Горжетка

Горжетка (от фр. gorge — горло) — маленький меховой шарф или шкурка с головкой, лапками и хвостом. Делались из шкурок обыкновенной, серебристо-чёрной, платиновой лисицы, лисицы-сиводушки, белого или голубого песца, куницы, норки и соболя.

В истории костюма горжетка ведёт своё происхождение от тех украшений для шеи, которые были сделаны не из традиционных ювелирных материалов (драгоценных металлов и камней), а из бархата, шёлка или меха и впервые стали встречаться в эпоху Возрождения.

В 1900-х годах для горжеток предпочитали не гладкошёрстных, а пушистых зверьков. При выделке шкурок для горжеток сохраняли коготки на лапках и даже зубы, а глаза делали из цветного стекла.

В конце 1920—1950-х годов горжетки считались очень престижной вещью и признаком достатка. Около 1928 года вошли в моду пальто без воротника, который заменяла съёмная горжетка. В театрах, а также кинотеатрах, где долгое время тоже было принято снимать пальто, респектабельные дамы прогуливались перед началом сеанса или представления с горжеткой на плечах или на руке.

Литература

• Горжет // Краткая энциклопедия домашнего хозяйства. — М.: Государственное Научное издательство «Большая Советская энциклопедия», 1959.

См. также

• Горжет

Отрывок, характеризующий Горжетка

– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…