Городской голова
Городской голова — выборная должность в Российской империи, глава городского общественного управления. Учреждена императрицей Екатериной II в 1767 году. Нахождение в должности головы называется «головством»[1].
История должности
Согласно «Учреждению для управления губерний Всероссийской империи» (1775), городской голова избирался городским обществом на 3 года. По Городовым положениям 1862 года и 1870 года, — на 4 года из двух кандидатов (от лиц всех сословий, достигших 30 лет и владевших собственностью на сумму не менее 15000 рублей) и утверждался императором.
По Высочайше утверждённому 11 июня 1892 года Городовому положению, главным органом городского общественного управления оставалась городская дума, избираемая лицами (физическими и юридическими), облечёнными избирательным правом. Исполнительным органом городского общественного управления являлась городская управа, состоящая, под председательством городского головы, из нескольких членов (в Петербурге, Москве, Одессе и Риге в состав управы входил, сверх того, товарищ городского головы). По Положению 1892 года, городские головы в Петербурге и Москве назначались Высочайшею властью по представлению министра внутренних дел (прежде городской голова всегда и везде избирался городской думой); столичным думам предоставлялось только избирать двух кандидатов на эту должность. В остальных городах городские головы избирались, как и прежде, думами, равно как и товарищ городского головы, члены управы и городской секретарь (то есть секретарь думы), с последующим административным утверждением.
Был подведомствен генерал-губернатору. По должности городской голова относился к следующим классам: в столицах — к IV, в губернских городах — к VI, в остальных городах — к VIII.
Должность городского головы была упразднена вместе с городской думой через несколько месяцев после захвата власти большевиками. Последним российским столичным городским головой 30 ноября 1917 года был избран М. И. Калинин, занимавший эту должность вплоть до её упразднения декретом Петросовета в августе 1918 года[2].
С 1992 года так официально называется должность главы (мэра) Калуги.
В других странах
В наше время[3] на Украине должность главы городского совета официально называется «городской голова».
См. также
Напишите отзыв о статье "Городской голова"
Примечания
- ↑ Сторожев В. М. Головство // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Сашонко В. Н. Калинин в Петербурге - Ленинграде. Л.: Лениздат, 1977. С. 170, 197.
- ↑ [uazakon.ru/zakon/zakon-o-gorode-geroe-kiev.html Закон Украины «О столице Украины — городе-герое Киеве», раздел III, Статья 13. Киевский городской голова]
Литература
- Арсеньев К. К., Латышев С. М.,. Город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- С. Г. Щегловитов. [books.google.com/books?id=FGYNAAAAIAAJ Городовое положение: с законодательными мотивами, разъяснениями и дополнительными узаконениями]. Тип. М. М. Стасюлевича, 1892.
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004160348 Альбом городских голов Pоссийской империи] — СПб.: Изд. Морскаго благотворительнаго общества, 1903.
- [whp057.narod.ru/moskva.htm Московская хронология]
- [prorossiu.ru/?page_id=1794 Московские городские головы]
Отрывок, характеризующий Городской голова
– За что? – спросил Алпатыч.– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
