Гордон, Чарльз Джордж

Чарльз Джордж Гордон

Ча́рльз Джордж Го́рдон (англ. Charles George Gordon; 28 января 1833, Лондон, Англия, Британская империя — 26 января 1885, Хартум, Махдистский Судан) — один из самых знаменитых британских генералов XIX века, известный под именем «Китайского Гордона», «Гордона Хартумского» или «Гордона-Паши». Ключевая фигура осады Хартума. Является главным действующим лицом голливудской киноэпопеи «Хартум» (1966), где его роль сыграна Чарлтоном Хестоном, а роль Махди  — Лоуренсом Оливье.

Биография

Участвовал в Крымской войне, был ранен при осаде Севастополя, в 1857—1858 годах и в 1860 году служил в англо-французских войнах против Китая. После мира в Тяньцзине он объехал значительную часть Китайской империи вдоль Великой стены и вернулся через Шэньси и Тайюань.

Когда тайпины осаждали Шанхай, Гордон стал в феврале 1863 года во главе «Всегда побеждающей армии»; менее чем за 18 месяцев ему удалось не только отстоять прибрежные города, которым угрожала опасность, но и перейти в наступление. Получив помощь от китайского правительства и звание главнокомандующего китайской армии, он сыграл решающую командную роль в подавлении восстания тайпинов.

С 1871—1873 годах он действовал в качестве английского консула у устьев Дуная. В его задачи входил надзор за делимитацией границы в Бессарабии.

Затем он принял поручение египетского хедива вести дальше, вплоть до экваториальных озёр, завоевание берегов Верхнего Нила, начатое Самуэлем Бэкером, и в феврале 1874 года выступил в Судан во главе 2000 египтян и негров. Гордон расположил свою главную квартиру в Гондокоро, воздвиг, начиная отсюда вплоть до Великих Озер, ряд укрепленных постов и с успехом боролся против торговли рабами, что принесло ему определенную известность и уважение в регионе. Вице-король дал ему звание паши, сделал его губернатором провинции Экватория, а в 1877 году — губернатором всего Судана.

В 1879 году Гордон оставил египетскую службу и снова отправился в Китай, где его старались привлечь на службу ввиду грозившей войны с Россией; но он не принял предложенного ему поста главнокомандующего и дал китайцам совет держаться мира.

В 1880 году Чарльз Джордж Гордон был военным секретарем при генерал-губернаторе Индии маркизе Рипоне. В 1882 году командовал колониальными войсками в Капланде. Затем он жил в Палестине, занимаясь благотворительностью и распространением христианства мистического толка. Первым высказал предположение о том, что Садовая могила — это место погребения Христа.

8 января 1884 года британские власти предложили Гордону возглавить операцию по эвакуации египтян, осажденных в Хартуме в результате Махдистского восстания в Судане. Его приезд в Хартум был принят египтянами с воодушевлением, тем не менее Гордон, оценив ситуацию на месте, понял, что миссия обречена на провал. У него оставалось всего два варианта: погибнуть с деморализованной плохо обученной армией или позорно сбежать. Как человек чести, Чарльз Джордж Гордон решил остаться, сел на верблюда и один поехал в лагерь «Махди» для переговоров.

Мухаммед Ахмед «Махди» отверг предложение о мирном уходе армии Египта из Хартума, при этом, не считая Гордона за врага, снова оставил ему тот же выбор — уйти нетронутым или погибнуть с армией. Гордон сумел организовать оборону Хартума, но не получил вовремя подкреплений из Великобритании и от Эмин-паши. Когда, наконец, английские войска приблизились к Хартуму чтобы спасти Гордона, город после десятимесячной осады был уже взят (26 января 1885), а Гордон убит и обезглавлен.

Почитание

Посмертно Гордон был провозглашён национальным героем и "человеком рыцарской чести" времен королевы Виктории. В его честь благородные люди сочиняли оды, его подвиги изображали на картинах, в Лондоне был установлен памятник Гордону. Британская публика обвиняла правительство Уильяма Гладстона в неспособности спасти его от верной гибели, хотя Гордон сам отказывался от предложений покинуть Хартум, видимо, понимая возможные трагические последствия такого решения.

В рассказе Артура Конан Дойля «Картонная коробка» есть упоминание о Гордоне: у доктора Уотсона в комнате на Бейкер-стрит портрет генерала висел в рамке на стене.

Литература

• Гордон, Чарльз Джордж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Гордон, Чарльз Джордж

На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.