Городской сад (Курган)
Поделись знанием:
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
| Городской сад имени В.И. Ленина | |
| 55°26′21″ с. ш. 65°20′40″ в. д. / 55.43917° с. ш. 65.34444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.43917&mlon=65.34444&zoom=15 (O)] (Я)Координаты: 55°26′21″ с. ш. 65°20′40″ в. д. / 55.43917° с. ш. 65.34444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.43917&mlon=65.34444&zoom=15 (O)] (Я) | |
| Страна |  Россия |
| Регион | Курганская область |
| Местонахождение | Центральный район города Курган |
| Тип | Парк культуры и отдыха |
| Дата основания | 1860 год |
| Проезд | на автобусе до остановок «Драмтеатр», «Кинотеатр «Россия» |
| Площадь | 7,3 га |
Городско́й сад имени В.И. Ленина (Горсад) — парк (сад отдыха и прогулок) в городе Курган, Россия.
Содержание
О Горсаде
Городской сад занимает несколько кварталов между улицами Карла Маркса, Гоголя, Ленина и Володарского. Горсад имеет два архитектурно оформленных входа — Южный (с улицы Карла Маркса) и Восточный (с улицы Ленина).
В состав Городского сада входят:
- Фестивальный сквер (в северной части, между зданием Правительства Курганской области и Курганским государственным театром драмы)
- Сквер Декабристов (в северной части, между зданием Правительства Курганской области и Кафедральным собором святого благоверного князя Александра Невского)
- Шахматный сквер (в западной части, между Кафедральным собором святого благоверного князя Александра Невского и улицей Володарского)
- Сквер Счастья (в центральной части, рядом с аллеей в честь 65-летия ОСАО «Ингосстрах».
На карте градостроительного зонирования территория городского сада входит в границы памятника археологии, который называется «Культурный слой города Кургана XVII-XIX веков»[1].
История
На месте нынешнего Городского сада располагалось первое в Кургане общегородское кладбище, заложенное в 1786 при проектировании первого плана регулярной застройки. В 1860 было принято решение закрыть оказавшееся в кольце плотной городской застройки кладбище и на его месте разбить Городской сад, построив, однако, кладбищенскую церковь.
В западной части Городского сада располагалась Конная площадь. В июле 1895 года Курганская городская Дума постановила место под постройку Александро-Невского храма избрать на Конной площади, посредине, с задней стороны ограды кладбища с тем, чтобы алтарь выходил на кладбище, а корпус церкви — на площадь. Конная площадь получила название Александровская площадь. В 1919 году переименована в площадь Урицкого. На площади в братских могилах похоронены жертвы контрреволюции времен белочешского переворота 1918 года, колчаковского правительства и кулацкого восстания 1921 года. В начале апреля 1921 года по настоянию городских коммунальных властей захоронения в братской могиле «ввиду её переполнения» и «небезопасности в смысле ограждения жителей от эпидемиологических заболеваний» были прекращены. 7 ноября 1921 года открыт обелиск на братской могиле, сооружённый по проекту представленному 206-м полком.
В июне 1924 года Курганский горсовет постановил организовать центральный сад-парк вблизи братских могил, объединив садики: бывшего Гоголевского училища, Московского общества сельского хозяйства и Александровского кладбища. В 1930 году обелиск перенесен на главную аллею городского сада. Впоследствии на подлинных могилах устроили аттракцион-карусель[2] (прекратили работу в 1990-х и были демонтированы).
В советское время Городскому саду присвоено имя В.И. Ленина.
В предвоенное время в газете «Красный Курган» печатались специальные талоны на посещение спектаклей, проходивших в летнем театре горсада. Одновременно они играли роль газетной афиши, на них указывалось название спектакля, жанр представления, его начало, и общая программа вечера (танцы, массовое гуляние). А также в каждом номере сообщалось, что в городском саду по вечерам играет духовой оркестр[3].
В городском саду с 1 мая 1959 года работал летний кинотеатр «Родина» (рассчитан на 600 человек). Кино демонстрировалось до начала 90-х. Здание сгорело при пожаре 26 мая 2001 года.
15 августа 1969 года, на месте действительного захоронения комиссаров по проекту скульптора С.А. Голощапова и архитектора Г.А. Захарова построен Мемориальный комплекс памяти павших за Советскую власть.
В 2004 году проектной организацией ООО «АС» был разработан проект реконструкции городского сада. Данный проект согласован Градостроительным советом (протокол № 2018 от 28 сентября 2004 года)[4].
Земельный участок, на котором расположен городской сад, сдали в аренду в апреле 2004 года. Срок окончания договора аренды апрель 2053 года. Арендатор — ООО «Курган-парк». Размер арендной платы составлял 776.8 тыс. руб. ООО «Курган-Парк» начало реконструкцию городского сада: были установлены колесо обозрения и другие аттракционы. В сентябре 2011 года арендная плата уменьшается и составляет 64 тыс. руб[5].
Сооружения Горсада
- Собор Александра Невского
- Епархиальное управление Курганской и Белозерской епархии Русской православной церкви
- Памятник декабристам
- Родители (скульптурная композиция)
- Мемориальный комплекс памяти павших в борьбе за власть Советов
- Обелиск памяти павших комиссаров в борьбе за власть Советов
- Крест в память умерших вследствие Чернобыльской катастрофы и других техногенных катастроф
- Декоративное сооружение «Совет да любовь»
- Декоративное сооружение «Скамья влюблённых»
- Декоративное сооружение «Подкова»
- Стела «Золотое кольцо»
- Романтическая композиция «Место встречи под часами»
- 2 фонтана (у восточного входа и у кафе «Ностальжи»)
- Крытая сцена
- Входная группа со стороны ул. Ленина с магазинами по продаже цветов
- Входная группа со стороны ул. К. Маркса
- Площадка для запуска салютов
- Общественный туалет
На территории Горсада расположены:
- Дворец творчества юных (ул. Гоголя, 54)
- Здание Правительства Курганской области и Курганская областная Дума (ул. Гоголя, 56)
- Курганский театр драмы (ул. Гоголя, 58)
- Жилые дома по ул.К.Маркса, 87 и Ленина, 21
Кафе
- Кафе «Ностальжи»
- Кофейня «Театр» (в здании театра драмы, вход со стороны улицы Ленина)
- Семейное кафе «Ялта»
Аттракционы
Действующие
- Батуты
- Тир «За Родину»
- Паровозик
- Свадебная Карусель
- Пиратский корабль
- Молния Маквин "двойная волна"
- Детский игровой комплекс
Демонтированные аттракционы
- Бассейн «Водный шар» (Демонтировано в 2015 году)
- Тир (Демонтировано в 2015 году)
- Вертолёты (Демонтировано в 2015 году)
- Карусель (Демонтировано в 2015 году)
- Детская железная дорога «Ассорти» (Демонтировано в 2015 году)
- Angry Birds (Демонтировано в 2014 году)
- Колесо обозрения (Демонтировано в 2014 году)
- Лебеди (Демонтировано в 2014 году)
- Мини-карусель (Демонтировано в 2014 году)
- Весёлый светофор (Демонтировано в 2014 году)
- Солнышко (Демонтировано в 2014 году)
- Слоники (Демонтировано в 2014 году)
- Чайный сервиз (Демонтировано в 2014 году)
- Мини-поезд
- Емеля
- Кенгуру
- Вальс
- Колокольчик
- Алые паруса (Юнга)
- Сюрприз
Контакты
г. Курган, ул. Ленина, 23
Проезд
Проезд на автобусах № 75, 304, 378 до остановки «Драмтеатр» (ул. Ленина).
На автобусах № 7, 30, 31, 301, 306, 308, 312, 329, 349, 391 до остановки «Кинотеатр "Россия"».
Дополнительно
Погребённые
- Повало-Швейковский, Иван Семёнович (1787—1845) — декабрист
- Фохт, Иван Фёдорович (1794—1842) — декабрист
Погребённые на площади Урицкого
- Аргентовский, Лавр Васильевич (1891—1918) — комиссар горуездной милиции
- Аргентовская, Наталья Васильевна (1900—1918) — участница революционного движения, сестра Лавра
- Грунт, Мартин Петрович (?—1918) — комиссар Курганской тюрьмы, член Курганского уездного революционного трибунала
- Губанов, Владимир Владимирович (?—1918) — комиссар труда, член совдепа, военный комиссар
- Зайцев, Евгений Леонтьевич (?—1918) — председатель Курганского совдепа
- Зырянов, Григорий Михайлович (?—1918) — член следственной комиссии Курганского уездного революционного трибунала
- Климов, Александр Павлович (1890—1918) — председатель первого большевистского комитета Курганской партийной организации, член исполкома совдепа, первый военный комиссар г. Кургана
- Кучевасов, Филипп Иванович (?—1918) — председатель следственной комиссии Курганского уездного революционного трибунала
- Мартынюк, Александр Евстафьевич (?—1918) — секретарь Курганского уездного революционного трибунала
- Пуриц, Ян Янович (Иван Яковлевич) (?—1918) — первый редактор большевистской рабоче-крестьянской газеты «Известия Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» в городе Кургане
- Савельев, Фёдор Митрофанович (1899—1923) — помощник начальника Курганского уголовного розыска при управлении рабоче-крестьянской милиции
- Солодников, Сергей Александрович (?—1918) — секретарь Курганского совдепа
В склепе Александро-Невского собора
- Михаил (Расковалов) (1953—2008) — епископ Курганский и Шадринский
- Смолин, Дмитрий Иванович (1833—1898) — промышленник, почётный гражданин Кургана
- Смолина, Елизавета Фёдоровна (1835—1908) — вдова Д.И. Смолина
Напишите отзыв о статье "Городской сад (Курган)"
Ссылки
- [www.archives.kurganobl.ru/k_istorii_kladbishh__3645.html К истории кладбищ Кургана. Комитет по управлению архивами Курганской области]
Примечания
- ↑ [gtrk-kurgan.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=13812&catid=22&Itemid=120 Строить или не строить? Общественная палата города Кургана устроила общественные слушания на тему развития городского сада.]
- ↑ [www.kurgangen.org/local-finding/Zaural%20Nekropol/Bratskaya%20mogila/ Зауральская генеалогия: Екатерина Тершукова. Братская могила в центре Кургана: прошлое и настоящее]
- ↑ [www.archives.kurganobl.ru/80_let_gorodskomu_sadu.html 80 лет городскому саду Комитет по управлению архивами Курганской области]
- ↑ [www.kurgan-city.ru/city/info/gorsad2015/ Концепция развития территории Городского сада]
- ↑ [kurganpolit.ru/frontend/index/articles?act=article&id=2282 Курганполит ру // ГОРСАД «СДАЛИ» ДО 2053 ГОДА! КТО И ЗАЧЕМ?]
Отрывок, характеризующий Городской сад (Курган)
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
