Гормизд (папа римский)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гормизд
лат. Hormisdas PP.<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
52-й папа римский
20 июля 514 — 6 августа 523
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Симмах
Преемник: Иоанн I
 
Смерть: 6 августа 523(0523-08-06)
Дети: папа Сильверий

Гормизд (лат. Hormisdas PP.; ? — 6 августа 523) — папа римский с 20 июля 514 по 6 августа 523 года. Занимал важные посты при Симмахе. Гормизду удалось преодолеть длительный раскол в отношениях с Константинополем — акакианскую схизму, добившись подписания патриархом т. н. libellus Hormisdae. Это произошло после того, как императором Византии стал Юстин I.



Биография

Гормизд родился в знатной семье в итальянском городе Фрозиноне, Кампания. До принятия сана был женат, его сын Сильверий тоже стал римским папой. Во время Лаврентьевской схизмы Гормизд был одним из самых верных сторонников Симмаха. Он был нотариусом на синоде, состоявшемся в соборе Святого Петра в 502 году [1].

В отличие от своего предшественника Симмаха, избрание Гормизда прошло без каких-либо инцидентов. Одним из первых действий Гормизда на посту папы было удаление последних остатков раскола из Рима, вернув в лоно Церкви отлученных приверженцев Лаврентия. "Раскол держался в основном на личной ненависти к Симмаху", - пишет историк Джеффри Ричардс, - "которая на Гормизда, по-видимому, не распространилась" [2].

Судя по Liber Pontificalis, а также части его сохранившейся переписки, главные усилия Гормизда были направлены на восстановление общения между Римом и Константинополем, прерванного Акакианской схизмой. Этот раскол был следствием принятия императором Зеноном Энотикона и поддерживался его преемником Анастасием I, которая все больше и больше склонялся к монофизитству и преследовал епископов, которые отказывались отречься от решений Халкидонского собора.

Император Анастасий I предпринял первые шаги для преодоления этого раскола под давлением Виталиана, командующего императорской кавалерии, который, взяв на себя полномочия по защите православия, начал восстание и двинулся с войском гуннов и болгар к воротам Константинополя. Анастасий написал Гормизду 28 декабря 514 года, пригласив его на совет, который состоялся 1 июля следующего года. Второе, менее вежливое приглашение, 12 января 515 года был также послано Анастасием папе, и оно достигло Рима раньше первого. 4 апреля Гормизд ответил согласием, выражая свой восторг от перспективы мира, но в то же время защищая позицию своих предшественников. Послы с первым письмом императора достигли Рима 14 мая. Папа сдержанно вел переговоры, созвал синод в Риме и писал императору 8 июля, что готовит послов для отправки в Константинополь. Посольство папы к императорскому двору состояло из двух епископов - Эннодия из Павии и Фортуната из Катины, а также из священника Венанция, дьякона Виталия и нотариуса Гилария [3]. По данным преподобного Дж. Бармби, Гормизд выдвинул несколько требований: 1) император должен публично объявить о своем принятии решений Халкидонского Собора; 2) восточные епископы должны сделать публичное заявление и предать анафеме еретиков, в том числе Акакия, со всеми их последователями; 3) все изгнанники в этом споре должны быть помилованы; 4) епископы, обвиняемые в преследовании сторонников официальной церкви, должны быть отправлены в Рим для суда. "Таким образом, император предложил свободную дискуссию в совете, а папа требовал безоговорочного принятия официальной доктрины и представления о себе как о главе христианского мира, прежде чем он вообще начнет дискуссию" [4].

Имперское посольство из двух высоких гражданских чиновников прибыло в Рим с письмом, целью которого было убедить сенаторов выступить против Гормизда. Однако Сенат, а также король Теодорих, остались верны папе. Между тем Гормизд получил сообщение от Авита Вьеннского о том, что ряд балканских епископов вступили в отношения с Римом, а епископ Иоанн Никопольский, который также был архиепископом Эпира, прекратил общение с Константинополем и возобновил его с Римом [5].

Второе папское посольство, состоявшее из Эннодия и епископ Перегрина из Мисенума, было столь же неудачным, как и первое. Анастасий даже пытался подкупить легатов, но безуспешно [3]. К тому времени Виталиан был разгромлен, а его сторонники казнены, и Анастасий объявил 11 июля 517 года, что прекращает переговоры. Но менее чем через год император умер. Liber Pontificalis утверждает, что он был поражен ударом молнии [3]. Его преемник, Юстин I, сразу же отменил нововведения Анастасия. Все требования Гормизда были им удовлетворены: имя патриарха Акакия, а также императоров Анастасия и Зенона были вычеркнуты от церковных диптихов, а патриарх Константинопольский Иоанн II принял формулу Гормизда. Некоторые утверждают, что он сделал это с некоторыми оговорками. Этот аргумент основан на следующей цитате:

"Я заявляю, что Престол апостола Петра и Престол этого имперского города являются одним целым."

Dvornik, F., (1966) Byzantium and the Roman Primacy, (Fordham University Press, NY), p.61

Очевидна двусмысленность формулировки: единство не означает равенство. Например, из Священного Писания ясно, что Христос и члены Его Церкви духовно едины, но кто может сказать, что члены Церкви равны Христу? Следовательно, эта цитата не может быть основанием для заявления о равенстве двух Престолов. Кроме того, несмотря на принятие требований, Восток продолжал игнорировать папские требования, так и не осудив Акакия [6]. 28 марта 519 года в соборе в Константинополе в присутствии большой толпы был объявлен конец раскола.

Гормизд был причислен к лику святых, католики считают его покровителем конюхов[7].

Напишите отзыв о статье "Гормизд (папа римский)"

Примечания

  1. John Moorhead, [www.jstor.org/stable/3164729 "The Laurentian Schism: East and West in the Roman Church," Church History] 47 (1978), p. 131
  2. Richards, Popes and the Papacy, p. 100
  3. 1 2 3 Raymond Davis (translator), The Book of Pontiffs (Liber Pontificalis), first edition (Liverpool: University Press, 1989), p. 47
  4. [www.ccel.org/ccel/wace/biodict.html?term=Hormisdas,%20bp.%20of%20Rome "Hormisdas, bp. of Rome"], Dictionary of Christian Biography and Literature to the End of the Sixth Century A.D., with an Account of the Principal Sects and Heresies, edited by Henry Wace (London, 1911)
  5. Epistulae 2; translated by Danuta Shanzer and Ian Wood, Avitus of Vienne (Liverpool: University Press, 2002), pp. 129–133
  6. Meyendorff, J., (1989) Imperial Unity and Christian Divisions: The Church AD450-680 (St Valdimir's Seminary Press; Crestwood, NY) p215.
  7. [katholik.spb.ru/saints/0806.htm#horm Католический Петербург]

Литература


Отрывок, характеризующий Гормизд (папа римский)

– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.