Горийский муниципалитет
Поделись знанием:
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
| груз. გორის მუნიციპალიტეტი | |||
| муниципалитет Грузии (АЕ 2-го уровня) | |||
| |||
| Страна | |||
|---|---|---|---|
| Край | |||
| Административный центр | |||
| Население (2016, оценка) |
77 800 чел.[1] | ||
| Плотность |
чел/км² | ||
| Языковой состав |
грузинский, осетинский | ||
| Этнический состав |
грузины[2] | ||
| Конфессиональный состав |
православные[3] | ||
| Площадь |
1352 км² (8-е место) | ||
| Код ISO 3166-2 |
19 | ||
| Код HASC |
GE.SD.GR | ||
| Индекс FIPS |
GG22 | ||
|
Карта края: | |||
Гори́йский муниципалитет (до 2006 года — Гори́йский район; груз. გორის მუნიციპალიტეტი goris municipʼalitʼetʼi; осет. Бæгъатыры(Гуры) район) — муниципалитет в Грузии, входящий в состав края Шида-Картли. Находится в центре Грузии, на территории исторической области Внутренняя Картли. Административный центр — Гори (с 2016 года не входит в состав муниципалитета, получив статус города краевого подчинения).
Значительная часть заявленной территории муниципалитета Грузией не контролируется и фактически является территорией Цхинвальского района Южной Осетии.
Население
По состоянию на 1 января 2016 года численность населения муниципалитета (на подконтрольной Грузии территории) составила 77,8 тыс. жителей, на 1 января 2014 года — 145,8 тыс. жителей[1].
Согласно переписи 2002 года население подконтрольной Грузии части муниципалитета составило 148 686 чел. По оценке на 1 января 2008 года — 135,6 тыс. чел. (без учёта выделенных в 2006—2008 годах отдельных муниципалитетов Эредви, Тигви и Курта, территории которых с 2008 года перешли под контроль Южной Осетии, рассматриваемые Грузией как оккупированные территории)[4][5], на 1 января 2010 года — 144,1 тыс. чел.[4]
| Грузины | 137957 | 92,78 % |
| Осетины | 6405 | 4,31 % |
| Армяне | 1972 | 1,33 % |
| Русские | 1136 | 0,76 % |
| Азербайджанцы | 607 | 0,41 % |
| Украинцы | 123 | 0,08 % |
| Греки | 97 | 0,07 % |
| Абхазы | 45 | 0,03 % |
| всего | 148686 | 100,00 % |
Абсолютное большинство населения муниципалитета составляют грузины — 92,8 %[2]
Основная часть первого по численности национального меньшинства муниципалитета — осетин — расселена (по численности) на севере, около и в самом Гори и на границе с Южной Осетией (бывшей ЮОАО), а также в ряде сёл в редконаселённых предгорьях и на склонах Триалетского хребта. По данным переписи 1959 года осетины составляли большинство в 42 сёлах Горийского района, в основном в южной, горной его части.[6].
По данным переписи 2002 года осетины составили абсолютное большинство лишь в 8 сёлах муниципалитета (Горийского района). Большая часть из них расположена на юге Горийского муниципалитета в предгорьях и на склонах Триалетского хребта (Велеби, Гаглуантубани, Гаичаантубани, Ормоци, Тхинала), а также к западу от Гори (Кошкеби) и к северо-востоку от него на границе с Южной Осетией (Ахали-Хурвалети, Цителубани).
Абсолютно крупное меньшинство (от 26 % до 49 %) имелось ещё в 9 сёлах (Диди-Хурвалети, Квемо-Шавшвеби, Цицагианткари, Зардианткари, Ахалшени, Цедиси, Нацрети, Мумлаанткари, Патара-Хурвалети — все на севере и близ границы с бывшей ЮОАО).[7]
Полностью обезлюдели 26 сельских населённых пунктов (без учёта сёл на территории бывшей ЮОАО). Все безлюдные ныне сёла находятся на горном юге муниципалитета, в том числе на юго-востоке — Сакавре, Гулхандиси, Дидтави, Земо-Ахалсопели, Лули, Надарбази, Пели, Пицеси, Цителцкаро; чуть северо-западнее — Авквети, Гведрети, Дре, Ивкневи, Хандиси; на юге — Мгебриани, Борцвана, Диди-Церети, Диди-Чвареби, Окиани, Патара-Церети, Патара-Чвареби, Питнара, Сакорце, Тами, Чанчаха; на юго-западе — Петвисхеви).[7][7]
Административное деление
Горийский муниципалитет включает 22 совета (груз. საკრებულო — сакребуло), в том числе 21 общинный (сельский) совет (груз. თემის საკრებულო — темис сакребуло) и 1 сельский (деревенский) совет (груз. სოფლის საკრებულო — соплис сакребуло)
- Атениский общинный сельсовет (груз. ატენის თემის საკრებულო) — 3902 чел. (перепись 2002 года)[8]
- Ахалдабский общинный сельсовет (груз. ახალუბნის თემის საკრებულო) — 4518 чел.
- Бербукский общинный сельсовет (груз. ბერბუკის თემის საკრებულო) — 7511 чел.
- Бошурский общинный сельсовет (груз. ბოშურის თემის საკრებულო) — 1014 чел.
- Дицинский общинный сельсовет (груз. დიცის თემის საკრებულო) — 2386 чел.
- Варианский общинный сельсовет (груз. ვარიანის თემის საკრებულო) — 5376 чел.
- Зегдулетский общинный сельсовет (груз. ზეღდულეთის თემის საკრებულო) — 4826 чел.
- Каралетский общинный сельсовет (груз. კარალეთის თემის საკრებულო) — 6862 чел.
- Меретский общинный сельсовет (груз. მერეთის თემის საკრებულო) — 3405 чел.
- Меджврисхевский общинный сельсовет (груз. მეჯვრისხევის თემის საკრებულო) — 7402 чел.
- Мгебрианский общинный сельсовет (груз. მღებრიანის თემის საკრებულო) — 0 чел.
- Никозский общинный сельсовет (груз. ნიქოზის თემის საკრებულო) — 2621 чел.
- Сакаврский общинный сельсовет (груз. საყავრის თემის საკრებულო) — 0 чел.
- Скраский общинный сельсовет (груз. სკრის თემის საკრებულო) — 2316 чел.
- Тинисхидский общинный сельсовет (груз. ტინისხიდის თემის საკრებულო) — 2980 чел.
- Тирдзнисский общинный сельсовет (груз. ტირძნისის თემის საკრებულო) — 4499 чел.
- Тквиавский общинный сельсовет (груз. ტყვიავის თემის საკრებულო) — 6296 чел.
- Квахврельский общинный сельсовет (груз. ქვახვრელის თემის საკრებულო) — 3117 чел.
- Шавшвебский общинный сельсовет (груз. შავშვების თემის საკრებულო) — 2594 чел.
- Шиндисский общинный сельсовет (груз. შინდისის თემის საკრებულო) — 6179 чел.
- Дзеверский общинный сельсовет (груз. ძევერის თემის საკრებულო) — 4286 чел.
- Хидиставский сельский совет (груз. ხიდისთავის სოფლის საკრებულო) — 3850 чел. — включает одно село Хидистави
До 2008 года муниципалитет включал также сельсоветы на территории бывшей Юго-Осетинской автономной области: Белотский, Берульский, Ванатский, Ксуисский, Кемертский, Куртский сельсоветы, территории которых с 2008 года полностью подконтрольны частично признанной республике Южная Осетия.
Населённые пункты
В состав муниципалитета входит 133 населённых пункта, в том числе 1 город и 132 села:[7][9]
| Город/сёла | Численность 2002 год, чел.[7] |
гру- зины %[7] |
осе- тины %[7] |
азер- байджан- цы %[7] |
|---|---|---|---|---|
| Гори (груз. გორი) | 49522 | |||
| Авквети (груз. ავკვეთი) | 0 | |||
| Адзви (груз. აძვი) | 368 | 94 | ||
| Арашенда (груз. არაშენდა) | 681 | 98 | ||
| Арбо (груз. არბო) | 278 | 98 | ||
| Ахалдаба (груз. ახალდაბა) | 1727 | 97 | ||
| Ахали-Хурвалети (груз. ახალი ხურვალეთი) | 63 | 27 | 70 | |
| Ахалубани (груз. ახალუბანი) | 580 | 92 | ||
| Ахалхиза (груз. ახალხიზა) | 422 | 98 | ||
| Ахалшени (груз. ახალშენი) | 177 | 71 | 29 | |
| Ахриси (груз. ახრისი) | 826 | 92 | ||
| Бербуки (груз. ბერბუკი) | 864 | 89 | ||
| Бершуети (груз. ბერშუეთი) | 1045 | 97 | ||
| Биоси (груз. ბიოსი) | 40 | 95 | ||
| Бнависи (груз. ბნავისი) | 353 | 85 | ||
| Бобневи (груз. ბობნევი) | 217 | 89 | ||
| Борцвана (груз. ბორცვანა) | 0 | |||
| Броцлети (груз. ბროწლეთი) | 831 | 98 | ||
| Вариани (груз. ვარიანი) | 1959 | 95 | ||
| Велеби (груз. ველები) | 15 | 0 | 100 | |
| Гаглуантубани (груз. გაგლუანთუბანი) | 23 | 48 | 52 | |
| Гаичаантубани (груз. გაიჩაანთუბანი) | 2 | 0 | 100 | |
| Гардатени (груз. გარდატენი) | 983 | 99 | ||
| Гвареби (груз. ღვარები) | 26 | 100 | ||
| Гведрети (груз. გვედრევი) | 0 | |||
| Гугутианткари (груз. გუგუტიანთკარი) | 228 | 96 | ||
| Гулхандиси (груз. გულხანდისი) | 0 | |||
| Дегеула (груз. დეგეულა) | 197 | 95 | ||
| Джариашени (груз. ჯარიაშენი) | 301 | 82 | ||
| Джебири (груз. ჯებირი) | 795 | 91 | ||
| Дзевера (груз. ძევერა) | 1367 | 97 | ||
| Диди-Атени (груз. დიდი ატენი) | 181 | 94 | ||
| Диди-Гареджвари (груз. დიდი გარეჯვარი) | 768 | 97 | ||
| Диди-Гориджвари (груз. დიდი გორიჯვარი) | 64 | 100 | ||
| Диди-Меджврисхеви (груз. დიდი მეჯვრისხევი) | 3153 | 97 | ||
| Диди-Хурвалети (груз. დიდი ხურვალეთი) | 379 | 52 | 47 | |
| Диди-Церети (груз. დიდი წერეთი) | 0 | |||
| Диди-Чвареби (груз. დიდი ჭვარები) | 0 | |||
| Дидтави (груз. დიდთავი) | 0 | |||
| Дици (груз. დიცი) | 1258 | 98 | ||
| Дре (груз. დრე) | 0 | |||
| Зардианткари (груз. ზარდიანთკარი) | 117 | 68 | 32 | |
| Зегдулети (груз. ზეღდულეთი) | 1052 | 98 | ||
| Земо-Ахалсопели (груз. ზემო ახალსოფელი) | 0 | |||
| Земо-Бошури (груз. ზემო ბოშური) | 167 | 96 | ||
| Земо-Ксовриси (груз. ზემო ქსოვრისი) | 12 | 100 | ||
| Земо-Никози (груз. ზემო ნიქოზი) | 1053 | 98 | ||
| Земо-Реха (груз. ზემო რეხა) | 338 | 97 | ||
| Земо-Собиси (груз. ზემო სობისი) | 612 | 92 | ||
| Земо-Хвити (груз. ზემო ხვითი) | 839 | 98 | ||
| Зерети (груз. ზერეტი) | 2706 | 98 | ||
| Иквневи (груз. იკვნევი) | 0 | |||
| Ипнара (груз. იფნაარა) | 10 | 90 | ||
| Каралети (груз. კარალეთი) | 4501 | 98 | ||
| Карби (груз. კარბი) | 768 | 95 | ||
| Квархити (груз. კვარხითი) | 382 | 83 | ||
| Квахврели (груз. ქვახვრელი) | 2374 | 99 | ||
| Квелаантубани (груз. ყველაანთუბანი) | 22 | 100 | ||
| Квемо-Арцеви (груз. ქვემო არწევი) | 720 | 98 | ||
| Квемо-Ахалсопели (груз. ქვემო ახალსოფელი) | 744 | 97 | ||
| Квемо-Бошури (груз. ქვემო ბოშური) | 135 | 91 | ||
| Квемо-Никози (груз. ქვემო ნიქოზი) | 729 | 99 | ||
| Квемо-Реха (груз. ქვემო რეხა) | 661 | 93 | ||
| Квемо-Риети (груз. ქვემო რიეთი) | 378 | 93 | ||
| Квемо-Собиси (груз. ქვემო სობისი) | 640 | 97 | ||
| Квемо-Хвити (груз. ქვემო ხვიტი) | 1070 | 98 | ||
| Квемо-Шавшвеби (груз. ქვემო შავშვები) | 225 | 58 | 42 | |
| Квеши (груз. ქვეში) | 1170 | 98 | ||
| Келкцеули (груз. ყელქცეული) | 826 | 99 | ||
| Кере (груз. ქერე) | 811 | 95 | ||
| Кирбали (груз. კირბალი) | 556 | 97 | ||
| Кицниси (груз. ქიწნისი) | 1924 | 92 | ||
| Корди (груз. ქორდი) | 850 | 99 | ||
| Кошка (груз. კოშკა) | 305 | 97 | ||
| Кошкеби (груз. კოშკები) | 196 | 22 | 77 | |
| Левитана (груз. ლევიტანა) | 290 | 0 | 0 | 100 |
| Лули (груз. ლული) | 0 | |||
| Марана (груз. მარანა) | 641 | 95 | ||
| Мгебриани (груз. მღებრიანი) | 0 | |||
| Мегврекиси (груз. მეღვრეკისი) | 831 | 98 | ||
| Меджудиспири (груз. მეჯვრისპირი) | 486 | 98 | ||
| Мерети (груз. მერეთი) | 1176 | 98 | ||
| Мумлаанткари (груз. მამულაანთკარი) | 208 | 74 | 26 | |
| Надарбазеви (груз. ნადარბაზევი) | 269 | 91 | ||
| Надарбази (груз. ნადარბაზევი) | 0 | |||
| Нацрети (груз. ნაწრეთი) | 564 | 70 | 28 | |
| Окиани (груз. ოქიანი) | 0 | |||
| Олози (груз. ოლოზი) | 106 | 91 | ||
| Ормоци (груз. ორმოცი) | 53 | 32 | 68 | |
| Отарашени (груз. ოთარაშენი) | 576 | 88 | ||
| Патара-Атени (груз. პატარა ატენი) | 743 | 98 | ||
| Патара-Гареджвари (груз. პატარა გარეჯვარი) | 1593 | 99 | ||
| Патара-Гориджвари (груз. პატარა გორიჯვარი) | 77 | 100 | ||
| Патара-Меджврисхеви (груз. პატარა მეჯვრისხევი) | 675 | 97 | ||
| Патара-Хурвалети (груз. პატარა ხურვალეთი) | 199 | 73 | 26 | |
| Патара-Церети (груз. პატარა წერეთი) | 0 | |||
| Патара-Чвареби (груз. პატარა ჭვარები) | 0 | |||
| Пели (груз. ფელი) | 0 | |||
| Петвисхеви (груз. ფეტვისხევი) | 0 | |||
| Питнара (груз. პიტნარა) | 0 | |||
| Пицеси (груз. ფიცესი) | 0 | |||
| Плави (Южная Осетия) (груз. ფლავი) | 1206 | 99 | ||
| Плависмани (груз. ფლავისმანი) | 1604 | 98 | ||
| Пхвениси (груз. თხვენისი) | 1259 | 98 | ||
| Сакавре (груз. საყავრე) | 0 | |||
| Сакашети (груз. საქაშეთი) | 1009 | 99 | ||
| Сатемо (груз. სათემო) | 652 | 93 | ||
| Сахорце (груз. სახორცე) | 0 | |||
| Свенети (груз. სვენეთი) | 1412 | 97 | ||
| Скра (груз. სკრა) | 1179 | 93 | ||
| Тами (груз. ტამი) | 0 | |||
| Тедоцминда (груз. თედოწმინდა) | 541 | 51 | 42 | |
| Тергвиси (груз. ტეგვისი) | 220 | 98 | ||
| Тинисхиди (груз. ტინისხიდი) | 1863 | 96 | ||
| Тирдзниси (груз. ტირძნისი) | 1978 | 98 | ||
| Тквиави (груз. ტყვიავი) | 2845 | 99 | ||
| Тортиза (груз. თორტიზა) | 956 | 95 | ||
| Тусреби (груз. ტუსრები) | 53 | 100 | ||
| Тхинала (груз. თხინალა) | 2 | 0 | 100 | |
| Уплисцихе (груз. უფლისციხე) | 728 | 92 | ||
| Хандиси (груз. ხანდისი) | 0 | |||
| Хелтубани (груз. ხელთუბანი) | 3280 | 98 | ||
| Хидистави (груз. ხიდისთავი) | 3850 | 90 | ||
| Цедиси (груз. წედისი) | 277 | 68 | 29 | |
| Цителубани (груз. წითელუბანი) | 610 | 38 | 61 | |
| Цителцкаро (груз. წითელწყარო) | 0 | |||
| Цицагианткари (груз. ციცაგიანთკარი) | 345 | 60 | 40 | |
| Чанчаха (груз. ჭანჭახა) | 0 | |||
| Чечелаантубани (груз. ჩეჩელაანთუბანი) | 116 | 88 | ||
| Шавшвеби (груз. შავშვები) | 285 | 92 | ||
| Шертули (груз. შენთული) | 343 | 93 | ||
| Шиндиси (груз. შინდისი) | 3024 | 98 | ||
| Эргнети (груз. ერგნეთი) | 631 | 97 |
Напишите отзыв о статье "Горийский муниципалитет"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.geostat.ge/cms/site_images/_files/english/population/01%20Population%20by%20municipalities%20for%20the%20beginning%20of%20the%20year.xls Численность населения краёв и муниципалитетов Грузии на начало года в 2006—2016 гг.]. [www.geostat.ge/index.php?action=page&p_id=473&lang=eng Национальная статистическая служба Грузии]. Проверено 30 апреля 2016. (англ.)
- ↑ 1 2 3 [upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/92/Georgia_Census_2002-_Ethnic_group_by_major_administrative-territorial_units.pdf Этнический состав Грузии по переписи 2002 года] (англ.)
- ↑ [upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5b/POPULATION_BY_RELIGIOUS_BELIEFS.pdf Конфессиональный состав Грузии по переписи 2002 года] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.geostat.ge/index.php?action=page&p_id=473&lang=eng Статком Грузии. Численность населения на начало года в 2000—2010 гг.] (англ.)
- ↑ [www.geostat.ge/cms/site_images/_files/english/population/01%20Population%20by%20municipalities%20for%20the%20beginning%20of%20the%20year.xls Оценка населения Грузии на 2004—2014 гг. по муниципалитетам по данным Департамента статистики Грузии] (англ.)
- ↑ Перепись СССР 1959 года. № фонда 1562, опись 69, дело № 277. РГАЭ.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Перепись населения Грузии 2002. Население сельских населённых пунктов (Census_of_village_population_of_Georgia) (груз.) — С. 221—228
- ↑ [pop-stat.mashke.org/georgia-census.htm Перепись населения Грузии 2002 года]
- ↑ Без учёта населённых пунктов на территории бывшей Юго-Осетинской автономной области, подконтрольной частично признанной республике Южная Осетия, считаемой Грузией оккупированной территорией
Отрывок, характеризующий Горийский муниципалитет
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
