Городокский район (Витебская область)

Городокский район
Гарадоцкі раён

Герб Флаг
Страна	Беларусь
Статус	район
Входит в	Витебскую область
Административный центр	Городок
Официальные языки	Родной язык: белорусский 59,87 %, русский 37,83 % Разговаривают дома: белорусский 17,71 %, русский 73,05 %
Население (2016)	▼23 330 чел.
Плотность	8,07 чел./км² (19-е место)
Национальный состав	белорусы — 88,8 %, русские — 9,22 %, другие — 1,98 %
Площадь	2 980,13 км² (2-е место)
Часовой пояс	UTC+3
Код автом. номеров	2
[gorodok.vitebsk-region.gov.by/ Официальный сайт]

Городо́кский район (белор. Гарадоцкі раён) — административная единица на северо-востоке Витебской области. Районный центр — город Городок.

Административное устройство

В районе 1 поселковый совет — Езерищенский и 10 сельских Советов:

• Бычихинский
• Вайханский
• Вировлянский
• Гуркинский
• Долгопольский
• Межанский
• Пальминский
• Первомайский
• Руднянский
• Стодолищенский

В 2004 году были упразднены Холомерский, Прудникский, Зайковский, Веречский, Газьбинский, Марченский, Хмельникский сельсоветы, населённые пункты были переданы соседним сельсоветам.

География

Территория 3000 км² в пределах Городокской возвышенности.

Граничит с Витебским, Шумилинским, Полоцким районами Витебской области и Невельским районом Псковской области.

Основные реки — Оболь, Овсянка, Ловать.

Крупнейшие озёра — Езерище, Лосвидо, Вымно, Кошо, Тиосто, Межа, Плав, Берново, Черново.
В водоёмах на территории района встречается водяной орех — редкий вид, охраняемый также в Российской Федерации, Литве, Латвии, Украине, Польше.

История

После I раздела Речи Посполитой в 1772 г. образован Городокский уезд. С 1776 года входил в состав Полоцкой, с 1796 г. — Белорусской, с 1802 г. — Витебской губерний. В 1897 году уезд состоял из 21 волости.

17 июля 1924 г. образован Городокский район в составе Витебского округа. Район делился на 13 сельсоветов.

Накануне Великой Отечественной войны в районе работали 4 лесопильных, кирпичный, гончарный, 3 смолокуренных, винодельный, заводы, 4 маслозавода и 2 льнозавода, а также 7 мельниц, 2 бондарные, 2 швейные, трикотажная и кузнечно-слесарная мастерские. Три МТС района имели 107 тракторов, 19 комбайнов и другую технику. Действовали 76 школ, 4 больницы, 8 фельдшерско-акушерских пунктов, 16 киноустановок и 36 торговых точек.

В годы Великой Отечественной войны

Район был оккупирован немецко-фашистскими войсками в середине июля 1941 года.

На территории района действовали партизанские 1-я Белорусская, 2-я Белорусская имени Пономаренко, 4-я Белорусская, Богушевская, имени Ленина, имени Кутузова, имени Краснознамённого Ленинского комсомола бригады, бригада «За Советскую Белоруссию» (командир — Романов П. М.) и отдельные партизанские отряды, подпольные райкомы КП(б)Б (09.09.1942—4.11.1943) и ЛКСМБ (23.07.1942—4.11.1943). Партизанами были уничтожены гарнизоны на станции Бычиха, в деревне Смоловка. Велись активные боевые действия, действовали знаменитые Суражские ворота. На оз. Ведрица зимой садились самолеты, доставлявшие партизанам оружие, снаряжение, боеприпасы. Активная партизанская деятельность вызывала многочисленные карательные операции («Зимний лес» (декабрь 1942 — январь 1943), «Майская гроза», «Шаровая молния» (февраль — март 1943) и др.), в ходе которых было убито большое количество мирных граждан. Так, во время карательной экспедиции в марте 1943 г. фашисты уничтожили тысячи мирных жителей, ушедших в Щелбовские леса.

Район освобождён в конце декабря 1943 года войсками 11-й гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта в ходе Городокской наступательной операции. В 1944 г. в деревне Сурмино располагался штаб 1-го Прибалтийского фронта.

Городок — местечко

В 1920-е годы в Городке проживало три тысячи евреев, в городе было 8 синагог, в том числе 2 каменные. В 20-е 30е годы, многие синагоги закрылись. Первая синагога города была закрыта в 1923 году, ещё три синагоги было закрыто в 1929 году. До 1939 года были закрыты все синагоги Городка. В 1939 году в Городке проживало 707 евреев.

Демография

Население района составляет 23 330 человек, в том числе в городских условиях живут около 13 466 человек (на 1 января 2016 года).

Транспорт

По территории района проходит магистраль М8 — участок европейского маршрута E 95, автодороги на Шумилино, Усвяты, Витебск, Невель.
Пассажирские перевозки по территории района обеспечиваются автобусными маршрутами от автостанции Городка и автовокзала Витебска, а также дизельными пригородными поездами от железнодорожного вокзала станции «Витебск».

Культура и образование

Действует районный краеведческий музей в Городке.

СМИ

С марта 1919 года издаётся районная газета «Гарадоцкі веснік» (рус. Городокский вестник).

Известные жители и уроженцы

• Вереницын, Константин Васильевич (деревня Островляны Витебского уезда и губернии)

Достопримечательности

• Латышский молитвенный дом начала XX века в деревне Поташня Межанского сельсовета. Рядом латышское кладбище. Захоронения XIX — начала XX века.
• Здания почтовых станций XIX века в Городке и деревне Кузьмино.
• Деревянный костёл в деревне Ремни.
• Деревянная церковь в деревне Кабище.
• Остатки замка в посёлке Езерище.
• Остатки помещичьей усадьбы и парка в поселке Пальминка.
• Языческие курганы в деревне Межа.
• Городище днепро-двинской культуры и селище банцеровской культуры у деревни Козиново на берегу реки Усыса.
• В деревне Прудники растёт дуб-великан, возраст которого, по некоторым оценкам, около 650 лет.

Фотогалерея

• Gorodok-znak-01.JPG

  Знак на границе района. Дорога Витебск-Городок.

См. также

• Холокост в Городокском районе

Литература

• Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 2: Беліцк — Гімн / Б. I. Сачанка і інш. — Мн.: БелЭн, 1994. — Т. 2. — С. 479-480. — 537 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-85700-142-0.  (белор.)
• Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 4: Кадэты — Ляшчэня / Рэдкал.: Г. П. Пашкоў і інш. — Мн.: БелЭн, 1997. — Т. 4. — 10 000 экз. — ISBN 985-11-0041-2.  (белор.)
• Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. Т. 8: Канто - Кулі / Редколл.: Г. П. Пашков и др. — Мн.: БелЭн, 1999. — Т. 8. — 576 с. — 10 000 экз. — ISBN 985-11-0144-3 (т. 8).  (белор.)
• Дударенко М. Л., Перечнев Ю. Г., Елисеев В. Т. и др. Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с. — 50 000 экз.
• Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне, 1941-1945: Энцыклапедыя / Рэдкал.: І. П. Шамякін (гал. рэд.) і інш. — Мн.: БелСЭ, 1990. — 680 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-85700-012-2.  (белор.)
• Витебская область: Общегеографический атлас / Ред. И. Н. Шлык. — Мн.: РУП «Белкартография», 2008. — С. 10,11,18,19. — 36 с. — 5000 экз. — ISBN 978-985-508-049-8.

Ссылки

• [www.radzima.org/pub/miesta.php?rajon_id1=vihr Краеведческий материал на radzima.org]
• [www.vitinvest.by.com Экономическая характеристика, отдых и здоровье, предприятия]
• [www.vitebsk-region.gov.by/ru/oblast/districts/gorodokski_rn Городокский район] на сайте Витебского облисполкома.

Отрывок, характеризующий Городокский район (Витебская область)

– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.