Список посёлков городского типа Белоруссии
Поделись знанием:
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
(перенаправлено с «Городские посёлки Белоруссии»)
 |
Эту страницу предлагается объединить с Посёлки городского типа Белоруссии. Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К объединению/9 июля 2016.
Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения. Дата начала обсуждения — 9 июля 2016. |
В Белоруссии критерии отнесения населённых пунктов к категориям установлены Законом Республики Беларусь от 5 мая 1998 г. № 154-З «Об административно-территориальном делении и порядке решения вопросов административно-территориального устройства Республики Беларусь». Согласно этому закону, к категории посёлков городского типа относятся:
- городские посёлки — населённые пункты с численностью населения свыше 2 тысяч человек, имеющие промышленные и коммунальные предприятия, социально-культурные учреждения, предприятия торговли, общественного питания, бытового обслуживания;
- курортные посёлки — населённые пункты с численностью населения не менее 2 тысяч человек, на территории которых расположены санатории, дома отдыха, пансионаты, другие оздоровительные учреждения, предприятия торговли, общественного питания и бытового обслуживания населения, культурно-просветительные учреждения;
- рабочие посёлки — населённые пункты с численностью населения не менее 500 человек, расположенные при промышленных предприятиях, электростанциях, стройках, железнодорожных станциях и других объектах.
По состоянию на 1 января 2016 года в Белоруссии насчитывалось 90 посёлков городского типа, в том числе 81 городской посёлок, 8 рабочих посёлков, 1 курортный посёлок.
21 городской посёлок являлся районным центром.
В 22 посёлках городского типа население составляло более 6 000 человек (минимальная численность, необходимая для города), а в 28 — менее 2 000 (нижний уровень для городского посёлка)[1].
Содержание
Список посёлков городского типа
| № | Название по-русски | Название по-белорусски | Тип посёлка | Посёлок городского типа с | Центр района | Район | Область | Население (перепись, 2009)[2] | Население (оценка, 2016)[1] | Изменение (2016 к 2009), % |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Лельчицы | Лельчыцы | гп | 1938 | + | Лельчицкий | Гомельская | 10 606 | 11 310 | +6,64 % |
| 2 | Белыничи | Бялынічы | гп | 1938 | + | Белыничский | Могилёвская | 10 688 | 10 220 | -4,38 % |
| 3 | Костюковка | Касцюкоўка | рп | 1938 | - | Железнодорожный г. Гомеля | Гомельская | 9 484 | 9 904 | +4,43 % |
| 4 | Мачулищи | Мачулішчы | гп | 1997 | - | Минский | Минская | 7 378 | 8 315 | +12,70 % |
| 5 | Руба | Руба | гп | 1970 | - | Железнодорожный г. Витебска | Витебская | 7 134 | 7 652 | +7,26 % |
| 6 | Круглое | Круглае | гп | 1967 | + | Круглянский | Могилёвская | 7 529 | 7 620 | +1,21 % |
| 7 | Корма | Карма | гп | 1938 | + | Кормянский | Гомельская | 7 448 | 7 610 | +2,18 % |
| 8 | Шумилино | Шуміліна | гп | 1938 | + | Шумилинский | Витебская | 7 506 | 7 437 | -0,92 % |
| 9 | Глуск | Глуск | гп | 1938 | + | Глусский | Могилёвская | 7 402 | 7 233 | -2,28 % |
| 10 | Зельва | Зэльва | гп | 1940 | + | Зельвенский | Гродненская | 7 396 | 6 906 | -6,63 % |
| 11 | Октябрьский | Акцябрскі | гп | 1954 | + | Октябрьский | Гомельская | 7 367 | 6 753 | -8,33 % |
| 12 | Красносельский | Краснасельскі | гп | 1968 | - | Волковысский | Гродненская | 6 885 | 6 744 | -2,05 % |
| 13 | Лоев | Лоеў | гп | 1938 | + | Лоевский | Гомельская | 7 022 | 6 733 | -4,12 % |
| 14 | Бешенковичи | Бешанковічы | гп | 1938 | + | Бешенковичский | Витебская | 7 344 | 6 701 | -8,76 % |
| 15 | Лиозно | Лёзна | гп | 1938 | + | Лиозненский | Витебская | 6 766 | 6 688 | -1,15 % |
| 16 | Кореличи | Карэлічы | гп | 1958 | + | Кореличский | Гродненская | 6 854 | 6 528 | -4,76 % |
| 17 | Хотимск | Хоцімск | гп | 1938 | + | Хотимский | Могилёвская | 7 084 | 6 447 | -8,99 % |
| 18 | Вороново | Воранава | гп | 1940 | + | Вороновский | Гродненская | 6 332 | 6 434 | +1,61 % |
| 19 | Шарковщина | Шаркаўшчына | гп | 1940 | + | Шарковщинский | Витебская | 6 934 | 6 424 | -7,36 % |
| 20 | Речица | Рэчыца | рп | 1960 | - | Столинский | Брестская | 6 280 | 6 096 | -2,93 % |
| 21 | Старобин | Старобін | гп | 1938 | - | Солигорский | Минская | 5 568 | 6 055 | +8,75 % |
| 22 | Ушачи | Ушачы | гп | 1938 | + | Ушачский | Витебская | 5 514 | 6 030 | +9,36 % |
| 23 | Краснополье | Краснаполле | гп | 1938 | + | Краснопольский | Могилёвская | 6 123 | 5 844 | -4,56 % |
| 24 | Плещеницы | Плешчаніцы | гп | 1938 | - | Логойский | Минская | 6 041 | 5 835 | -3,41 % |
| 25 | Радошковичи | Радашковічы | гп | 1940 | - | Молодечненский | Минская | 5 518 | 5 789 | +4,91 % |
| 26 | Большая Берестовица | Вялікая Бераставіца | гп | 1947 | + | Берестовицкий | Гродненская | 5 720 | 5 545 | -3,06 % |
| 27 | Боровуха | Баравуха | гп | 2000 | - | г. Новополоцк | Витебская | 5 469 | 5 452 | -0,31 % |
| 28 | Смиловичи | Смілавічы | гп | 1963 | - | Червенский | Минская | 4 654 | 5 212 | +11,99 % |
| 29 | Россоны | Расоны | гп | 1958 | + | Россонский | Витебская | 5 409 | 4 946 | -8,56 % |
| 30 | Россь | Рось | гп | 1958 | - | Волковысский | Гродненская | 5 391 | 4 705 | -12,72 % |
| 31 | Коханово | Коханава | гп | 1947 | - | Толочинский | Витебская | 4 327 | 4 231 | -2,22 % |
| 32 | Ивенец | Івянец | гп | 1940 | - | Воложинский | Минская | 4 320 | 4 178 | -3,29 % |
| 33 | Телеханы | Целяханы | гп | 1956 | - | Ивацевичский | Брестская | 4 198 | 3 959 | -5,69 % |
| 34 | Свислочь | Свіслач | гп | 1986 | - | Пуховичский | Минская | 3 920 | 3 921 | +0,03 % |
| 35 | Красная Слобода | Чырвоная Слабада | гп | 1938 | - | Солигорский | Минская | 4 304 | 3 909 | -9,18 % |
| 36 | Городея | Гарадзея | гп | 1940 | - | Несвижский | Минская | 4 099 | 3 802 | -7,25 % |
| 37 | Брагин | Брагін | гп | 1938 | + | Брагинский | Гомельская | 3 954 | 3 698 | -6,47 % |
| 38 | Болбасово | Балбасава | гп | 2000 | - | Оршанский | Витебская | 3 656 | 3 529 | -3,47 % |
| 39 | Нарочь | Нарач | кп | 1964 | - | Мядельский | Минская | 2 931 | 3 481 | +18,76 % |
| 40 | Тереховка | Церахоўка | гп | 1938 | - | Добрушский | Гомельская | 1 821 | 3 128 | +71,77 % |
| 41 | Дрибин | Дрыбін | гп | 1997 | + | Дрибинский | Могилёвская | 3 298 | 3 031 | -8,10 % |
| 42 | Ружаны | Ружаны | гп | 1940 | - | Пружанский | Брестская | 3 153 | 3 006 | -4,66 % |
| 43 | Копаткевичи | Капаткевічы | гп | 1938 | - | Петриковский | Гомельская | 3 415 | 2 960 | -13,32 % |
| 44 | Уречье | Урэчча | гп | 1938 | - | Любанский | Минская | 3 168 | 2 959 | -6,60 % |
| 45 | Руденск | Рудзенск | гп | 1938 | - | Пуховичский | Минская | 2 806 | 2 725 | -2,89 % |
| 46 | Новоельня | Наваельня | гп | 1945 | - | Дятловский | Гродненская | 3 041 | 2 700 | -11,21 % |
| 47 | Бегомль | Бягомль | гп | 1938 | - | Докшицкий | Витебская | 2 736 | 2 630 | -3,87 % |
| 48 | Богушевск | Багушэўск | гп | 1938 | - | Сенненский | Витебская | 3 133 | 2 598 | -17,08 % |
| 49 | Воропаево | Варапаева | гп | 1950 | - | Поставский | Витебская | 2 857 | 2 571 | -10,01 % |
| 50 | Большевик | Бальшавік | рп | 1950 | - | Гомельский | Гомельская | 2 518 | 2 502 | -0,64 % |
| 51 | Елизово | Елізава | рп | 1938 | - | Осиповичский | Могилёвская | 2 672 | 2 491 | -6,77 % |
| 52 | Ореховск | Арэхаўск | гп | 1946 | - | Оршанский | Витебская | 2 755 | 2 402 | -12,81 % |
| 53 | Оболь | Обаль | гп | 1968 | - | Шумилинский | Витебская | 2 687 | 2 395 | -10,87 % |
| 54 | Радунь | Радунь | гп | 1958 | - | Вороновский | Гродненская | 2 673 | 2 355 | -11,90 % |
| 55 | Уваровичи | Уваравічы | гп | 1938 | - | Буда-Кошелёвский | Гомельская | 2 563 | 2 307 | -9,99 % |
| 56 | Правдинский | Праўдзінскі | рп | 1977 | - | Пуховичский | Минская | 2 408 | 2 288 | -4,98 % |
| 57 | Мир | Мір | гп | 1940 | - | Кореличский | Гродненская | 2 310 | 2 250 | -2,60 % |
| 58 | Заречье | Зарэчча | гп | 1995 | - | Речицкий | Гомельская | 2 447 | 2 242 | -8,38 % |
| 59 | Ветрино | Ветрына | гп | 1958 | - | Полоцкий | Витебская | 2 725 | 2 220 | -18,53 % |
| 60 | Сосновый Бор | Сасновы Бор | рп | 1959 | - | Светлогорский | Гомельская | 2 423 | 2 086 | -13,91 % |
| 61 | Городище | Гарадзішча | гп | 1940 | - | Барановичский | Брестская | 2 219 | 2 040 | -8,07 % |
| 62 | Логишин | Лагішын | гп | 1959 | - | Пинский | Брестская | 2 372 | 2 022 | -14,76 % |
| 63 | Подсвилье | Падсвілле | гп | 1958 | - | Глубокский | Витебская | 2 270 | 1 965 | -13,44 % |
| 64 | Паричи | Парычы | гп | 1938 | - | Светлогорский | Гомельская | 2 109 | 1 833 | -13,09 % |
| 65 | Комарин | Камарын | гп | 1959 | - | Брагинский | Гомельская | 2 051 | 1 804 | -12,04 % |
| 66 | Шерешёво | Шарашова | гп | 1940 | - | Пружанский | Брестская | 1 889 | 1 782 | -5,66 % |
| 67 | Острино | Астрына | гп | 1940 | - | Щучинский | Гродненская | 2 064 | 1 778 | -13,86 % |
| 68 | Козловщина | Казлоўшчына | гп | 1948 | - | Дятловский | Гродненская | 1 847 | 1 673 | -9,42 % |
| 69 | Видзы | Відзы | гп | 1940 | - | Браславский | Витебская | 1 763 | 1 670 | -5,28 % |
| 70 | Лынтупы | Лынтупы | гп | 1967 | - | Поставский | Витебская | 1 609 | 1 519 | -5,59 % |
| 71 | Антополь | Антопаль | гп | 1940 | - | Дрогичинский | Брестская | 1 687 | 1 417 | -16,00 % |
| 72 | Холопеничи | Халопенічы | гп | 1938 | - | Крупский | Минская | 1 495 | 1 385 | -7,36 % |
| 73 | Юратишки | Юрацішкі | гп | 1957 | - | Ивьевский | Гродненская | 1 501 | 1 341 | -10,66 % |
| 74 | Езерище | Езярышча | гп | 1957 | - | Городокский | Витебская | 1 575 | 1 280 | -18,73 % |
| 75 | Кривичи | Крывічы | гп | 1958 | - | Мядельский | Минская | 1 298 | 1 232 | -5,08 % |
| 76 | Стрешин | Стрэшын | гп | 1938 | - | Жлобинский | Гомельская | 1 263 | 1 226 | -2,93 % |
| 77 | Домачево | Дамачава | гп | 1940 | - | Брестский | Брестская | 1 305 | 1 221 | -6,44 % |
| 78 | Освея | Асвея | гп | 1938 | - | Верхнедвинский | Витебская | 1 325 | 1 206 | -8,98 % |
| 79 | Озаричи | Азарычы | гп | 1959 | - | Калинковичский | Гомельская | 1 340 | 1 159 | -13,51 % |
| 80 | Зелёный Бор | Зялёны Бор | рп | 1958 | - | Смолевичский | Минская | 1 142 | 1 116 | -2,28 % |
| 81 | Любча | Любча | гп | 1940 | - | Новогрудский | Гродненская | 1 157 | 1 059 | -8,47 % |
| 82 | Желудок | Жалудок | гп | 1940 | - | Щучинский | Гродненская | 1 290 | 1 017 | -21,16 % |
| 83 | Сопоцкин | Сапоцкін | гп | 1940 | - | Гродненский | Гродненская | 1 231 | 1 003 | -18,52 % |
| 84 | Бобр | Бобр | гп | 1941 | - | Крупский | Минская | 1 118 | 957 | -14,40 % |
| 85 | Порозово | Поразава | гп | 1958 | - | Свислочский | Гродненская | 1 119 | 913 | -18,41 % |
| 86 | Свирь | Свір | гп | 1958 | - | Мядельский | Минская | 1 055 | 909 | -13,84 % |
| 87 | Копысь | Копысь | гп | 1938 | - | Оршанский | Витебская | 910 | 850 | -6,59 % |
| 88 | Сураж | Сураж | гп | 1938 | - | Витебский | Витебская | 1 039 | 818 | -21,27 % |
| 89 | Яновичи | Янавічы | гп | 1938 | - | Витебский | Витебская | 929 | 765 | -17,65 % |
| 90 | Татарка | Татарка | рп | 1949 | - | Осиповичский | Могилёвская | 771 | 720 | -6,61 % |
Список бывших посёлков городского типа
| Название по-русски | Название по-белорусски | Тип посёлка | Посёлок городского типа с | Посёлок городского типа до | Район (современный) | Область (современная) | Современный статус |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Альбертин | Альбярцін | рп | 1940 | 1965 | Слонимский | Гродненская | вошёл в черту города Слонима |
| Барань | Барань | рп | 1935 | 1972 | Оршанский | Витебская | город |
| Белицк | Беліцк | рп | 1960 | 2011 | Рогачёвский | Гомельская | посёлок |
| Белоозёрск | Белаазёрск | рп | 1960 | 1970 | Берёзовский | Брестская | город |
| Березино | Беразіно | гп | 1938 | 1968 | Березинский | Минская | город |
| Берёзовка | Бярозаўка | рп | 1959 | 1990 | Лидский | Гродненская | город |
| Берёзовский | Бярозаўскі | рп | 1960 | 1960 | Берёзовский | Брестская | переименован в Белоозёрск, позже стал городом |
| Буда-Кошелёво | Буда-Кашалёва | гп | 1938 | 1971 | Буда-Кошелёвский | Гомельская | город |
| Василевичи | Васілевічы | гп | 1950 | 1971 | Речицкий | Гомельская | город |
| Василишки | Васілішкі | гп | 1940 | 1954 | Щучинский | Гродненская | деревня |
| Ветренка | Ветранка | рп | 1938 | 1948 | Быховский | Могилёвская | деревня |
| Восточный | Усходні | гп | 1962 | 1997 | Первомайский
г. Минска |
г. Минск | вошёл в черту города Минска |
| Высочаны | Высачаны | рп | 1935 | 1948 | Лиозненский | Витебская | деревня |
| Ганцевичи | Ганцавічы | гп | 1940 | 1973 | Ганцевичский | Брестская | город |
| Глуша | Глуша | рп | 1935 | 2012 | Бобруйский | Могилёвская | посёлок |
| Гродзянка | Градзянка | рп | 1935 | 2002 | Осиповичский | Могилёвская | деревня |
| Долгиново | Далгінава | гп | 1940 | 1954 | Вилейский | Минская | деревня |
| Дрогичин | Драгічын | гп | 1940 | 1967 | Дрогичинский | Брестская | город |
| Друя | Друя | гп | 1940 | 2009 | Браславский | Витебская | агрогородок |
| Дуниловичи | Дунілавічы | гп | 1941 | 1954 | Поставский | Витебская | агрогородок |
| Дятлово | Дзятлава | гп | 1940 | 1990 | Дятловский | Гродненская | город |
| Ельск | Ельск | гп | 1938 | 1971 | Ельский | Гомельская | город |
| Жабинка | Жабінка | гп | 1952 | 1970 | Жабинковский | Брестская | город |
| Житковичи | Жыткавічы | гп | 1938 | 1971 | Житковичский | Гомельская | город |
| Жодино | Жодзіна | гп | 1958 | 1963 | г. Жодино | Минская | город |
| Заславль | Заслаўе | гп | 1938 | 1985 | Минский | Минская | город |
| Иваново | Іванава | гп | 1940 | 1971 | Ивановский | Брестская | город |
| Ивацевичи | Івацэвічы | гп | 1947 | 1966 | Ивацевичский | Брестская | город |
| Ивацевичи | Івацэвічы | рп | 1940 | 1947 | Ивацевичский | Брестская | преобразован в городской посёлок, позже в город |
| Ивье | Іўе | гп | 1940 | 2000 | Ивьевский | Гродненская | город |
| Индура | Індура | гп | 1940 | 1949 | Гродненский | Гродненская | агрогородок |
| Каменец | Камянец | гп | 1940 | 1983 | Каменецкий | Брестская | город |
| Кировск | Кіраўск | гп | 1959 | 2001 | Кировский | Могилёвская | город |
| Кличев | Клічаў | гп | 1938 | 2000 | Кличевский | Могилёвская | город |
| Копцевичи | Капцэвічы | рп | 1935 | 1951 | Петриковский | Гомельская | посёлок |
| Копыль | Капыль | гп | 1938 | 1984 | Копыльский | Минская | город |
| Красное | Краснае | гп | 1940 | 1954 | Молодечненский | Минская | деревня |
| Крупки | Крупкі | гп | 1938 | 1991 | Крупский | Минская | город |
| Куренец | Куранец | гп | 1940 | 1954 | Вилейский | Минская | агрогородок |
| Логойск | Лагойск | гп | 1938 | 1998 | Логойский | Минская | город |
| Лунно | Лунна | рп | 1940 | 1955 | Мостовский | Гродненская | деревня |
| Любань | Любань | гп | 1938 | 1968 | Любанский | Минская | город |
| Ляды | Ляды | гп | 1938 | 1954 | Дубровенский | Витебская | агрогородок |
| Малорита | Маларыта | гп | 1940 | 1970 | Малоритский | Брестская | город |
| Марьина Горка | Мар'іна Горка | гп | 1938 | 1955 | Пуховичский | Минская | город |
| Микашевичи | Мікашэвічы | рп | 1940 | 2005 | Лунинецкий | Брестская | город |
| Миоры | Міёры | гп | 1957 | 1972 | Миорский | Витебская | город |
| Мосты | Масты | гп | 1940 | 1955 | Мостовский | Гродненская | город |
| Мотоль | Моталь | гп | 1940 | 1954 | Ивановский | Брестская | агрогородок |
| Мядель | Мядзел | гп | 1959 | 1998 | Мядельский | Минская | город |
| Наровля | Нароўля | гп | 1938 | 1971 | Наровлянский | Гомельская | город |
| Негорелое | Негарэлае | гп | 1938 | 2010 | Дзержинский | Минская | агрогородок |
| Новка | Ноўка | рп | 1935 | 1954 | Витебский | Витебская | деревня |
| Новолукомль | Новалукомль | гп | 1965 | 1970 | Чашникский | Витебская | город |
| Озёры | Азёры | гп | 1940 | 1954 | Гродненский | Гродненская | агрогородок |
| Октябрьский | Акцябрскі | рп | 1967 | 2004 | Чашникский | Витебская | посёлок |
| Орехи-Выдрица | Арэхі-Выдрыца | рп | 1935 | 1946 | Оршанский | Витебская | городской посёлок Ореховск |
| Оршанский-железнодорожный | Аршанскі-чыгуначны | рп | 1938 | 1940 | Оршанский | Витебская | вошёл в черту города Орши |
| Осинторф | Асінторф | рп | 1938 | 2004 | Дубровенский | Витебская | посёлок |
| Островец | Астравец | гп | 1958 | 2012 | Островецкий | Гродненская | город |
| Первомайский | Першамайскі | рп | 1964 | 2002 | Лидский | Гродненская | посёлок |
| Пионерный | Піянерны | рп | 1964 | 1965 | Чашникский | Витебская | преобразован в городской посёлок Новолукомль, позже стал городом |
| Пограничный | Пагранічны | рп | 1975 | 2007 | Берестовицкий | Гродненская | агрогородок |
| Полоцкий | Полацкі | рп | 1959 | 1963 | г. Новополоцк | Витебская | город Новополоцк |
| Пропойск | Прапойск | гп | 1938 | 1945 | Славгородский | Могилёвская | город Славгород |
| Раков | Ракаў | гп | 1940 | 1954 | Воложинский | Минская | агрогородок |
| Свислочь | Свіслач | гп | 1940 | 2000 | Свислочский | Гродненская | город |
| Скидель | Скідзель | гп | 1940 | 1974 | Гродненский | Гродненская | город |
| Смолевичи | Смалявічы | гп | 1938 | 1968 | Смолевичский | Минская | город |
| Сокол | Сокал | гп | 1988 | 2000 | Октябрьский
г. Минска |
г. Минск | вошёл в черту города Минска |
| Солигорск | Салігорск | рп | 1959 | 1963 | Солигорский | Минская | город |
| Сосны | Сосны | гп | 1982 | 1997 | Заводской г. Минска | г. Минск | вошёл в черту города Минска |
| Толочин | Талачын | гп | 1938 | 1955 | Толочинский | Витебская | город |
| Томашовка | Тамашоўка | гп | 1940 | 1940 | Брестский | Брестская | преобразован в рабочий посёлок, сейчас агрогородок |
| Томашовка | Тамашоўка | рп | 1940 | 1954 | Брестский | Брестская | агрогородок |
| Туров | Тураў | гп | 1938 | 2004 | Житковичский | Гомельская | город |
| Узда | Узда | гп | 1938 | 1999 | Узденский | Минская | город |
| Улла | Ула | гп | 1938 | 2004 | Бешенковичский | Витебская | агрогородок |
| Фаниполь | Фаніпаль | гп | 1984 | 1999 | Дзержинский | Минская | город |
| Хойники | Хойнікі | гп | 1938 | 1967 | Хойникский | Гомельская | город |
| Чашники | Чашнікі | гп | 1938 | 1966 | Чашникский | Витебская | город |
| Чечерск | Чачэрск | гп | 1938 | 1971 | Чечерский | Гомельская | город |
| Шатилки | Шацілкі | гп | 1956 | 1961 | Светлогорский | Гомельская | город Светлогорск |
| Щучин | Шчучын | гп | 1940 | 1962 | Щучинский | Гродненская | город |
| Яковлевичи | Якаўлевічы | рп | 1935 | 1954 | Оршанский | Витебская | деревня |
| Ясень | Ясень | рп | 1938 | 1954 | Осиповичский | Могилёвская | агрогородок |
См. также
Напишите отзыв о статье "Список посёлков городского типа Белоруссии"
Ссылки
- [pravo.by/webnpa/text.asp?RN=H19800154 Закон Республики Беларусь от 5 мая 1998 г. № 154-З «Об административно-территориальном делении и порядке решения вопросов административно-территориального устройства Республики Беларусь»]
Примечания
- ↑ 1 2 [www.belstat.gov.by/upload/iblock/720/720bbcec358d0b8239e805727b675485.zip Численность населения на 1 января 2016 г. и среднегодовая численность населения за 2015 год по Республике Беларусь в разрезе областей, районов, городов, поселков городского типа].
- ↑ Перепись населения Республики Беларусь 2009 года. Численность населения областей и районов. [web.archive.org/web/20100918174133/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-1.pdf Брестская область]; [web.archive.org/web/20100918181046/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-2.pdf Витебская область]; [web.archive.org/web/20100918172105/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-3.pdf Гомельская область]; [web.archive.org/web/20100918162455/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-4.pdf Гродненская область]; [web.archive.org/web/20101030222404/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-6.pdf Минская область]; [web.archive.org/web/20100918181854/belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/1.2-7.pdf Могилёвская область].
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список посёлков городского типа Белоруссии
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
