Горизонт-202
Поделись знанием:
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
| Горизонт-202 | |||
|---|---|---|---|
 </td></tr>
|
Производитель | Красногорский механический завод | |
| Год выпуска | 1989-? | ||
| Тип | Панорамный фотоаппарат | ||
| Фотоматериал | Фотоплёнка типа 135 | ||
| Размер кадра | 24×58 мм | ||
| Тип затвора | механический, с изменяемой щелью | ||
| Объектив | «MC» 2,8/28, диафрагмирование до 1/16 | ||
| Крепление объектива | несъёмный объектив во вращающемся барабане | ||
| Фокусировка | установлен на гиперфокальное расстояние | ||
| Экспозамер | ручная установка шести значений выдержки | ||
| Вспышка | Синхроконтакт отсутствует | ||
| Видоискатель | оптический, несъёмный | ||
| Размеры | 117,5×146×73 мм (без рукоятки) | ||
| Масса | 0,9 кг | ||
 Изображения на Викискладе
|
|||
«Горизо́нт-202» — модификация панорамного фотоаппарата «Горизонт», выпускавшегося с 1967 по 1973 год.
На Красногорском механическом заводе производство модифицированных панорамных фотоаппаратов начато в 1989 году.
Выпуск начат на волне «Перестройки» с целью улучшить финансовые показатели КМЗ.
Первоначально аппарат не предназначался для продажи на внутреннем рынке. Советский рубль в те годы не был конвертируемым, существовала значительная разница между ценами внутреннего рынка СССР и стоимостью этих же товаров за рубежом в «твёрдой» валюте.[1] «Предприимчивые граждане» могли скупить всю продаваемую в СССР продукцию и самостоятельно вывозить её за рубеж, получая из этого прибыль.
Для производства, а главное, для экспорта, было основано совместное предприятие.
На внутреннем российском рынке фотоаппарат «Горизонт-202» появился только в 1990-е годы.
Технические характеристики
- Корпус пластмассовый, с откидывающейся задней стенкой.
- Применяемый фотоматериал — фотоплёнка типа 135 в стандартных кассетах.
- Размер кадра 24×58 мм. Число кадров на стандартной (1,65 м) фотоплёнке — 21. Снимки можно печатать на среднеформатном фотоувеличителе с размером кадра 6×9 см.
- Объектив — светосильный четырёхлинзовый анастигмат «MC» 2,8/28. Объектив установлен внутри барабана, поворачивающегося при съёмке на угол 120°. Вертикальный угол охвата объектива 45°.
- Фотоаппарат комплектуется светофильтрами УФ-1, Н-2 и ЖЗ-2 в специальной оправе.
- Диафрагмирование объектива от f/2,8 до f/16.
- Объектив сфокусирован на «бесконечность». Значения глубины резко изображаемого пространства определяются по таблице.
| Значение диафрагмы | Пределы глубины резкости, м. |
| 2,8 | от 5,5 до ∞ |
| 4 | от 3,9 до ∞ |
| 5,6 | от 2,9 до ∞ |
| 8 | от 2 до ∞ |
| 11 | от 1,5 до ∞ |
| 16 | от 1 до ∞ |
- По сравнению с «Горизонтом» аппарат «Горизонт-202» оснащён модифицированным фотографическим затвором с переключателем диапазонов выдержек.
- Выдержки затвора — 1/2, 1/4, 1/8, 1/60, 1/125, 1/250 сек.
- Видоискатель оптический с увеличением 0,4×, угловое поле зрения — 110×44°. Видоискатель несъёмный.
- На корпусе видоискателя установлен уровень для строго горизонтальной установки камеры.
- Резьба штативного гнезда 1/4 дюйма.
- Аппарат комплектуется рукояткой для съёмки без штатива.
Модификации
- «Горизонт-203» («Горизонт-S3») — малоформатный панорамный фотоаппарат. Выдержки 1, 1/2, 1/4, 1/8, 1/30, 1/60, 1/125 и 1/250 секунды.
- «Горизонт-205» (с 2000 года) — среднеформатный панорамный фотоаппарат. Плёнка типа 120, размер кадра 50×110 мм. Количество кадров — 6. Выдержки 1, 1/2, 1/4, 1/8, 1/30 и 1/60 секунды. Штатный объектив — «MC» 3,5/50. Поле зрения объектива 120°×70°.
- «Горизонт-компакт» — упрощённая модификация «Горизонта-202», выпускался для Ломографического сообщества. Выдержки 1/4 и 1/60 секунды. Объектив с единственным значением диафрагмы — f/8.
Напишите отзыв о статье "Горизонт-202"
Примечания
Ссылки
- [www.zenitcamera.com/archive/horizon/index.html О фотоаппаратах семейства «Горизонт» на сайте Научно-технического центра Красногорского завода]
- [www.zenitcamera.com/mans/horizon-202/horizon-202.html Фотоаппарат «Горизонт-202». Руководство по эксплуатации]
- [www.photohistory.ru/1207248174942718.html Этапы развития советского фотоаппаратостроения. «Горизонт-202».]
- [www.zenit-foto.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=25&Itemid=33 Панорамные фотоаппараты на сайте производителя.]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Горизонт-202
– Я обещал на вечер…Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
