Городнянский, Авксентий Михайлович

Авксентий Михайлович Городнянский
Место рождения	село Талы, Богучарский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Место смерти	Харьковская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1915—1918 1918—1942
Звание
Командовал	13-я армия, 6-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война; Гражданская война в России; Великая Отечественная война:  • Смоленское сражение,  • Елецкая операция,  • Харьковская операция
Награды и премии

Авксе́нтий Миха́йлович Городня́нский (1896—1942) — генерал-лейтенант Красной Армии в годы Великой Отечественной войны, командующий 13-й и 6-й армиями. Погиб в мае 1942 года, совершив самоубийство после гибели своих войск в окружении в ходе Харьковского сражения.

Биография

Авксентий Михайлович Городнянский родился 13 марта 1896 года в селе Талы (ныне - Кантемировского района Воронежской области). В русской армии с 1915 года. Участник Первой мировой войны, старший унтер-офицер.

В Красной Армии с 1918 года. Член РКП(б) с 1919 года. Участник Гражданской войны, командовал ротой и стрелковым полком. В 1924 году окончил курсы «Выстрел». С 1938 года командир 101-й стрелковой дивизии. Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 года Авксентию Михайловичу присвоено воинское звание генерал-майор.

Начало Великой Отечественной войны встретил в должности командира 129-й стрелковой дивизии. Летом 1941 года дивизия под командованием Городнянского в составе 16-й армии Западного фронта участвует в Смоленском сражении.

31 августа 1941 года назначен командующим 13-й армией Брянского фронта. Успешно руководит действиями армии в Елецкой операции.

В январе 1942 года назначен командующим 6-й армией.

В ходе Харьковского сражения 6-я армия под командованием генерал-лейтенанта Городнянского, действуя на главном направлении, прорвала оборону немецких войск и за несколько дней боёв продвинулась на глубину до 50 км. Однако, вскоре, в результате просчётов командования Юго-Западного фронта, ударная группировка фронта была окружена и уничтожена.

Увидев гибель своих войск в окружении, Авксентий Михайлович Городнянский (в период с 22 по 27 ) мая 1942 года застрелился. Похоронен немцами на хуторе Орлиноярск Петровского района Харьковской области. После освобождения Харьковской области прах командарма был перезахоронен на Пушкинском кладбище в Харькове.

Награды

• орден Ленина
• Медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Источники

• Коллектив авторов. «Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь» — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. ISBN 5-86090-113-5
• [archive.is/20121221144414/victory.mil.ru/people/index.html сайт 60 лет Великой Победе]
• [www.obd-memorial.ru/ ОБД «Мемориал»]

Отрывок, характеризующий Городнянский, Авксентий Михайлович

12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.