Городской комитет КПСС
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Городской комитет КПСС (неофициально - горком партии) — высший орган городской организации КПСС, между городскими конференциями КПСС. Избирались городскими конференциями КПСС. Существовали в городах республиканского и областного подчинения, обычно в столицах, областных центрах, реже в крупных городах не являющихся областными центрами. Городские комитеты городов республиканского подчинения подчинялись центральным комитетам коммунистических партий союзных республик (в РСФСР - Центральному комитету КПСС), городские комитеты городов областного подчинения - областным комитетам КПСС.
Содержание
История
Городские организации столиц и крупнейших городов были созданы в 1919 году. В 1931 году города были ранжированы на города республиканского подчинения, города областного подчинения, города окружного подчинения и города районного подчинения, в результате чего города Москва и Ленинград были выведены из состава Московской и Ленинградской областей соответственно, а практически все областные центры и некоторые крупные города были выведены из состава соответствующих районов. Одновременно начали создаваться городские организации КПСС в городах республиканского и областного подчинения. После создания Коммунистической партии РСФСР городские комитеты городов России стали именоваться областными комитетами КП РСФСР. После запрета КПСС осенью 1991 года были распущены. Большинство городских организаций КП РСФСР роспуск не признали и позже вошли в КПРФ.
Роль в управлении
Из-за однопартийной системы и вытекающей из неё несменяемости правящей партии на протяжении многих десятилетий статус члена городского комитета КПСС был более важным чем статус члена городского совета народных депутатов, а соответственно статус члена бюро городского комитета КПСС был более важным чем статус члена исполнительного комитета городского совета народных депутатов.[1].
Видный исследователь политической системы СССР М. С. Восленский писал[1]:
Центрами принятия решений являются не Советы, столь щедро перечисленные в Конституции СССР, а органы, которые в ней не названы. Это партийные комитеты разных уровней: от ЦК до райкома КПСС. Они и только они принимали все до единого политические решения любого масштаба в СССР.
Формальные полномочия, роль и функции городского комитета КПСС, определялись уставом КПСС. Однако не менее важными были фактические функции, не отраженные в Уставе. Одной из таких функций, было участие в формировании кадров «номенклатуры», которые и осуществляли фактическое руководство СССР[1][Прим. 1].
Существовали и иные полномочия, не указанные в Уставе. Например, городской комитет КПСС принимал решение о выдаче выездных виз гражданам СССР, желавшим выехать из СССР по туристическим путевкам.
Первый секретарь горкома
Первый секретарь городского комитета КПСС - высшее должностное лицо городской организации КПСС, избирался городским комитетом КПСС по предложению бюро областного комитета КПСС, в городах республиканского подчинения - по предложению политического бюро центрального комитета коммунистической партии союзной республики. Номинально высшим должностным лицом города считался председатель исполнительного комитета городского совета народных депутатов, однако фактически более важное положение в управлении городом занимал первый секретарь городского комитета КПСС, при этом эти должности совмещались крайне редко, хотя Первый секретарь городского комитета КПСС одновременно мог занимать и другие посты, например в порядке вещей было, что первый секретарь Московского городского комитета партии (МГК) являлся и первым секретарем Московского областного комитета партии (МК)
Городские комитеты городов республиканского подчинения
Городские организации городов республиканского подчинения (в РСФСР - Москвы и Ленинграда) в союзных республиках с областным делением были приравнены к областным организациям, следовательно первый секретарь городского комитета КПСС города республиканского подчинения был по статусу равен первому секретарю областного комитета КПСС. Также первые секретари городских комитетов КПСС городов республиканского подчинения являлись одновременно членами или кандидатами в члены политбюро. Их назначение входило в «номенклатуру» политбюро ЦК КПСС.
См. также
Напишите отзыв о статье "Городской комитет КПСС"
Литература
- Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза.— М.: «Советская Россия» совм. с МП «Октябрь», 1991.- 624 с. Оформление и иллюстрации художника И. А. Смирнова Предисловие Милована Джиласа
- Устав КПСС.- М., 1976;
Примечания
- ↑ "Номенклатура - это перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые предварительно рассматриваются, рекомендуются и утверждаются данным партийным комитетом (райкомом, горкомом, обкомом партии и т.д.). [...] В номенклатуру включаются работники, находящиеся на ключевых постах" («Партийное строительство». Учебное пособие, изд. 6-е. М., 1981)
Сноски
Отрывок, характеризующий Городской комитет КПСС
Солдаты без команды стали стрелять.– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
