Горни-Бенешов
Город
Показать/скрыть карты
|
Горни-Бенешов (чеш. Horní Benešov, (нем. Bennisch) — город в Чешской Республике в районе Брунталь, Моравскосилезского края.
Расположен в исторической области Силезия, недалеко от границы с Польшей на главной дороге между административным центром района г. Брунталь (13 км) и г. Опава (20,5 км).
Состоит из 2-х административных районов: Горни-Бенешов и Луги.
Население по состоянию на 01.01.2014 г. — 2 301 человек.
Содержание
Демография
| Год | 1970 | 1980 | 1991 | 2001 | 2003 |
|---|---|---|---|---|---|
| Количество жителей | 2 499 | 2 631 | 2 602 | 2 483 | 2 460 |
История
Горни-Бенешов — «Жемчужина Силезии» — был основан в 1253 году на месте существовавшего поселения добытчиков горных пород, содержащих серебро, золото, олово, цинк и железо. Здешние шахты по добыче серебра были старейшими в Чехии. На гербе и флаге города ныне помещены половина силезского орла и две шахтерские мотыги.
В прошлом здесь также бурно развивалась текстильная промышленность.
До конца Второй мировой войны город почти полностью был населён немцами. Так, в 1910 г. 99 % жителей декларировали своё немецкое происхождение. В 1945 г. немецкое население города было выселено.
Достопримечательности
- Готический парафиальный костёл св. Екатерины 1253 года.
Города-побратимы
Персоналии
В 1873 в Горни-Бенешове в еврейской семье родился Фриц Кон,[1] арендатор местного пивоваренного завода, дед американского политика и Государственного секретаря США Джона Керри. Городские власти назвали Джона Керри почётным гражданином города Горни-Бенешов.
Напишите отзыв о статье "Горни-Бенешов"
Примечания
- ↑ Whitmore, Brian. [www.boston.com/news/nation/articles/2004/02/22/hearing_of_roots_czech_village_roots_kerry_on/ Hearing of roots, Czech village roots Kerry on], The Boston Globe (February 22, 2004). Проверено 8 января 2008.
Ссылки
- [www.hbenesov.cz/ Официальный сайт г. Горни-Бенешов] (чешск.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Горни-Бенешов
– Нет, вели закладывать.«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
