Городская психиатрическая больница № 1 имени П. П. Кащенко
- Это статья о Санкт-Петербургской городской психиатрической больнице № 1. До 1994 года имя Кащенко носила также Московская психиатрическая больница № 1.
| Городская психиатрическая больница № 1 имени П. П. Кащенко | |
 Главный корпус больницы (бывшая усадьба Демидовых «Сиворицы») | |
| Расположение | |
|---|---|
| Подчинение |
Городской комитет по здравоохранению Правительства Санкт-Петербурга |
| Тип |
городская больница |
| Форма |
государственное бюджетное учреждение здравоохранения (ГБУЗ) |
| Профиль |
психиатрическая |
| Дата основания | |
| Главный врач |
О. В. Лиманкин |
| Характеристики | |
| Отделений |
24 |
| Сотрудников |
ок. 1200 (130 врачей и психологов)[1] |
| Койкомест |
1530[1] |
| Координаты | |
| Адрес |
Основной стационар: |
Городска́я психиатри́ческая больни́ца № 1 им. П. П. Ка́щенко — психиатрическая больница, которая является одним из крупнейших специализированных стационаров страны по оказанию помощи населению, согласуясь с «Законом о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании»[2].
Больница расположена в селе Никольское Гатчинского района Ленинградской области и носит имя известного психиатра и общественного деятеля Петра Петровича Кащенко. Эта больница создавалась в 1904—1905 годах под непосредственным руководством Кащенко, а после создания он стал её главным врачом. Главным корпусом стал бывший усадебный дом Демидовых, построенный по проекту И. Е. Старова во второй половине XVIII века (ко времени создания больницы усадьба была продана за долги и перешла в собственность государства).
Больничный комплекс вокруг центрального здания строился в 1905—1909 годах под наблюдением Кащенко по проекту польского инженера И. Ю. Мошинского.
Во времена Великой Отечественной войны солдатами нацистской Германии в рамках программы «Т-4» были умерщвлены пациенты больницы (около 900 человек)[3], а также казнены главврач М. И. Дуброва и остальной медперсонал. В уничтожении людей участвовало подразделение 9-го полицейского батальона[3]. Во времена оккупации больница была перепрофилирована в военный госпиталь для военнослужащих 18-й германской армии. При отступлении в 1944 году немцами были разрушены главный корпус и другие строения больницы. В 1955 году в 2 км южнее села Никольское был установлен памятный обелиск с надписью: «Здесь, 22/XI — 1941 г. были зверски замучены и сожжены фашистскими палачами более 900 советских людей, находившихся на лечении в больнице им. П. П. Кащенко»[4][5].
В настоящее время больница занимает территорию в 250 га, на которой находится более 100 зданий, в число которых входят не только лечебные корпуса, но и аптека, общежитие для медперсонала и больных, утративших социальные связи, центр психосоциальной реабилитации, магазины, котельная, пищеблок и др[1]. Перед центральным корпусом больницы установлен бронзовый бюст П. П. Кащенко на гранитном постаменте.
В больнице на сегодняшний день существует 24 отделения, в составе которых находятся: общепсихиатрические, соматопсихиатрические, психотуберкулезные, геронтопсихиатрические, реабилитационные отделения, физиотерапевтическое и патологоанатомическое отделение, инфекционный изолятор, рентгенологическая служба, отделение функциональной диагностики (для электроэнцефалографии, электрокардиографии и ультразвукового исследования) и 2 лаборатории[1].
Напишите отзыв о статье "Городская психиатрическая больница № 1 имени П. П. Кащенко"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 О. В. Лиманкин [psychiatr.ru/files/magazines/2009_06_scp_391.pdf К 150-летию Петра Петровича Кащенко. К 100-летию Сиворицкой больницы (Санкт-Петербургской психиатрической больницы им. П. П. Кащенко)] // Социальная и клиническая психиатрия : журнал. — 2009. — Т. XIX, вып. 2. — С. 101—106. [web.archive.org/web/20160104081227/psychiatr.ru/files/magazines/2009_06_scp_391.pdf Архивировано] из первоисточника 4 января 2016.
- ↑ [www.medsovet.info/committee/130/ Закон о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании]
- ↑ 1 2 Алексеев Н. С. (Рецензия) [www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=189129 F. Kaul. Nazimordaktion, T. 4. Ein Bericht über die erste industriemäßig durchführte Mordaktion des Naziregimes. Berlin, VEB Verlag Volk und Gesundheit, 1973.] // Правоведение. — 1977. — № 1. — С. 122—124
- ↑ [www.lenww2.ru/index.php/region01/area06?id=632 Памятник на месте гибели пациентов больницы им. Кащенко (Фото)] // «Книга Памяти»
- ↑ Б. Н. Кедров. Труды XIII Международного Конгресса по истории науки. — М.: Наука, 1974. — Т. 8. — С. 309.
Ссылки
- [gov.spb.ru/helper/zdrav/gmu/psihiatricheskie-bolnicy/ Психиатрические больницы]. Официальный сайт Администрации Санкт-Петербурга
Отрывок, характеризующий Городская психиатрическая больница № 1 имени П. П. Кащенко
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
