихотворные сборники, в которые включены переводы Марка Гордона:

• Солдаты свободы. М.,1963.
• Шарль Бодлер. Цветы зла. М., 1970.
• Песнь о книге. Антология. Минск, 1977.
• Луиза Лабе. Сочинения. М., 1988.
• Жозе Мария де Эредиа. Сонеты. В переводах русских поэтов. М., 1994.

Переводы Марка Гордона печатались в журналах «Нева», «Звезда», «Наука и религия» и в ежегодном альманахе «Охотничьи просторы». Большая часть переводов Марка Гордона осталась неопубликованной.

Награды

• Орден Красной Звезды
• Орден Отечественной войны II степени

Библиография

• Марк Гордон. Шар железный. Стихи. СПб, 1993.
• Марк Гордон. Комета. Стихи. СПб, 2002.

Литература

• Марк Захарович Гордон (1911—1997). Сборник воспоминаний. Составители: Ф. Л. Вязьменская, И. Г. Мямлин. 2-е изд. СПб, 2002.

Отрывок, характеризующий Гордон, Марк Захарович

– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!