Горлово (Рязанская область)

Село Горлово Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Рязанская областьРязанская область Муниципальный район Скопинский Сельское поселение Горловское Координаты 53°50′00″ с. ш. 39°02′25″ в. д.53.83333° с. ш. 39.04028° в. д. / 53.83333; 39.04028    Первое упоминание 1671 год Население 790 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 49156 Почтовый индекс 391810 Автомобильный код 62 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=61244815001 61 244 815 001] Горлово Москва Рязань Скопин Горлово Скопин Горлово

Горлово — село в составе Скопинского района Рязанской области. Село располагается на перекрестке дорог, ведущих в Москву, Епифань, Скопин и Данков.

Село Горлово является административным центром муниципального образования «Сельское поселение Горловское»

Станция Миллионная

В конце XIX века через скопинские земли проложили железную дорогу. Но прошло почти тридцать лет, с 1869 по 1898 гг., пока недалеко от села Горлова построили почтовую железнодорожную станцию.

Примерно к этому периоду относится описание села, сделанное известным русским исследователем Семеновым — Тян-Шанским: «За Клекотками железнодорожный путь, перейдя границу Рязанской губернии, достигает в 11 верстах станции Миллионной (Кашина), расположенной в верховьях реки Мокрой Таболы, у обширного села Горлово. Село это — одно из самых значительных в Скопинском уезде. В торговле самой крупной является хлебная группа. Кашинская станция грузит до 800 000 пудов преимущественно хлебных грузов. Железнодорожная станция была переименована из Кашина в Миллионную в честь рекордной отправки зерна в количестве миллиона пудов…»

С появлением железной дороги село стало стремительно развиваться. Около станции были расположены большие зерновые склады и склады с лесоматериалами. В базарные дни здесь продавали «с колес» домашний скот. С Миллионной можно было доехать до Скопина и Узловой. Недалеко от станции в добротных домах жили состоятельные торговцы.

В 1941 году при отступлении из села немцами были обстреляны и уничтожены многие строения, в том числе пострадало здание станции.

В 1968 году было построено новое здание железнодорожного вокзала. До 1960 года была жезловая система отправки поездов, позже ее сменила электрозащелочная, а с 1983 года полуавтоматическая блокировка.

Сейчас через станцию проходит электропоезд Ряжск — Узловая и товарные составы. В пристанционных домах живут работники, обслуживающие железную дорогу, недалеко от вокзала работал продуктовый магазин.

Улицы и индексы села Горлово

На плане села 1891 года указаны три улицы и два порядка: Вознесенский и Ольховец. В начале ХХ века с ростом населения существовало уже 4 улицы.

Базарная улица

Это одна из самых старых улиц села. Сначала она звалась Комарёвщина, но позже была переименована в Базарную. Связано это с тем, что на этой улице по воскресеньям проходили базары, на которые съезжались торговцы и покупатели не только из соседних сел и деревень, но и из Скопина, Тульской и Липецкой областей.

Базар располагался вдоль всей улицы, занимая и территорию за ней до Красной улицы, с большим количеством повозок, и продолжался 2-3 дня. Были организованы торговые ряды, где продавали мясо, лошадей, коров, овец, продукты, зерно, сено, валенки, муку. В отдельных палатках принимали шкуры животных. Здесь же бегали ребятишки и продавали за 1 копейку кружку воды.

Осенью, зимой и летом продавались бакалейные, мануфактурные, галантерейные, скобяные, мучные товары, крупа, мука, рожь, овёс, весной — мука, овёс, просо, пшено, картофель, овощи, мясо, бороны, сохи, обувь, семенной товар.

31 января проходила Трёхсвятская ярмарка и продолжалась 3 дня. Для приезжих позже был открыт Дом колхозника, где могли остановиться приезжие торговцы.

Около церкви продавали изделия гончарных мастеров из Рудинки: крынки, кувшины, кружки, миски, там же можно было купить корыта, кадушки, бочки, лапти. Женщины приносили свои вышитые и вязаные изделия, тканные полотенца и дорожки. Здесь же жители улицы Веников продавали рассаду и березовые веники.

В 1970 году улица была заасфальтирована.

Московская улица

Считается главной улицей села. До 1917 года она называлась Самодуровкой, будто бы в насмешку над жителями ее так назвали богачи.

В 1936 году по решению сельского схода неблагозвучную Самодуровку переименовали в Московскую, связано это с тем, что в 1935 году Горлово перешло в состав Московской области.

В 1960-х годах улица была заасфальтирована, проведен водопровод с колонками. В ее начале находилось здание милиции и суда, позже в нем расположился продуктовый магазин. В конце улицы проходит железная дорога Узловая — Ряжск, которая соединяет города Тульской и Рязанской областей. Недалеко от переезда находится станция Миллионная.

Проезжая по этой улице, можно попасть в села Петрушино, Богослово, города Михайлов, Рязань, Тулу, Москву.

Октябрьская улица

Одна из самых красивых улиц села. Некогда очень глубокая, широкая и быстрая речка Мокрая Табола разделяла улицу Октябрьская на две части: до моста звалась Тадинкой, после моста Вениковъ. По рассказам сельчан, жители ходили в соседние березовые рощи и заготавливали там веники, которые потом продавали на базаре.

Дома на этих улочках были маленькие, деревянные, крытые соломой. До революции 1917 года насчитывалось 65 таких построек. В каждом доме жили большие семьи, спали на полатях, на соломе, брошенной на пол. Зимы были суровые, снежные, иногда снег полностью закрывал дома до самых крыш. Отапливались они соломой.

С левой стороны улицы на огородах располагался еще порядок, состоявший из 12 домов. В 1671 году в начале улицы была построена деревянная церковь, которая сгорела. Построенная на этом месте новая деревянная церковь была освящена 24 марта 1752 года, но и она сгорела. В конце XVIII века началось строительство каменного храма Димитрия Солунского, освящение которого состоялось в 1827 году.

В 1905 году была построена больница, а через дорогу на месте уничтоженной немцами амбулатории после войны построили поликлинику.

В 1957 году на сходе жителей было решено переименовать улицу Тадинка в Октябрьскую. В 50-е годы была построена санэпидемстанция, в доме С. С. Бурмистрова размещалась большая библиотека, а в начале улицы располагался книжный магазин.

Советская улица

Раньше эта улица называлась до моста — Капкас, а за мостом — Понизы, ее разделяет на две части приток реки Мокрая Табола — Горловка. Советская улица — одна из четырех центральных улиц села, в 30-е годы прошлого столетия она была переименована активистами в Советскую в честь строительства новой советской власти.

Недалеко от центра села располагалась районная книжная база. Сюда поступали книги от разных книгоиздательств, которые распределялись по торговым точкам, в том числе и в Горловский книжный магазин. После упразднения Горловского района книжная база в 1960 году была расформирована.

На этой улице стояли дома самых состоятельных людей Горлово: купцов и торговых людей. Напротив стоит разрушенный кирпичный двухэтажный дом, до 1930 года принадлежавший торговцу Шахветову. В 1941 году здесь разместилась детская библиотека, которую в 1983 году перевели в здание Горловской библиотеки.

В самом начале улицы находились почтовый узел связи, АТС, сбербанк (построены в конце 1980-х годов) и хозяйственный магазин. За ними проходит небольшой проулок, прозванный жителями Поповской улицей, на ней стояли дома священнослужителей. Сохранился большой дом священника, в котором сначала был Горловский банк, позже военкомат, а доме торговца и церковного старосты А. М. Калашникова была аптека.

В двухквартирном доме работала районная аптека, изначально принадлежавшая купцу Здановичу Виктору Феликсовичу, о чем упоминается в газете «Вся Россия» от 1912 года. С левой стороны находился двухэтажный дом, владельцами которого были богатые торговцы братья Черкасовы. На первом этаже размещалась сапожная мастерская, на втором жила семья состоятельного горловчанина Гусева. Впоследствии в этом доме на первом этаже разместилось почтовое отделение, а на верхнем — телеграф и телефон.

Улицу Советская пересекает речка Горловка, которая в весенние разливы затопляла большую площадь земли вплоть до здания начальной школы, которая была построена в 1913 году. Школа была 2-х этажной, кирпичной. Вокруг школы был посажен фруктовый сад.

Улица Садовая

Прежнее название — порядок Ольховец, Картень. Славилась своими плодовыми садами. Жители продавали выращенные ягоды и яблоки на воскресных базарах.

На улице находилась церковно-приходская школа, построенная в конце XIX века, в ней совместно обучались мальчики и девочки. После революции здесь открыли начальную школу, которая просуществовала до 1951 года. После ремонта в это здание перевели детский сад, находившийся до этого в доме Л. П. Пережогиной.

Рядом со станцией располагались купеческие дома с большими плодовыми садами, склады с зерном и лесом. В народе улицу звали Миллионновкой, так как по ней можно было пройти к железнодорожной станции Миллионная. Славилась улица и непролазной грязью.

После Октябрьской революции улицу переименовали в Садовую. На этой улице были построены здания Райфо, милиции, в 1970 году — новое здание сельсовета, а в 1983 году — правление АО «Горлово».

Красноармейская улица

Застроена в годы Советской власти. Находится за Московской улицей. Место низкое, здесь всегда стоит вода. На ней располагался молокозавод, зерновой колхозный склад и ясли.

Улица Заречная

Первоначально улица называлась Барановкой по фамилии живущего на ней купца Баранова, торговавшего мясными продуктами. В 1945 году переименована в улицу Сталина, а в 1957 году сельский сход переименовал улицу в Заречную. В 1938 году здесь была построена ветеринарная лечебница.

Улица Красная

Образована позже других. Изначально здесь находилось сельское кладбище, на котором сохранились захоронения, относящиеся к началу XVIII века. Позже возникла улица, называлась она Непочетовкой. Возможно, от того, что здесь селились молодые, не желавшие жить с родителями под одной крышей, и строили себе дома отдельно. Название Красная, очевидно, связано с революционной деятельностью страны.

На окраине села у пруда работала колхозная кузница. Своим мастерством на всю округу славился кузнец Оводов Сергей Иванович. Улица была знаменита тем, что на ее окраине еженедельно проводились большие базары.

Население

Численность населения
2010
790

Литература

• Соболев В. А., Егоров В. Н., Крылов А. Ф. Скопин: Ист.-краеведч. очерки о городе Скопине и населенных пунктах Скопинского района. — Скопин, 1996.</span>
• Добролюбов И.В. [books.google.ru/books?id=z70IAwAAQBAJ&pg=PA202 Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии, ныне существующих и упраздненных со списками их настоятелей за XVII, XVIII и XIX столетия]. — Рязань, 1885. — Т. 2. — С. 202-203.</span>

Ссылки

• [www.ryazan-hram.ru/node/4 Храмы Рязанщины]

Отрывок, характеризующий Горлово (Рязанская область)

– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.