Горнокарловацкая епархия
Поделись знанием:
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Горнокарловацкая епархия
Сербская православная церковь | |
Монастырь Гомирье | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Хорватия |
| Епархиальный центр | Карловац |
| Сан правящего архиерея | Епископ |
| Титул правящего архиерея | Горнокарловацкий |
| Сайт | www.eparhija-gornjokarlovacka.hr// |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Герасим (Попович) |
| с | с 25 июля 2004 |
Горнокарловацкая епархия (серб. Епархија горњокарловачка) — епархия Сербской православной церкви на территории регионов Хорватии Лика, Кордун, Бания, Крбава, Горски-Котар, Истрия, а также приход Мариндол на территории Словении[1]. Резиденция епархии находится в Карловаце, где располагается и Соборная церковь.
Содержание
История
Интенсивный рост православного населения в этих краях наметился в первые десятилетия XVI века, когда сербы из соседней Далмации и Боснии переселялись сюда, не желая жить под турками. Со временем здесь сформировалась так называемая Военная граница, служившая для Австро-Венгерской империи заслоном от турецкой экспансии[2].
В 1695 году из части Дабро-Боснийской епархии была образована Плашчанская епархия с центром в городе Плашки в области Лика[1].
Проживавшие на территории Военной границы сербы, неся воинскую службу, получили от австрийских императоров особые привилегии, и когда-то здесь была одна из самых больших и цветущих православных епархий. Однако католический прозелитизм и насаждение унии на протяжении веков представляли постоянную опасность для сербов, и им не раз приходилось отстаивать свои привилегии и чистоту веры[2].
В 1848 году епископ Евгений (Йованович) перенёс кафедру в Карловац. Название Горно-Карловацкая епархия было принято для отличия от Карловацкой митрополии с кафедрой в Сремских Карловцах[1].
Тяжелые испытания постигли епархию и во время войны 1991—1995 годов, когда было уничтожено 11 и пострадало 45 церквей[1].
В 2005 году на Горно-Карловацкую кафедру после долгого перерыва был назначен новый архиерей — им стал выпускник Московской духовной академии епископ Герасим Попович[1].
Епископы
- Афанасий (Любоевич) (1688—1712)
- Даниил (Люботина) (1713—1739)
- Павел (Ненадович) (1744—1748), управляющий епархией в 1748—1749 годах
- Даниил (Якшич) (1751—1771)
- Иосиф (Стоянович) (1771—1774)
- Петр (Петрович) (1774—1784)
- Иоанн (Йованович) (1783—1786)
- Геннадий (Димович) (1786—1796)
- Стефан (Авакумович) (1798—1801)
- Петр (Йованович-Видак) (1801—1806)
- Моисей (Миокович) (1807—1823)
- Лукиан (Мушицкий) (25 апреля 1828 — 15 марта 1837)
- Евгений (Йованович) (10 сентября 1839 — 14 сентября 1854)
- Сергий (Качанский) (1858—1859)
- Петр (Йованович) (1859 — 22 сентября 1864)
- Лукиан (Николаевич) (1865—1872)
- Феофан (Живкович) (1874—1890)
- Михаил (Груич) (27 декабря 1891 — 6 марта 1914)
- Иларион (Зеремский) (ноябрь 1920 — 1 января 1931) в/у, с 1914 года
- Максимилиан (Хайдин) (2 октября 1931 — 25 февраля 1936)
- Савва (Трлаич) (22 июня 1938 — август 1941) убит усташами
- Никанор (Иличич) (3 июня 1947 — 12 июня 1951)
- Симеон (Злокович) (29 июля 1951 — 27 ноября 1990)
- Никанор (Богунович) (13 января 1991 — 13 мая 1999)
- Фотий (Сладоевич) (2000—2004) в/у, еп. Далмацкий
- Герасим (Попович) (с 25 июля 2004)
Монастыри
- Гомирье
- Комоговина
- Медак
- Горица
Напишите отзыв о статье "Горнокарловацкая епархия"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Иеродиакон Игнатий (Шестаков) [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/41366.htm Горно-Карловацкая епархия Сербской Православной Церкви] // pravoslavie.ru
- ↑ 1 2 Иеромонах Игнатий (Шестаков) [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/print41318.htm «Жертвую головой, но свой народ не оставлю!»] // Православие.Ru, 11 декабря 2006 г.
Литература
- Радослав И. Чубрило, Биљана Р. Ивковић, Душан Ђаковић, Јован Адамовић, Милан Ђ. Родић и др. Српска Крајина. — Београд: Матић, 2011. — 742 с.
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Горнокарловацкая епархия
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
