Иркутск

Город Иркутск Флаг Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Иркутская областьИркутская область Городской округ Город Иркутск Координаты 52°17′00″ с. ш. 104°18′00″ в. д.52.28333° с. ш. 104.30000° в. д. / 52.28333; 104.30000    Внутреннее деление 4 административных округа Мэр Бердников, Дмитрий Викторович Основан в 1661 году Прежние названия Яндашский острог, Иркутский острог Город с 1686 года Площадь 277 км² Высота центра 440 м Тип климата резко континентальный Население ↗623 424 человек (2016) Плотность 2250,63 чел./км² Агломерация Иркутская Национальный состав 92% русских (2010) Названия жителей иркутя́не, иркутя́нин, иркутя́нка Часовой пояс UTC+8 Телефонный код +7 3952 Почтовые индексы 664xxx Автомобильный код 38, 85, 138 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=25401 25 401] Официальный сайт [www.admirk.ru/ irk.ru] Награды День города первая суббота июня Неофициальные названия Середина земли Иркутск Москва Иркутск Иркутск

К:Населённые пункты, основанные в 1661 году

Ирку́тск — город в России, административный центр Иркутской области и Иркутского района, образует Иркутский городской округ. Шестой по величине город Сибири с численностью населения 623 424 чел. (2016). В пределах Иркутской агломерации на 2016 год проживает 1,1 млн человек.

Расположен в Восточной Сибири, на берегах реки Ангары, при впадении в неё реки Иркут (отсюда название города), в 66 км от Байкала. Климат резко континентальный со значительными перепадами температур. Из-за близости к сейсмически активному Байкальскому рифту регулярны слабые землетрясения.

Крупный научно-образовательный центр, в котором обучается свыше ста тысяч студентов. Среди отраслей промышленности — авиастроение, гидроэнергетика и производство продуктов питания. Транспортный узел на Транссибирской железнодорожной магистрали и федеральных автомагистралях «Байкал» и «Сибирь».

Старинный сибирский город — основан как острог в 1661 году. Сильно пострадал при пожаре 1716 года. Следующий крупный пожар 1879 года вызвал настолько сильные разрушения, что для полного восстановления города потребовалось более 10 лет.

Отнесён к историческим поселениям России; исторический центр города внесён в предварительный список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

До Октябрьской революции 1917 года был в основном купеческим городом, долгое время процветавшим на российско-китайской торговле, а позднее и на сибирской золотопромышленности. Также являлся местом политической ссылки. С 1803 года был центром Сибирского, с 1822 по 1884 год — Восточно-Сибирского генерал-губернаторства.

Название города

Название города происходит от реки Иркут, вблизи которой в 1661 году возник Иркутский острог. Первоначально острог назывался Яндашским по имени тувинского вождя Яндаша Дороги, однако это название не закрепилось. На чертеже картографа С. У. Ремезова в 1701 году обозначен «град Иркуцкой».

Гидроним реки Иркут имеет многозначное истолкование и связывается с монголо-бурятскими словами в значении «сила, энергия, крутиться, вертеться, поворачиваться». Согласно наиболее правдоподобной версии, название реки образовано от этнонима Ырху, который в вариантах иркит, иргит, иркыт распространено у бурят и других народов. По-монгольски река и город называются Эрхүү, по-бурятски — соответственно Эрхγγ мγрэн и Эрхγγ хото, где «хото» — «город».

Старое написание названия города — «Иркуцкъ». До революции город называли «Восточным Парижем», «Сибирским Петербургом», «Сибирскими Афинами».

В 1931 году по случаю визита наркома К. Е. Ворошилова Иркутск планировалось переименовать в Ворошиловск. Горожане именуют свой город Серединой земли, столицей Восточной Сибири, столицей Приангарья, столицей Прибайкалья.

История

XVII век

Своё начало город ведёт с острога, заложенного отрядом Якова Похабова по заданию енисейского воеводы 6 июля 1661 года.

Ряд исследователей относит возникновение Иркутска к 1620 году, другие считают, что в 1650-е годы на острове Дьячем существовало постоянное зимовье русских. Основанию Иркутского острога предшествовал выход русских к Байкалу в 1643 году. Это был один из многочисленных острогов в Восточной Сибири, поставленных для сбора ясака. Первым приказчиком нового острога был назначен казачий десятник Василий Ездаков. К концу 1660-х годов строения острога сгнили, оборонительное сооружение было выстроено заново. Вокруг него вырыли ров, за стенами возник посад. В 1672 году построена первая деревянная церковь — Спасская, заложен мужской Вознесенский монастырь, в 1689 году — женский Знаменский монастырь.

В 1682 году острог становится центром Иркутского воеводства, объединяющего все остроги Прибайкалья. Резиденцией воеводы становится государев двор. В 1686 году Иркутску присвоен статус города. После урегулирования российско-китайских отношений Нерчинским договором с 1698 года через Иркутск потянулись торговые караваны на пути в Китай. Из Сибири везли пушнину, из Китая через Селенгу и Байкал — чай, сахар и ткани. В 1692 году в Амстердаме была издана книга Н. Витсена «Северная и Восточная Тартария», в которой так описывается Иркутск:

Город Иркутской, расположенный приблизительно в восьми милях от берега Байкальского моря, построен несколько лет тому назад; он снабжен крепкими деревянными башнями и имеет большое предместье… Земля там очень плодородна, и многие московиты поселились здесь… Очень эта местность подвержена многим землетрясениям… В городе, в укреплении, находится дом начальника, также оружейная палата и ратуша; караул содержится в крепости, но солдаты живут за её пределами. В остроге имеется слобода или предместье…

В 1696 году в Иркутске произошёл бунт забайкальских стрельцов (так называемый «Бунт заморских стрельцов») против воеводы Афанасия Савелова, настроившего против себя местное население. В это время получили развитие кузницы, мастерские, кожевни, мыловарни. К 1700 году в Иркутске проживало около 1000 человек, в том числе 409 казаков, 110 посадских людей, 50 служилых, 13 детей боярских, 2 дворянина и другие.

XVIII век

В 1701 году появилось первое каменное здание — приказная изба.

В 1716 году пожар значительно повредил острожные сооружения, которые были восстановлены через год.

В 1701 году организовано почтовое сообщение с Москвой — ямская гоньба, с использованием подводной повинности. В 1719 году Иркутск становится центром Иркутской провинции в составе Сибирской губернии. В 1722 году открыта ратуша, через год реорганизованная в магистрат. В 1725 году Иркутск посещают участники Камчатской экспедиции во главе с В. Берингом.

В 1720-е годы при Вознесенском монастыре образована русско-монгольская школа, начинается использование гербовой печати «для прикладывания к выдаваемым купечеству из таможен и из ратуш паспортам». В 1730 году купец Ланин открывает железоделательный завод. В 1738 году открыт почтовый тракт на Охотск. В 1745 году был построен первый каменный жилой дом. В 1747 году посадский человек Прокопьев открывает стекольный завод и ткацкую фабрику. В 1750-е годы были учреждены школа навигации, в городе появились первые старообрядцы. В 1757 году учреждена полиция. В 1750-х годы в Иркутск пришла Московская столбовая дорога.

Отмена царской монополии на экспорт пушнины в 1762 году открыла «золотой век» иркутского купечества. Крупнейшие купеческие династии — Сибиряковы, Баснины, Трапезниковы, Дудоровские, Солдатовы разбогатели на российско-китайской торговле, скупая и перепродавая пушнину, и препятствуя доступу иногородних купцов на местный рынок. Другим источником их обогащения было участие в поставках провианта и металла для государственных нужд, полученными из казны деньгами купцы делились с чиновниками. Многие купеческие династии были выходцами с Русского Севера. К концу XVIII века купечество стало играть ведущую роль в гражданской жизни Иркутска, составляя оппозицию государственной администрации. Занимая ключевые должности в органах городской власти, купцы получали доступ к выгодным им контрактам. Крепли традиции благотворительной деятельности купцов, на средства которых строились и содержались церкви, приюты, больницы, школы, театры, библиотеки. Фамилиями известных купцов впоследствии стали называть улицы: Баснинская, Ланинская, Медведниковская, Мыльниковская, Трапезниковская и другие. В 1764 году образована Иркутская губерния в составе Сибирского царства. В 1770-е годы была официально открыта городская ярмарка и банковская контора. В 1780-е годы появилась публичная библиотека, духовная семинария, городская школа, училище, а также типография. В 1783 году образовано Иркутское наместничество под управлением генерал-губернатора. 1 января 1787 года учреждена городская дума, городским головой избран купец I гильдии М. Сибиряков, трижды переизбранный и удостоенный звания «именитый гражданин» за вклад в развитие города. В 1775 году пожар почти полностью уничтожил центр города. В 1790 году обветшалые стены острога были разобраны. В 1791 году в Иркутске в течение двух месяцев находился первый политический ссыльный в эти места — А. Радищев, осуждённый за публикацию «Путешествия из Петербурга в Москву». К концу XVIII века прежде патриархальный Иркутск стал приобретать облик европейского города, где развивалась культура, появилась современная одежда, большинство мужчин уже коротко стриглось и брило бороду.

В 1799 году при участии иркутского купца Г. Шелихова создана Российско-Американская компания. С середины XVIII века город стал играть роль главной базы тихоокеанских промыслов: здесь размещалась одна из контор РАК, принадлежавшие ей «американские казармы», кузнечный, смолокуренный, скорняжный и прядильный заводы. В Иркутске совершались торговые сделки и снабженческие операции, набирались команды промышленников и моряков, многие из которых были иркутянами. Жители города владели до 9 % акций компании. На могильном памятнике Г. И. Шелихова приведены стихи Державина: «…Не забывай, потомок, что Росс, твой предок, и на Востоке громок».

XIX век

В 1801 году открыт Кругоморский тракт в Забайкалье, проложенный при участии ссыльных. В городе каторжный труд применялся в ремесленном доме и на суконной фабрике. В 1807 году на частные средства была открыта первая больница. В 1812 году из Иркутска было отправлено 566 рекрутов на войну с Наполеоном. В 1813 году со стороны Московского тракта поставлены триумфальные ворота. В 1816 году образовано Иркутское казачье войско.

Находясь вдали от столицы, местное начальство располагало практически неограниченной властью: инструкции сверху дозволяли им «делати… по своему высмотру, как пригоже и как бог вразумит». Ещё в 1717 и 1736 годах за злоупотребления на местах в Петербурге были казнены иркутский воевода Л. Ракитин и вице-губернатор А. Жолобов, в разное время были уволены генерал-губернаторы И. Якоби, Б. Леццано и И. Селифонтов. Вице-губернатор А. Плещеев был падок на подарки, губернатор Ф. Немцов отличился непомерным взяточничеством. Губернатор Н. Трескин прославился наведением порядка и чистоты на городских улицах, расправой над купеческой оппозицией и высылкой «вредных членов общества». На период его руководства пришёлся расцвет коррупции. В 1819 году был отрешён от должности генерал-губернатор Пестель, на его место назначен российский реформатор Михаил Сперанский, которому было поручено «придать кого нужно законному суждению» и создать «на месте полезнейшее устройство сего отдалённого края». За 2 года пребывания Сперанского в Иркутске был отдан под суд гражданский губернатор Трескин, выявлено около 700 чиновников, причастных к беззакониям.

Солиден вид города потому, что он хорошо торгует,
а вовсе не потому, что представляет центр
административного управления Восточной Сибири...
Иркутск — город народный, коренной сибирский, старинный,
где общественники преобладают над служивым сословием.

Дореволюционное издание

В 1822 году было образовано Восточно-Сибирское генерал-губернаторство с центром в Иркутске. В 1826 году в город прибыли первые ссыльные декабристы. После отбытия каторги С. Трубецкому и С. Волконскому разрешили поселиться в Иркутске. Согласно проекту конституции Н. М. Муравьёва Иркутск должен был стать столицей Ленской державы в составе Российской федерации. В 1836 году открыт первый частный банк. В 1839 году открыта первая публичная библиотека. В 1840-е годы Иркутск превращается в «столицу ленского золота», место концентрации капиталов золотопромышленников. В эти годы в город прибыл первый пароход, были открыты институт благородных девиц и театр.

С 1848 по 1861 год генерал-губернатором был граф Н. Н. Муравьёв-Амурский. Он присоединил к России Приамурский край, однако на месте проявлял необузданный деспотизм и крайнюю жестокость. С открытия сообщения по Амуру в 1854 году по пути из Санкт-Петербурга к Тихому океану начинает приходить в упадок старый Якутский тракт. В Иркутск прибывают ссыльные поляки. Население города составляет 28 тысяч человек, ссыльных насчитывалось 3768 человек. В 1864 году подведена телеграфная линия на Петербург. В 1866 году в Иркутске проходил суд над 683 поляками, поднявшими восстание на Байкале.

22 и 24 июня 1879 года в городе полыхал пожар, практически уничтоживший исторический центр. Это событие поделило историю города на допожарный и послепожарный Иркутск. От пожара погибло 11 человек, тысячи людей лишились крова. Среди прочего сгорел музей и около 10 тысяч книг библиотеки Географического общества, а также губернский архив. Путешественник Дж. Кеннан отмечал, что город 1880-х годов много потерял и стал менее интересным, чем до пожара. Восстановление города из пепелища совпало с расцветом ленской золотопромышленности в 1870—1880-е годы.

В конце 1880-х годов начался упадок золотопромышленности, угасание кяхтинской торговли. В 1890 году в городе останавливался А. Чехов, который назвал Иркутск «интеллигентным городом». В июне 1890 года город посетил царевич Николай. В 1897 году состоялся первый киносеанс. В 1899 году на улицах появились омнибусы, тариф на проезд в которых устанавливался думой.

Согласно первоначальному проекту, железная дорога должна была пройти по более короткому пути к северу от Байкала, в стороне от Иркутска. Однако город миновала судьба Томска, и в 1898 году в Иркутск прибыл первый поезд по Транссибу. Железная дорога вызвала появление в городе новых транспортных предприятий, оживила добычу угля и лесную промышленность, способствовала притоку населения.

XX век

Начало XX века ознаменовалось развитием революционного движения. В апреле 1903 года на станции Иннокентьевская вспыхнула забастовка железнодорожников, закончившаяся массовыми арестами. В октябре 1905 года в городе проходила всеобщая забастовка рабочих и служащих. 19 октября генерал-губернатор П. Кутайсов телеграфировал царю: «Положение отчаянное. Войск почти нет. Бунт полный, всеобщий». С введением военного положения открытые выступления прекратились. Летом 1908 года социал-демократы попытались сорвать торжественное открытие памятника Александру III, объявив этот день «чёрным праздником» царских чиновников. В годы Первой мировой войны было мобилизовано свыше 10 тысяч иркутян. Промышленные предприятия дореволюционного города были небольшими и носили преимущественно кустарный характер. Большинство населения было занято в торговле, сфере услуг, огородничестве и ремесленном производстве.

В марте 1917 года был отстранён от должности губернатор А. Югон, арестованы генерал-губернатор А. Пильц и высшие чины полиции, упразднено генерал-губернаторство. Из губернской тюрьмы выпущены все политические заключённые. В декабре 1917 года у Белого дома в течение 9 дней происходили ожесточённые бои между красногвардейцами и юнкерами, в которых погибло свыше 300 человек, около 700 были ранены. По окончании боёв временно установилась советская власть. В ночь на 11 июля 1918 года красные добровольно покинули Иркутск, днём в город вошли части Чехословацкого корпуса и Временного Сибирского правительства. Гражданская власть временно перешла к городской думе. В ноябре 1919 году в Иркутск из Омска переехало правительство А. Колчака, разместившееся в здании Русско-Азиатского банка. В январе 1920 года А. Колчак был арестован черемховскими рабочими на станции Половина и доставлен в Иркутск. В феврале 1920 года адмирал вместе с председателем его правительства В. Пепеляевым были расстреляны на берегу реки Ушаковки. 7 марта 1920 года в город вошла Красная Армия, советская власть была восстановлена.

В 1926 году Иркутская губерния была упразднена, в составе Сибирского края образован Иркутский округ. В 1922—1923 годы Иркутск был центром Монголо-Бурятской автономной области, с 1930 года — центром Восточно-Сибирского края, с 1937 года — Иркутской области. В 1923 году был построен первый стадион на 2 тысячи мест. В 1936 году через Ангару открыт первый железобетонный мост имени Ленина. В 1920—1950-е годы на Ангаре действовал гидропорт. На 1930-е годы пришлось строительство авиазавода, металлургического завода им. Куйбышева, чаепрессовочной, швейной и макаронной фабрик, мыловаренного завода и других предприятий. В годы Великой Отечественной войны на фронт ушло около 20 тысяч иркутян, половина из которых не вернулась. Во время войны в Иркутск были эвакуированы некоторые предприятия западных регионов страны, оставшиеся здесь после войны.

В 1950-е годы в рамках реализации постановления Совета Министров СССР от 17 января 1955 года «О наборе в Китайской Народной Республике рабочих для участия в коммунистическом строительстве и трудового обучения в СССР» на предприятиях и стройках города работали китайские рабочие. В 1958 году введена в эксплуатацию Иркутская ГЭС. В это время город оставался в основном деревянным и одноэтажным. В 1960—1970-е годы пришлось широкомасштабное жилищное и промышленное строительство. В 1986 году «За большие заслуги трудящихся Иркутска в революционном движении, их вклад в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны» город удостоен ордена Октябрьской Революции.

До начала 1990-х годов Иркутск оставался одним из крупнейших индустриальных центров РСФСР с высокотехнологичным машиностроением, ориентированным на союзный рынок: развивалось авиастроение, приборостроение, радиоэлектроника; а также производство металлургического и горного оборудования, автомобильных деталей и станков. Металлообрабатывающее производство было представлено заводами по ремонту подвижного состава железной дороги, речных судов, самолётов. Другими крупными отраслями были производство строительных материалов, мебельная, полиграфическая, лёгкая и пищевая промышленность. На пяти крупнейших заводах было занято свыше 40 тысяч человек. В постперестроечные годы не смогли вписаться в рыночные условия многие предприятия машиностроения и лёгкой промышленности, прекратили существование заводы «Радиан», станкостроительный, карданных валов, радиозавод, чаеразвесочная и макаронная фабрики, домостроительный комбинат, завод железобетонных изделий и другие.

Физико-географическая характеристика

Географическое положение

Иркутск расположен в Восточной Сибири на берегах реки Ангары в непосредственной близости от водохранилища, образованного плотиной Иркутской ГЭС высотой до 56 метров. Ближайший крупный город — Улан-Удэ, находится на расстоянии 439 км; ближайший город-миллионер — Красноярск, удалён на расстояние 1060 км (по автодороге). Иркутск является антиподом чилийского Пунта-Аренаса.

Иркутск с трёх сторон окружён Иркутским муниципальным районом, на северо-западе граничит с Ангарским муниципальным районом. В окрестностях расположены луга, сосновые, сосново-берёзовые леса, сосново-лиственничные, берёзовые рощи. Площадь города — 27 998 га. Городская застройка занимает 11 950 га, леса — 6350 га, водные пространства — 2870 га, луга и поймы — 4260 га. Рельеф города пересечённый. Высота земли над уровнем моря составляет от 420 до 550 метров. Ландшафт города и его окрестностей представляет собой всхолмлённую эрозионно-денудационную равнину, сформированную юрскими и четвертичными отложениями; и относится к лесостепной зоне Иркутско-Черемховской равнины у северного подножия Саян. Основная часть Иркутска стоит на высокой пойме и террасах Ангары, Иркута, Ушаковки и других рек; окраины располагаются на склонах. Под воздействием техногенных нагрузок почти во всех районах города возросло количество суффозионно-просадочных и эрозионных процессов.

К особо охраняемым территориям отнесены земли федерального значения Ботанического сада Иркутского государственного университета, а также земли муниципального значения: реликтовая Кайская роща, лесопарк на Синюшиной горе, лесная зона курорта «Ангара», роща микрорайона Ново-Мельниково и дендропарк «Академгородка». Имеется свыше 40 парков и скверов площадью 360 гектаров; площадь цветников составляет 9 тыс. м². Всего в Иркутске и его окрестностях произрастает 1105 видов растений, 58 из которых включены в красную книгу области. Двенадцать зелёных массивов общей площадь 5,5 тыс. га занимают почти 42 % территории города, среди них: Плишкинский лес, Кайская роща, Ботанический сад, роща «Звёздочка», роща на Синюшиной Горе, район курорта «Ангара», Ново-Мельниково, дендропарк Академгородка, районы Юбилейного, Ершовского, станций Батарейной и Вересовки. Среди парковых зон: парк Парижской коммуны, сад Томсона, Кайская роща, Каштаковская роща, скверы Тихвинский и Кирова, острова Конный и Юность.

Гидрография

Ангара делит город на правобережную и левобережную части. Длина реки в черте города составляет 29 км, ширина под Старым ангарским мостом в центре города — около 300 м, на реке насчитывается свыше 30 островов. Её левый приток — Иркут является естественной границей Свердловского и Ленинского округов. Среди малых рек: Ушаковка, Топка, Вересовка, притоки Иркута — Кая и Олха.

Плотина Иркутской ГЭС замыкает Иркутское водохранилище. До возведения плотины местность постоянно подтоплялась наводнениями и паводками, на месте сквера Кирова в XVII веке располагалось озеро, на улице Карла Маркса протекала речка. Возведение плотины ГЭС привело к тому, что вода из водохранилища стала просачиваться в обход тела плотины, поднялся уровень грунтовых вод, особенно в правобережной части города.

В микрорайоне Солнечный залегает месторождение минеральных вод, относящееся к крупнейшему на планете Ангаро-Ленскому артезианскому бассейну. На территории курорта «Ангара» добывается гидрокарбонатно-сульфатно-хлоридная натриевая вода.

Благоустроенные набережные тянутся вдоль правого берега Ангары: набережная бульвара Гагарина с бетонными ограждениями была создана в 1960-е годы; Нижняя набережная, реконструированная в 2011 году, состоит из двух ярусов, имеет кованые ограды и парапеты, облицованные гранитом. Действует один санкционированный пляж в заливе Якоби у плотины ГЭС. К популярным местам стихийного купания относятся остров Юность, тёплые озёра ГЭС и микрорайон Солнечный. За город иркутяне выезжают на байкальские пляжи Малого моря.

Землетрясения

Иркутск расположен на краю относительно безопасной Сибирской платформы вблизи сейсмически активного тектонического разлома — Байкальской рифтовой зоны, и отнесён к району возможных землетрясений интенсивностью до 8 баллов. Толчки интенсивностью 9 баллов в Иркутске маловероятны, так как эпицентры большинства разрушительных землетрясений находятся на удалении от города — в котловине Байкала и Восточных Саянах. Под городом в северо-западном направлении проходит Ангарский тектонический разлом, не являющийся источником крупных землетрясений современности. Цунами вблизи Иркутска не наблюдались. Плотина ГЭС способна выдержать землетрясение 8 баллов. Человеческие жертвы землетрясений в Иркутске истории не известны. Тем не менее, в городе регулярно возникают ложные слухи о предстоящем землетрясении.

В среднем в Иркутске ежегодно регистрируется 304 землетрясения интенсивностью до 4 баллов. Землетрясения интенсивностью 6 баллов в среднем происходят один раз в 15 лет. В 1862 году в городе ощущались 8-балльные толчки сильнейшего из известных землетрясений на Байкале — Цаганского интенсивностью в эпицентре до 10 баллов, повлёкшего волну цунами высотою 2 метра. С городских церквей падали кресты, сами собой звенели колокола, на Ангаре трескался лёд. В XX веке сотрясения интенсивностью от 5 до 7 баллов фиксировались в 1903, 1905, 1950, 1957, 1959, 1967, 1995 и 1999 годах. Последнее крупное землетрясение интенсивностью 6 баллов произошло 27 августа 2008 года.

Часовой пояс

Иркутск расположен в часовой зоне Иркутского времени, обозначаемой по международному стандарту как Irkutsk Time Zone (IRKT). Смещение относительно Всемирного координированного времени (UTC) составляет +8:00 (на ноябрь 2014 года). Разница с Москвой составляет +5 часов.

Климат

Из-за удалённости от морей климат Иркутска резко континентальный со значительными суточными и годовыми колебаниями температур воздуха. Разница летних и зимних температур может превышать 70 °C. Среднегодовое солнцесияние составляет 318 дней.

Отрицательная температура устанавливается в конце октября (в среднем с 23 числа) и держится до начала апреля (в среднем до 6 числа). Зима суровая, затяжная — продолжительностью более 5 месяцев (конец октября — начало апреля). С приходом Сибирского антициклона устанавливается ясная, морозная и безветренная погода. Самый холодный месяц в году — январь, средняя температура составляет −17,8 °C. Весна сухая, короткая; снег сходит в начале апреля, плюсовая температура устанавливается к началу мая. Лето в первой половине жаркое и сухое, на вторую половину приходятся затяжные дожди. Самый тёплый месяц — июль, средняя температура составляет 18,3 °C. Осень тёплая и сухая; характерны резкие суточные перепады температур.

Город расположен во 2-й зоне морозостойкости. Нормативная глубина промерзания грунтов составляет 3—3,5 метра. В зимний период наиболее заметен эффект «острова тепла», когда из-за нагретых зданий средняя суточная температура воздуха в центре Иркутска на 1—2 °C выше, чем за его пределами. Вегетационный период в среднем длится 148 дней в году. Безморозный период — 95 дней. Среднесуточная температура воздуха выше 0 °C держится в течение 200 дней. На тёплый период года (май — сентябрь) приходится 78 % всех осадков, на холодный — 22 %. Среднегодовая скорость ветра — 2,1 м/с. Наибольшее количество ветреных дней приходится на весну и осень. Среднегодовая влажность воздуха умеренная — 72 %. Абсолютный максимум годовых осадков был зафиксирован в 1938 году на уровне 797 мм, абсолютный минимум — в 1884 году на уровне 209 мм.

Незамерзающая полынья Ангары — нижнего бьефа ГЭС вызывает регулярные туманы в осенне-зимний период, увеличение влажности воздуха в прибрежной зоне, и, как следствие, иней на деревьях. Влияние верхнего бьефа — водохранилища носит локальный характер.

Климат Иркутска
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	2,3	10,2	20,0	29,2	34,5	35,6	37,2	34,7	31,0	24,5	14,4	5,3	37,2
Средний максимум, °C	−12,8	−7,8	0,3	9,4	18,1	22,7	24,8	22,2	15,7	7,7	−2,8	−10,6	7,2
Средняя температура, °C	−17,8	−14,4	−6,4	2,5	10,2	15,4	18,3	15,9	9,2	1,8	−7,6	−15,3	1,0
Средний минимум, °C	−21,8	−19,6	−12,2	−2,8	3,6	9,3	13,0	10,9	4,3	−2,5	−11,6	−19,1	−4
Абсолютный минимум, °C	−49,7	−44,7	−37,3	−31,8	−14,3	−6	0,4	−2,7	−11,9	−30,5	−40,4	−46,3	−49,7
Норма осадков, мм	13	8	12	18	37	78	114	91	52	21	20	16	480
Источник: www.pogodaiklimat.ru/climate/30710.htm

Экология

Основными загрязнителями атмосферного воздуха Иркутска являются выбросы автотранспорта (60 % выбросов) и источники теплоэнергетики, не оснащённые фильтрами (38 % выбросов); на производственные предприятия приходится около 2 % всех выбросов. Среднегодовые концентрации бензпирена в 2010 году превышали допустимую норму в 10 раз, оксида азота в 1,1 раза, взвешенных веществ — в 2 раза, формальдегида — в 6 раз. За период 2005—2009 годы наблюдался рост среднегодовых концентраций взвешенных веществ, бензпирена, формальдегида, меди, диоксида и оксида азота. К самым загрязнённым территориям относятся часть центра и микрорайонов Ново-Ленино и Иркутск-II; к наименее загрязнённым и тихим — микрорайоны Ершовский и Радужный, а также берега Ангары от острова Юность до плотины ГЭС и участок у Академгородка. Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу от стационарных и передвижных источников в 2011 году составили 143 тысячи тонн. По выбросам в атмосферу загрязняющих веществ от стационарных источников в 2010 году Иркутск занял 15-е место среди городов России с наиболее неблагоприятной экологической обстановкой. В 2010 году насчитывалось 196 предприятий, выбрасывающих в атмосферу 69 загрязняющих веществ. 94 % всех выбросов стационарных источников приходится на продукты горения (угольная и мазутная смолы, бензпирен, окись углерода, двуокись азота, сернистый ангидрид). Наибольший вклад в загрязнение атмосферы от стационарных источников вносят предприятия теплоэнергетики — 69 %. К основным стационарным источникам загрязнения атмосферы относятся: Ново-Иркутская ТЭЦ (40 тыс. тонн выбросов в год), «Байкалэнерго» (6 тыс. тонн) и Иркутский авиационный завод (5 тыс. тонн). По объёму выбросов в атмосферу от стационарных источников на Иркутск приходится 10 % всех выбросов области (для сравнения, на Ангарск — 33 %, Братск — 21 %). Основные сбросы сточных вод в Ангару производит Иркутский авиационный завод, «Байкалэнерго» и водоканал города, в реку Иркут — мебельная фабрика.

Основным источником негативного воздействия на растения и почвенный покров является повышенный уровень загрязнения атмосферного воздуха, в особенности диоксидом серы и аэрозолями тяжёлых металлов. Отмечается высокое содержание в почвах фтора, распространяемого алюминиевым заводом в Шелехове. По результатам обследования почв города и его окрестностей 1997 года, почвы этого района были отнесены к допустимой категории загрязнения. Электромагнитный фон городской среды превышает допустимый уровень в 40 % случаев. На территории города расположено также несколько предприятий-пользователей радионуклидных веществ.

К отрицательным экологическим факторам можно отнести питьевую воду в гг. Иркутске, Шелехове. Вода в водопровод этих городов и пригородных поселков поступает с Ершовского водозабора в Иркутском водохранилище, то есть практически из оз. Байкал. Несмотря на свою чистоту, вода характеризуется очень низкой минерализацией, по этому показателю байкальская вода близка к дистиллированной. Постоянное употребление этой воды в пищу приводит к развитию у человека такого заболевания, как остеопороз. Существует несколько проектов доведения Иркутской водопроводной воды до показателей, требуемых ГОСТами, но ни один из них пока не реализован, из-за отсутствия финансирования.

Символика

Герб Иркутска, утверждённый в 1997 году, представляет собой серебряный геральдический щит, на котором изображён чёрный «бабр» с червлёными глазами, держащий в пасти червлёного соболя.

Первоначально на печатях Иркутского острога изображался одноглавый орёл, который в 1689 перекочевал в печать Нерчинска. Печать с изображением бабра, держащего в пасти соболя, использовалась Якутским острогом с 1635 года, а в более позднее время в печати ленской таможни. Эта символика была воспроизведена в гербе и печати Иркутска, утверждёнными, как принято считать, 18 февраля 1690 года. По мнению историка А. Дулова эта дата является неправдоподобной: если печать и могла появиться в конце XVII столетия, то герб возник не раньше 1760-х годов при учреждении Иркутской губернии. Герб города со следующим описанием: «в серебряном поле щита бегущий бабр, а в роту у него соболь. Сей герб старый». — был утверждён Екатериной II в 1790 году. Тогда же бабр появился на гербах Охотска, Зашиверска и других городов, подчинявшихся Иркутску. Словом «бабр» русские с XVII века называли ранее неизвестного им тигра, обитавшего в Прибайкалье и впоследствии истреблённого. Иркутский современник в 1817 году отмечал:

Бабр — большой, сильный и лютый зверь…, которого относят к роду тигров. Из китайских владений через границу иногда перебегают бабры в Иркутскую губернию…

После геральдической реформы Б. Кёне в 1878 году Иркутск получил губернский герб, сильно отличавшийся от прежнего. Тогда по ошибке столичных чиновников малоизвестное слово бабр превратилось в более знакомое — бобр, а на гербе появился фантастический зверь чёрной окраски с кошачьей мордой, чешуйчатым хвостом и перепончатыми лапами. В годы советской власти о гербах городов впервые вспомнили в 1950-е годы: иркутский бабр стал воспроизводиться на открытках и в литературе. В 1996 году в качестве герба Иркутска был утверждён герб дореволюционного варианта 1878 года с незначительными изменениями.

Флаг Иркутска был учреждён 31 октября 1996 года. Он представляет собой прямоугольное белое полотнище с воспроизведением композиции городского герба — бабра на зелёной земле с соболем в зубах; дополненное в нижней части горизонтальной синей полосой, завершающейся откосом. Гимн Иркутска как официальный символ де-юре предусмотрен уставом города с 2009 года, впоследствии объявлялся конкурс на создание музыки и текста гимна, однако ни один из предложенных вариантов не был принят.

Население

100 000

200 000

300 000

400 000

500 000

600 000

700 000

1897

1956

1973

1985

1991

1996

2001

2006

2011

2016

На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 22 месте из 1112 городов Российской Федерации

Численность населения Иркутска 623 424 чел. (2016), или 23-е место среди городов России (22-е место по переписи 1897 года, или второе место среди городов Сибири). С 1940-х годов Иркутск — второй по величине город Восточной Сибири (после Красноярска).

На протяжении XX века рост населения определялся естественным приростом и миграционным притоком. С 1992 года началась естественная убыль. В 1994—1999 годы сокращение численности населения сдерживалось притоком переселенцев из северных районов области и стран ближнего зарубежья. C 2001 года миграционный приток сменился оттоком, город постепенно терял население. С 2007 года отмечается естественный прирост и увеличение численности населения, а с 2008 года — положительное сальдо миграции.

Население в 2011 году увеличивалось за счёт естественного прироста (на 22 %) и за счёт миграционного притока (на 78 %). В 2012 году в Иркутск прибыло 19 510 человек, выбыло — 13 232 человека; число родившихся более чем на 28 % превысило число умерших. Сохраняется высокая доля молодёжи (за счёт студентов). По переписи 2010 года в Иркутске проживало 91,8 % русских от общей численности горожан (по переписи 2002 года насчитывалось 87 % русских), 2,3 % бурятов, 1,1 % украинцев, 0,8 % татар. За межпереписной период 2002—2010 годы сократилось число немцев, украинцев и белорусов, при этом в несколько раз увеличилось число киргизов, узбеков и таджиков.

Агломерация

Иркутская агломерация на основе Иркутска и близлежащих городов — Ангарска и Шелехова складывалась на протяжении второй половины XX века. Три города удалены друг от друга на расстояние не более 50 км, концентрируют 40 % населения области, около 12 % жителей Ангарска и 22 % жителей Шелехова регулярно ездят в Иркутск на работу и учёбу. Максимальная численность населения агломеративной территории достигла 988 тысяч человек в 1999 году, после чего она стала медленно сокращаться. Миграционный отток из агломерации направлен в Москву и Санкт-Петербург, а также в большие города Сибири и Урала. Источником пополнения населения агломерации остаётся соседнее Забайкалье. Проект развития агломерации, принятый в 2007 году, предполагал строительство нового международного аэропорта, автомобильных дорог, запуск скоростного железнодорожного транспорта между городами агломерации. Предлагалось несколько вариантов объединения муниципалитетов, в том числе с сохранением местного самоуправления в городах-спутниках. Федеральные инвестиции должны были составить 31,2 миллиарда рублей, частные — в 7 раз больше. К 2010 году проект «Большого Иркутска» из-за отсутствия финансирования оказался фактически замороженным.

Административно-политическое устройство

Административно-территориальное деление

Иркутск разделён на 4 административных округа. Округами города руководят назначаемые мэром председатели комитетов по управлению округами, которые одновременно являются заместителями мэра. Естественная граница между округами проходит по рекам Ангаре, Иркуту и Ушаковке; граница Правобережного и Октябрьского округов проходит преимущественно по улицам. В разное время город поглотил посёлки Вересовка, Батарейная, Ермаковский, Боково, Жилкино, Парфёновка, Искра, имени Кирова, Мельниково, Селиваниха, Черёмушки, Титово, Кузьмиха.

1. Исторический и административно-деловой центр расположен в Правобережном округе (118 355 чел.), образованном в 1996 году при слиянии Кировского и Куйбышевского районов. Другие крупные планировочные зоны — предместья Марата, Рабочее, Радищево, Маратовский промышленный узел.
2. Октябрьский округ (150 902 чел.) — район современной жилой застройки. В округе расположен аэропорт и Восточный промышленный узел.
3. Свердловский округ (204 907 чел.) образует планировочные зоны Глазково и Студгородок на севере; Академгородок, микрорайоны Приморский, Юбилейный, Южный и посёлки Энергетиков и ГЭС на юге, микрорайоны Первомайский, Университетский, Синюшина гора, Мельниковский промышленный узел на западе. В округе расположены Иркутская ГЭС, Ново-Иркутская ТЭЦ, вокзал Иркутск-Пассажирский.
4. Ленинский округ (149 260 чел.) образован районами Иркутск-II, Ново-Ленино, Жилкино. В округе расположены Северный и Жилкинский промышленные узлы, авиазавод и железнодорожная станция Иркутск-Сортировочный.

30 апреля 2015 г. депутаты Думы г. Иркутска утвердили новую структуру администрации Иркутска, согласно которой город делится всего на три городских округа: Центральный (включающий в себя только Кировский район), Правобережный (включает Куйбышевский и Октябрьский районы) и Левобережный (включает в себя Свердловский и Ленинский районы).

Органы власти

Согласно уставу города Иркутска, принятого думой Иркутска 20 мая 2004 года, к органам местного самоуправления относятся: глава города — мэр, администрация, городская дума и контрольно-счётная палата.

Высшее должностное лицо города — мэр: является главой администрации, избирается депутатами городской думы на заседании. Мэром города с 28 марта 2015 года является Дмитрий Викторович Бердников, ставший депутатом Городской Думы на выборах 2014 года через самовыдвижение. С 1991 по 1993 год являлся директором завода «Байкалинтерпласт».

Мэром с 14 марта 2010 года до 26 марта 2015 года являлся Виктор Иванович Кондрашов; ранее малоизвестный предприниматель строительного холдинга «Такота». Был избран на должность мэра при поддержке КПРФ, неожиданно набрав 64 % голосов (явка избирателей составила 33,5 %). После победы вступил в партию «Единая Россия». В 1997—2009 гг. город возглавлял В. Якубовский. В 1994—1997 гг. мэром являлся Б. Говорин.

Представительный орган — городская дума. Состоит из 35 депутатов, избираемых по одномандатным избирательным округам сроком на 5 лет. Места в думе VI созыва, избранной в 2014 году, распределились следующим образом: 27 депутатов от «Единой России», 6 — самовыдвиженцы, 1 депутат от КПРФ, 1 депутат от «Гражданской платформы». Председатель Думы с 30 апреля 2015 года — Ежова Ирина Всеволодовна.

На выборах в Государственную думу 2011 года в Иркутске проголосовали за «Единую Россию» 25,6 % избирателей, за КПРФ — 31 %.

Согласно уставу Иркутской области Иркутск является административным центром Иркутской области. В Иркутске также дислоцируются Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского арбитражного округа, Восточно-Сибирская транспортная прокуратура, Восточно-Сибирские управления Следственного комитета и МВД на транспорте.

Международные отношения

Иркутск развивает отношения с зарубежными городами с 1967 года. В советское время город посещали многие главы иностранных государств, в том числе Фидель Кастро, Иосип Броз Тито, Индира Ганди, Ким Ир Сен, Николае Чаушеску и многие другие. Иркутск находился в побратимских отношениях с Карл-Маркс-Штадтом, в котором одна из улиц до сих пор называется Иркутской — Irkutsker Strasse. В городе открыто представительство МИД России. Также в нём располагаются генеральные консульства Монголии, Китая, Республики Корея, Польши, почётное консульство Литовской Республики, действует японский информационный центр. В 2016 году в Иркутске будет открыто представительство академии наук Монголии. С 2000 года в Иркутске проходил Байкальский международный экономический форум.

К городам-партнёрам Иркутска относятся: Юджин в США — с 1988 года, Пфорцхайм в Германии с 1999 года, Симферополь с 2008 года, Каннын в Республике Корея с 2009 года, столица Литвы Вильнюс с 2010 года; к регионам-партнёрам: департамент Франции Верхняя Савойя — с 2001 года, коммуна Швеции Стрёмсунд с 2001 года, провинция Италии Порденоне с 2005 года, Карловарский край Чехии с 2011 года.

Города-побратимы:

• Канадзава, Япония, с 1967 года
• Шэньян, Китай, с 1992 года
• Улан-Батор, Монголия, с 1998 года
• Юджин, США с 1988 года

Экономика

В Иркутске расположены штаб-квартиры Восточно-Сибирской железной дороги, «Иркутскэнерго», «Востсибуголь», «Иркутской нефтяной компании»; главный офис Байкальского банка Сбербанка России. Научно-исследовательский центр «Иргиредмет» оказывает сопровождение при добыче и переработке металлических руд и алмазов.

Бюджет

Динамика бюджета в млрд руб.

Год	Доходы	Расходы
2010	10,7	10,2
2011	12,4	12,8
2012	12,4	12,3
2013	14,6	14,4

Бюджет на 2013 год и плановый период 2014 и 2015 годов был принят в декабре 2012 года. Бюджетные параметры 2013 года в исходном варианте составляют: доходы — 12,2 млрд рублей, расходы — 12,8 млрд рублей, дефицит — 0,5 млрд рублей. Параметры 2014 года: доходы — 12,5 млрд рублей, расходы — 12,9 млрд рублей. Параметры 2015 года: доходы — 13,1 млрд рублей, расходы — 13,4 млрд рублей.

Доходы бюджета на 2012 год в исходном варианте были запланированы в размере 11,09 млрд рублей (в том числе 2,8 млрд трансфертов из областного бюджета), расходы — 11,79 млрд.

Промышленность

«Иркутскэнерго» — крупнейшая в России энергетическая компания: объединяет 3 гидроэлектростанции ангарского каскада мощностью 9 ГВт, тепловые электростанции мощностью 3,9 ГВт, а также угольные разрезы и теплосети области. Входит в группу Русал. Иркутская ГЭС вырабатывает 4,1 млрд кВт⋅ч в год, на ней занято около 150 человек. Компания «Востсибуголь» является крупнейшим производителем и поставщиком каменного и бурого угля в области из 6 угольных разрезов; входит в компанию «Иркутскэнерго».

Ведущее промышленное предприятие — Иркутский авиационный завод, давший название нынешней российской авиастроительной корпорации «Иркут». Завод изготавливает самолёты военной и гражданской авиации, в частности, экспортные боевые самолёты Су-30 и учебно-боевые Як-130. Производит компоненты для самолётов Airbus A320 и разворачивает производство российского аэробуса МС-21. На предприятии занято около 12 тысяч человек. Иркутский завод тяжёлого машиностроения изготавливает золотодобывающее, горно-обогатительное и металлургическое оборудование. В штате около 700 человек. Иркутский релейный завод — предприятие оборонно-промышленного комплекса, изготавливает коммутационную технику. В области производства строительных материалов действуют крупные компании Иркутский завод сборного железобетона и Иркутский керамический завод. «Иркутский завод дорожных машин» выпускает технику для ремонта дорожного покрытия, уборки снега.

Пищевая промышленность представлена Иркутским масложиркомбинатом, мясокомбинатом «Иркутский», «Иркутской мясной компанией» и Иркутским молокозаводом, Иркутским хлебозаводом, кондитерской фабрикой «Ангара», а также пивоварней «Пивоварня Хейнекен Байкал», филиала компании Хейнекен.

Торговля

В 2011 году действовало 994 магазина, 13 розничных рынков, 65 торговых центров, 302 киоска и 622 торговых павильона; оборот розничной торговли составил 102,3 млрд рублей. Уровень потребительских цен в Иркутске на 3 % выше, чем в целом по России, и выше, чем в Красноярске и Новосибирске.

Сети супермаркетов: «Кентавр», владеющий 30 супермаркетами «SPAR» и «Цезарь», «Маяк» — 54 супермаркетами «Слата», «Сибирская компания» — 10 супермаркетами «Багира». Действует 877 предприятий общественного питания, в том числе 55 ресторанов. Открыты сети быстрого обслуживания под международными марками Subway, Papa Johns, KFC, «Бростер Фуд» и другие.

Связь

Крупнейшие операторы проводного интернета: «МТС», «Ростелеком», «Деловая сеть — Иркутск», «Мегаполис-Телеком», «Иркнэт-Телеком», «Сибтелеком», «Байкал-Телеком», «Ориент-Телеком» и «Дом.ru». В 2011 году в многолюдных местах города стал появляться бесплатный Wi-Fi.

Услуги стационарной телефонной связи оказывают более 20 операторов, в том числе «Ростелеком», «Сибтелеком», «Таксофон» и другие. Количество телефонных номеров стационарной связи составляет 221 тысячу, в том числе квартирных телефонов — 173 тысячи. Мобильная связь представлена операторами сотовой связи «МегаФон», «МТС», «БиЛайн», «TELE2».

Туризм

Въездной туризм в Иркутске носит преимущественно транзитный характер по пути на Байкал. Иностранные туристы задерживаются в городе в среднем на 1,5—2 дня, большинство из них — путешественники из Китая, Германии и Японии. 70 % туристического потока приходится на летний сезон, пик нагрузки — на время проведения Байкальского экономического форума в сентябре. В 1980-е годы город ежегодно посещало свыше 40 тысяч иностранцев.

Номерной фонд гостиниц и аналогичных средств размещения в 2011 году составил 3,9 тыс. мест. Действует 72 туроператора. В сфере туризма занято 23,4 тыс. человек. Из гостиниц международного уровня открыт четырёхзвёздочный отель сети Marriott. Среднегодовая загрузка гостиниц не превышает 40 %.

Ежегодно проходит туристическая выставка «Байкал-Тур». Санаторно-курортное лечение оказывают курорт «Ангара», санатории «Иркут», лёгочно-туберкулёзный «Синюшина Гора» и детский «Подснежник». В окрестностях города расположен архитектурно-этнографический музей «Тальцы».

Транспорт

Через левый берег Ангары по городу проходит 4-полосная федеральная автодорога «Байкал» М53 М55 AH6 Новосибирск — Чита. С правого берега уходят областные трассы Р418 на посёлок Усть-Ордынский, по Александровскому тракту — на Усть-Уду, по Байкальскому тракту — на Листвянку. К западу в направлении Шелехова проходит обход Иркутска. До 2020 года планируется создание кольцевых автомобильных дорог внутри и за пределами города.

Транспортные переходы через Ангару проходят по плотине ГЭС и трём мостам — Глазковскому в центре, построенному по проекту московского архитектора И. Француза, а также Иннокентьевскому и Академическому. Железнодорожный мост проходит через реку Иркут. Действует несколько подземных пешеходных переходов и два надземных. В 2008 году на долю иномарок приходилось 66 % парка всех легковых автомобилей. На 2012 год в городе зарегистрировано 208 тысяч автомобилей. В 2011 году на дорогах города погибло 78 человек.

Речной транспорт по обеим сторонам плотины ГЭС на Ангаре, не имеющей шлюзов, представлен двумя речными вокзалами: вокзалом «Ракета» выше плотины для экскурсионных туров в сторону Байкала и речным вокзалом в центре города для сообщения по Ангаре ниже плотины. С июня по сентябрь регулярно курсируют пассажирские теплоходы на Братск и Большие Коты. От речного порта в предместье Марата Восточно-Сибирским речным пароходством осуществляются пассажирские перевозки по бассейну Байкала, а также грузоперевозки черемховского угля, леса и строительных материалов до Макарьева.

Городской

Общественный транспорт города представлен муниципальными предприятиями «Иркутскавтотранс» и трамвайно-троллейбусным «Иркутскгорэлектротранс», 235 частными перевозчиками. Парк муниципальных автобусов насчитывает 182 автобуса, в том числе 101 автобус большой вместимости и 81 средней вместимости. Помимо автовокзала имеется автостанция в удалённом микрорайоне Ново-Ленино.

Действует 98 городских автобусных, одиннадцать троллейбусных и семь трамвайных маршрутов. В 2009 году на автобусные линии выходили 1400 частных автобусов и микроавтобусов; которые перевезли 49 % от общего объёма пассажиров, муниципальным транспортом — 51 % пассажиров.

Трамвай появился в 1947 году. 7 маршрутов общей длиной 66 км охватывают преимущественно правый берег Ангары, включая центр, соединяя его с левым берегом линией на вокзал и Студгородок. 37 трамваев на линиях ежедневно перевозят более 70 тысяч пассажиров.

Троллейбус появился в 1970 году. 11 маршрутов связывают с центром удалённые районы, кроме Ленинского округа. Ежедневно на линию выходит 55 троллейбусов. С июня 2016 года в тестовом режиме запущен троллейбус на автономном ходу в пригород Иркутска посёлок Молодёжный Иркутского района.

Услуги обычного такси оказывает более 100 таксомоторных компаний. Износ подвижного состава муниципального пассажирского транспорта в 2011 году составил: по троллейбусам — 12 %, автобусам — 42 %, трамваям — 86 %.

Междугородный

Иркутск — железнодорожный узел Транссибирской магистрали, место размещения управления Восточно-Сибирской железной дороги. В городе имеется два вокзала — на станциях Иркутск-Пассажирский и Иркутск-Сортировочный, на которых останавливаются все пассажирские поезда. Грузовые поезда идут в обход основной части города по объездному пути Иркутск-Сортировочный — Гончарово. В пределах города также расположены станции Кая, Военный городок, Батарейная и 8 остановочных пунктов. Вокзал станции Иркутск-Пассажирский — памятник архитектуры, был перестроен в 1907 году. В сутки станция пропускает около восьми тысяч пассажиров пригородных электропоездов и поездов дальнего следования. С вокзала отправляются туристические поезда «Кругобайкальский экспресс» и «Байкальский круиз» в путешествие по КБЖД от станции Култук до конечной станции Порт Байкал. Пригородное сообщение осуществляется по двум направлениям: Ангарскому на северо-запад до Зимы и Шелеховскому на юго-запад до Слюдянки. Электропоезда используются также в качестве внутригородского транспорта. В отдалённой перспективе до 2030 года планируется создание скоростного движения между Иркутском и Красноярском.

Аэропорт Иркутск действует с 1925 года (статус международного — с 1954 года), расположен в черте города в 5 км от центра. Из него осуществляются регулярные и чартерные рейсы во многие города России, страны Европы и Азии, а также в северные районы области. Пассажиропоток в 2011 году составил 1,26 млн человек. В аэропорту базируются местные авиакомпании: «ИрАэро» — осуществляет перелёты по России, и «Ангара» — производит полёты по области и в близлежащие регионы. В Ленинском округе на территории авиазавода действует испытательный аэродром Иркутск-2. Строительство аэропорта Иркутск-Новый в 24 км к северо-востоку от города откладывается на неопределённый срок из-за отсутствия федерального финансирования. За период с 1952 по 2006 год в городе и вблизи него произошло свыше 20 авиакатастроф, за что Иркутск приобрёл славу «города падающих самолётов». Среди крупных происшествий — катастрофа грузового самолёта Ан-124, упавшего на жилые дома в 1997 году, и пассажирского самолёта А-310, пробившего бетонное ограждение во время посадки в 2006 году.

Коммунальное хозяйство

Муниципальный заказ по текущему содержанию дорог выполняет муниципальное предприятие «Иркутскавтодор». В год образуется около 2,1 млн м³ твёрдых отходов. Полигон твёрдых бытовых отходов имеет площадь 47 га, расположен на 7-м км Александровского тракта. Вывоз бытовых отходов осуществляют компании МУП «Спецавтохозяйство», компании «Пётр и компания», «Чистый город» и другие. Газораспределительная система на территории города отсутствует. По правобережной периферии города проходит керосинопровод Ангарск — аэропорт «Иркутск». На 2014 год запланировано строительство газопровода Чиканское газоконденсатное месторождение — Саянск — Иркутск. На рынке услуг по управлению многоквартирными домами управляющие компании занимают 79 %, ТСЖ — 18 %. Важную хозяйственную роль в жизнедеятельности Иркутска играет Ангара, которая питает город водой, тепло-, электроэнергией, и одновременно является приёмником сточных вод.

Электро- и теплоснабжение

Источники электроснабжения — Иркутская ГЭС и Ново-Иркутская ТЭЦ. Подача электричества потребителям производится с четырёх подстанций 220 кВ, двадцати трёх ПС-110 кВ и двенадцати ПС-35 кВ. Основной поставщик электроэнергии — «Иркутская энергосбытовая компания». Сети обслуживаются компанией «Южные электрические сети». Тарифы для населения остаются относительно низкими (82 копейки за кВт/ч в 2 полугодии 2014 года).

Источники теплоснабжения: Ново-Иркутская ТЭЦ, более 100 котельных, около 40 электрокотельных. Всего в эксплуатации — 475 км тепловых сетей. На выработку электроэнергии и тепла приходится до 88 % твёрдого топлива и около 13 % мазута. На начало 2010 года 30 % тепловых сетей находились в ветхом состоянии, срок эксплуатации большинства сетей превышал возраст 25—30 лет. В Ленинском округе действует три системы централизованного теплоснабжения — котельные районов Ново-Ленино, Иркутск-II и Жилкино. Остальные округа получают тепло от Иркутской ТЭЦ. Предместья Рабочее и Радищево обогреваются квартальными котельными. Отопительный сезон начинается 15 сентября и длится 240 суток.

Водоснабжение и водоотведение

Централизованное водоснабжение существует с 1904 года. МУП «Производственное управление водопроводно-канализационного хозяйства» обеспечивает население и предприятия питьевой водой, осуществляет водоотведение и очистку сточных вод. Основной источник водоснабжения — поверхностные воды из Иркутского водохранилища в черте города, забор воды из которого осуществляют 2 узла — «Ерши» и «Сооружение № 1». Основной водозабор — Ершовский открыт в 1971 году, расположен в районе Ершовского залива в 2 км от плотины ГЭС, мощность — 210 тыс. м³/сутки, оператор — МУП «ПУ ВКХ». Водозабор обеззараживает воду хлором и подаёт её в сети Иркутска и Шелехова. «Сооружение № 1» мощностью 270 тыс. м³/сутки установлено в теле плотины Иркутской ГЭС, оно снабжает водой Ново-Иркутскую ТЭЦ. В микрорайоне Зелёном действует водозабор Ушаковского месторождения подземных вод мощностью до 5 тыс. м³/сутки. Протяжённость водопроводных сетей — 728 км, 50 % которых в 2010 году были полностью изношены. 46 % от общего объёма реализуемой приходится на население, 34 % — предприятия энергетики, 12 % — на промышленные предприятия, 8 % — организации коммунально-бытового назначения. Байкальская питьевая вода характеризуется низкой жёсткостью и низкой минерализацией: практически отсутствием железа, цинка и меди.

Централизованное водоотведение в городе появилось в 1955 году. Система канализации подразделяется на левобережный (288 тыс. м³/сутки) и правобережный бассейны (223,5 тыс. м³/сутки). Протяжённость канализационных сетей — 714,8 тыс. метров, из которых 47 % в начале 2010 года были полностью изношены. Очистные сооружения принимают 472 тыс. м³/сутки (при проектной мощности — 150 тыс. м³/сутки). Четверть всех канализационных стоков города сбрасывается в Ангару без очистки. Система ливневой канализации децентрализована, развита в основном в центральной части города и в Октябрьском округе, принимает 73 % от общего объёма водостока. Протяжённость коллекторов в 2010 году составил 62 км, 30 % коллекторов находились в аварийном состоянии; имелось 56 организованных выпусков, в том числе 39 — на берегу Ангары.

Образование

В Иркутске работает 112 дошкольных учреждений; 77 общеобразовательных учреждений, в которых обучается свыше 59 тысяч школьников. К средним специальным учебным заведениям относятся медицинское, художественное, театральное училища; аграрный, гидрометеорологический, авиационный, геологоразведочный техникумы, техникумы архитектуры и строительства, кино и телевидения, экономики и права, техникум олимпийского резерва; энергетический, машиностроительный колледжи, колледжи культуры, физкультуры, педагогического образования, экономики и туризма.

Действует 22 вуза, в том числе филиалы. В них работают сотни докторов и более двух тысяч кандидатов наук, ведётся обучение студентов по 260 специальностям. Общее количество студентов в 2011 году достигло 120 тысяч человек. Действуют Педагогический институт Иркутского государственного университета, Сибирская академия права, экономики и управления, Восточно-Сибирский институт МВД РФ, Байкальский гуманитарный институт, Восточно-Сибирский институт экономики и права, Иркутский институт международного туризма. Открыты филиалы Московского государственного технического университета гражданской авиации, Академии Генеральной прокуратуры РФ, Российского государственного торгово-экономического университета, Сибирского университета потребительской кооперации, Современной гуманитарной академии, Академии труда и социальных отношений, Российской академии правосудия, Сибирской академии государственной службы, Российской правовой академии Министерства юстиции РФ, Регионального финансово-экономического института, Российского государственного университета физической культуры, спорта, молодёжи и туризма.

Университеты

• Иркутский государственный университет основан в 1918 году. Включает в себя 4 учебных института и 9 факультетов, международную бизнес-школу с двумя факультетами, 2 филиала. Научная деятельность вуза представлена тремя научно-исследовательскими институтами, а также астрономической обсерваторией и Ботаническим садом. При университете открыты 5 музеев. В университете трудится свыше 800 преподавателей, обучается 18 тысяч студентов.
• Иркутский национальный исследовательский технический университет основан в 1930 году, удостоен статуса университета в 1993 году. Состоит из 6 учебных институтов, 8 факультетов и 1 филиала. В учебном заведении работает свыше трёх тысяч сотрудников, обучается более 30 тысяч студентов.
• Иркутский государственный медицинский университет основан в 1919 году. Состоит из 8 факультетов. В университете трудится 350 кандидатов и 100 докторов наук, обучаются свыше 4 тысяч студентов.
• Байкальский государственный университет основан в 1930 году. Состоит из 1 учебного института и 12 факультетов, а также имеет 4 филиала.
• Иркутский государственный университет путей сообщения основан в 1932 году как Восточно-Сибирский институт инженеров транспорта. С 1934 филиал Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта. С 1975 года — ИрИИТ, с 2002 года — ИрГУПС. Включает 1 институт и 5 факультетов, 11 филиалов в Восточной Сибири и Улан-Баторе.
• Иркутский государственный аграрный университет имени А. А. Ежевского основан в 1934 году как Иркутский сельскохозяйственный институт. Состоит из 4 институтов, 4 факультетов и имеет филиал в Чите.

В мае 2016 года был ликвидирован филиал Московского государственного лингвистического университета — Евразийский лингвистический институт, основанный в 1948 году. Состоял из двух учебных институтов и шести факультетов.

Наука

Начало научной деятельности положило основание в 1851 году Сибирского отдела Русского географического общества. В 1949 году образован Восточно-Сибирский филиал Академии наук СССР. Академическая наука Иркутска представляет собой 9 исследовательских институтов Иркутского научного центра СО РАН и 3 подразделения Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН, образующих единый Академгородок в Свердловском округе города.

Иркутский научный центр СО РАН является вторым по величине в Сибири, в нём работает свыше тысячи научных сотрудников, в том числе 229 доктора и 654 кандидата наук. Включает 9 институтов: географии, химии, геохимии, солнечно-земной физики, систем энергетики, земной коры, физиологии и биохимии растений, динамики систем и теории управления, лимнологический институт; а также филиал института лазерной физики СО РАН и байкальский музей в посёлке Листвянка. Учреждение активно сотрудничает с ИГУ и ИРНИТУ. Целая группа институтов научного центра занимается исследованиями в области наук о Земле, в том числе по проблемам Байкальской рифтовой зоны и водохранилищами на Ангаре. Институты центра располагают десятками станций и установок в Восточных Саянах и других точках Сибири. Институт земной коры — ведущее научное заведение России по исследованию континентального рифтогенеза.

Восточно-Сибирский научный центр СО РАМН объединяет три научных центра: экологии человека, проблем здоровья семьи и репродукции человека, реконструктивной и восстановительной хирургии. Иркутский научно-исследовательский противочумный институт Сибири и Дальнего Востока специализируется на эпидемическом благополучии по особо опасным бактериальным и вирусным инфекциям на территории Сибири и Дальнего Востока. Байкальский исследовательский центр проводит научно-образовательную деятельность в сфере экологии Байкала и Прибайкалья.

СМИ

Кроме многочисленных федеральных радиостанций в городе на частоте 106,4 FM вещает радио FRESH, которое входит в медиахолдинг «Автос», а также Радио МСМ.

Телевидение в Иркутске вещает с 31 декабря 1957 года. Передача телевизионных и радиовещательных сигналов обеспечивается филиалом РТРС — «Иркутским ОРТПЦ», медиахолдингом «АС Байкал ТВ» и ИРНИТУ (канал «Че»). Вещание телеканалов и радиостанций осуществляется в аналоговом и в цифровом формате. Городская телебашня, расположенная вблизи исторического центра, представляет собой металлическую мачту высотою 192 метра, волны которой распространяются до Усолья-Сибирского. В аналоговом вещании доступны «Первый канал», «Россия-1», «Матч-ТВ», «НТВ», «Пятый канал», «Россия-К», «Россия-24», ТВЦ, Рен-ТВ, СТС, «Домашний», ТВ-3, «Звезда», ТНТ, «Канал Disney», «Че», «Ю». Местное телевидение представлено телекомпаниями с государственным участием «ГТРК Иркутск», «АИСТ», «ТВ-23» и независимыми — «НТС», «АС Байкал ТВ». Также вещает кабельное и цифровое телевидение IPTV.

Пресса

Общественно-политические издания представлены старейшей из ныне издаваемых газет Иркутска «Восточно-Сибирской правдой», официальными «Иркутск» и «Областной», оппозиционной газетой «Байкальские вести». Среди деловых изданий — журнал «Капиталист», газеты «Дело» и «Конкурент».

Выходят историко-краеведческий журнал «Земля Иркутская», литературный «Сибирь», детский литературно-художественный журнал «Сибирячок», альманах «Иркутский Кремль». Среди популярных газет: «Иркутский репортёр», «Ступеньки», «СМ Номер один», «Копейка», «Пятница», «Копилка», «Окружная правда», «Восточный формат», «Иркутская торговая газета», «Мои года», «Иркутская немецкая газета». Из узконаправленных изданий — газеты «Сибирский энергетик», спортивная «Наша Сибскана», «Город авто», журналы «Градостроитель Иркутск», «Весь автомобильный Иркутск». Выпускаются региональные приложения «Российской газеты», «Известий», «Коммерсанта» и других федеральных изданий.

Правовые акты органов местного самоуправления публикуются в газете «Иркутск официальный». Среди информационных агентств — РИА «Сибирские новости», «Байкал инфо», РИА «IrkutskMedia», «Сибирское информационное агентство». Также выходит электронное издание новостного содержания «ГазетаИркутск.ру». Из крупнейших издательских групп — «Восточно-Сибирская правда» и «Номер один».

В 2004 году в Иркутске произошло убийство петербургского журналиста Яна Травинского. В 2010 году по степени доступности для населения независимой прессы Иркутск занял 25-е место среди крупнейших городов страны. Городские власти ведут активное взаимодействие со средствами массовой информации. В 2010 году за счёт бюджета было размещено 1979 публикаций, затрачено 42,4 млн рублей.

Социальная сфера

Здравоохранение

На 2011 год в Иркутске насчитывалось 60 учреждений здравоохранения, в том числе 30 — муниципальных. Количество коек в больницах составило 11,6 тысяч. Действовало 8 больнично-поликлинических комплексов, 13 самостоятельных поликлиник, 4 самостоятельных стационара, городской перинатальный центр. Областная клиническая больница состоит из 13 хирургических и 8 терапевтических отделений, насчитывает свыше 500 врачей. В состав учреждения входят областной гематологический и перинатальный центры. Среди специализированных учреждений областного уровня: клинический консультативно-диагностический центр, центр медицины катастроф, межобластной ожоговый центр, гериатрический центр, три психиатрических стационара, онкологический диспансер и другие.

Уровень заболеваемости населения в последние годы относительно стабилен. К наиболее распространённым относятся болезни органов дыхания, вызванные главным образом острыми респираторными инфекциями, болезни мочевыводящих путей инфекционного характера и костно-мышечные болезни. Отмечается снижение заболеваемости ИБС, инсультами и рост заболеваемости диабетом II типа, которым страдает 2 % населения. Главной причиной инвалидизации трудоспособного населения являются заболевания сердечно-сосудистой системы, а также онкологические и костно-мышечные болезни.

Основными причинами смертности в 2014 году были: сердечно-сосудистые заболевания — 47 % всех случаев, рак — 17 %, травмы — 12 %, болезни лёгких — 6 %, инфекции — 6 %, болезни желудочно-кишечного тракта — 6 %. Треть умерших находились в трудоспособном возрасте.

Спорт

В Иркутске функционирует 384 спортивных сооружения, из них 200 — муниципальных. В их числе 23 бассейна, 14 лыжных баз, дворец спорта, 154 площадки, 165 спортивных залов, легкоатлетический манеж, ипподром, 7 стадионов — «Труд», «Динамо», «Зенит», «Авиатор», «Рекорд», «Локомотив-2», спортивный комплекс ИРНИТУ и главная футбольная арена — «Локомотив» на 3 тысячи мест.

Среди командных видов спорта наибольшей популярностью в Иркутске пользуется хоккей с мячом. Команда «Байкал-Энергия» играет в суперлиге чемпионата России. Женская команда по хоккею с мячом «Рекорд» составляет костяк сборной России по этому виду спорта. Команда неоднократно становилась чемпионом России, является призёром командного Кубка мира по хоккею с мячом среди женщин. Баскетбольный клуб «Иркут» выступает в Высшей лиге чемпионата России, женская волейбольная команда «Локо-Ангара» — в высшей лиге А чемпионата России.

Футбольный клуб «Байкал» был основан в 2009 году, принят во второй дивизион зоны «Восток» в 2010 году. Клуб заменил команду «Звезда», игравшую в 1957—2008 годах. Регулярно проходит турнир по спортивным бальным танцам «Голубой Байкал». В феврале 2012 года в Иркутске состоялся чемпионат мира по хоккею с мячом среди женщин. В 2014 году проведён Чемпионат мира по хоккею с мячом среди мужчин. В феврале 2017 года в Иркутске пройдёт чемпионат мира по хоккею с мячом среди девушек (не моложе 17 лет)

Культура

В Иркутске действует 107 учреждений культуры и искусства, из которых 52 — муниципальные. В их числе: филармония, включая концертный и органный залы, симфонический оркестр, 4 государственных театра, 4 государственных музея, областной кинофонд, 6 муниципальных школ искусств, 4 художественных школы, 4 музыкальных школы. Централизованная библиотечная система насчитывает 32 библиотеки. Действуют местные отделения Союза художников России, Союза композиторов России, Союза театральных деятелей России, Иркутское фотографическое общество, Восточно-Сибирское отделение Союза кинематографистов России. Центром литературной жизни является дом литераторов. Среди кинотеатров: «Художественный», «Дом кино», «Баргузин», «Don Otello», «Чайка», «Звёздный», «КиноJam», «КиноПарк Карамель», «КиноКвартал».

Старейшая из библиотек — библиотека краеведческого музея насчитывает 90 тысяч экземпляров, старейшие книги датируются XVIII веком. Зональная научная библиотека Иркутского государственного университета была образована в 1918 году, главный корпус располагается в Белом доме. Фонд библиотеки насчитывает около трёх миллионов изданий, в том числе редкие книги и рукописи. Областная государственная универсальная научная библиотека имени И. И. Молчанова-Сибирского располагает фондом свыше 1 млн книг. Централизованная библиотечная система включает 17 взрослых и 10 детских библиотек, с общим фондом около 700 тысяч книг.

Регулярно проходят историко-культурный фестиваль «Декабристские вечера» (с 1985 года), всероссийские фестиваль Дни русской духовности и культуры «Сияние России» (с 1994 года), фестиваль современной драматургии имени А. Вампилова (с 1997 года), фестиваль академической музыки «Звёзды на Байкале» (с 2004 года), международный музыкальный фестиваль «Джаз на Байкале» (с 2006 года), Байкальский международный фестиваль документальных и научно-популярных фильмов «Человек и природа», международный фестиваль кузнечного ремесла «Гефест», фестиваль автотюнинга «БайкалМоторШоу», карнавал «Шагаем вместе». Действуют цирк, контактный детский зоопарк, зоогалерея, нерпинарий, детская железная дорога на острове Конном.

Музеи

• Иркутский областной краеведческий музей — образован в 1782 году как Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества. Старое здание музея сгорело в пожаре 1879 года вместе библиотекой и экспонатами. Сейчас располагается в здании, построенном по проекту архитектора Г. Розена 1891 году в мавританском стиле. В музее работали учёные В. Обручев, Н. Пржевальский, Д. Клеменц. Археологическая коллекция насчитывает свыше 300 тысяч экспонатов.
• Иркутский государственный художественный музей им. В. П. Сукачёва. Берёт начало с частной коллекции иркутского городского головы В. Сукачёва, которую он приобрёл в Санкт-Петербурге и завещал Иркутску в 1920 году. Первые картины принадлежали кистям И. Репина, И. Айвазовского, П. Верещагину и других известных художников. В 1928 году собрание пополнилось работами И. Шишкина, А. Куинджи, В. Поленова, Н. Рериха, В. Серова, В. Боровиковского, Ф. Рокотова. В музее хранятся коллекции фарфора и ювелирных изделий «Фаберже», старинного русского художественного серебра, скульптуры Е. Лансере, фарфоровые иконостасы конца XIX столетия. С 1995 года музею присвоено имя основателя.
• Музей истории города Иркутска образован в 1996 году. При музее действует клуб почётных горожан, клуб пострадавших от политических репрессий. В центре города открыт филиал музея — выставочный центр имени В. Рогаля.
• Иркутский областной историко-мемориальный музей декабристов, расположенный в домах Трубецкого и Волконского. Музей представляет собой две мемориальные усадьбы, расположенные на соседних улицах: Дом-музей Трубецких (ул. Дзержинского, 64) и Дом-музей Волконских (пер. Волконского, 10) в историческом центре города.

Среди прочих музеев — ледокол «Ангара», музей Г. Шелихова, усадьба В. Сукачёва, музей связи Сибири, музей пассажирского вагонного депо Иркутска, музей занимательной науки «Экспериментарий», музей Победы, музей боевой славы при Доме офицеров, музей минералогии ИРНИТУ, музей ГУВД, Музей истории Иркутского тюремного замка имени А. В. Колчака, расположенный в СИЗО-1.

Театры

• Иркутский академический драматический театр имени Н. П. Охлопкова. Первая труппа в Иркутске появилась в 1851 году, нынешнее здание театра построено в 1897 году по проекту петербургского архитектора В. Шрётера. Первой постановкой в новом здании стал спектакль «Ревизор». При театре создан музей. В 1921 году на главной площади прошла постановка «Борьба труда и капитала» под руководством Н. Охлопкова, в честь которого позднее был назван театр. В иркутском театре работали кинорежиссёр Л. Гайдай, актёры Л. Броневой, М. Светин, Г. Стриженов.
• Иркутский областной театр юного зрителя имени А. Вампилова создан в 1928 году как театр рабочей молодёжи, с 1937 года становится театром юного зрителя. В театре работал драматург П. Маляревский. С 1987 года носит имя А. Вампилова.
• Иркутский областной театр кукол «Аистёнок» образован в 1935 году на базе театра рабочей молодёжи под первоначальным названием «Восточно-Сибирский государственный театр кукол и марионеток». Первый спектакль — «Ёж, Петрушка и две обезьяны». В 1988 году получил название Иркутский областной театр кукол «Аистёнок». Репертуар включает спектакли как для детей, так и для взрослых.
• Иркутский областной музыкальный театр имени Н. М. Загурского открыт в 1941 году как Иркутский театр музыкальной комедии. В 1956 году появилась музыкальная комедия «Огни сибирские», посвящённая строительству Иркутской ГЭС. В 1989 году театр получил статус музыкального театра. Театр ставит оперы, оперетты, балеты, мюзиклы, совместную постановку рок-оперы «Иисус Христос — Суперзвезда».
• Иркутский театр народной драмы создан в 1977 году как народный театр-студия. В 1987 году удостоен статуса профессионального. Театр превратился в храм русской народной культуры: здесь проходят спектакли «Покорение Сибири», «Яков Похабов», «Слово о Полку Игореве», «Голубиная книга», «Русские былины»; с участием актёров театра на улицах Иркутска проводятся народные обряды «Масленица», «Колядки».
• «Театр Пилигримов» ведёт свою историю с рок-группы «Пилигрим», созданной в 1983 году. С 1991 года имеет статус государственного учреждения культуры.

Среди любительских театров: «Диалог», основанный в 1982 году; «Браво», образованный в 2008 году.

Религия

В Иркутске действует 70 религиозных организаций. Русская православная церковь объединяет 23 храма и 4 часовни Иркутской епархии, которая входит в состав Иркутской митрополии. Главный кафедральный собор с 1991 года — Знаменская церковь одноимённого монастыря. В 1917 году в городе действовало 3 монастыря: Вознесенский, Знаменский и Князе-Владимирский, открытый в 1903 году; 9 часовен, 2 собора, 22 городских церкви, 22 — при учебных заведениях, тюрьмах и больницах, 6 — при воинских единицах. Были открыты церковно-приходские школы, 2 духовных училища, духовная и церковно-учительская семинария. Имелась старообрядческая церковь, католический костёл, протестантская кирха, мусульманская мечеть, синагоги. В планах мэрии — восстановление Казанского собора в историческом центре города.

Открыты приходы старообрядческой и древлеправославной церквей.

В городе расположен кафедральный собор католической епархии Святого Иосифа — крупнейшей по площади католической епархии в мире, которая объединяет приходы Восточной Сибири и Дальнего Востока России. Старый католический костёл используется как органный зал Иркутской филармонии.

Среди протестантов: евангелисты, баптисты, адвентисты, лютеране, мормоны, иеговисты.

Открыты еврейская и сефардская общины иудеев.

Действуют Соборная мечеть (ул. К.Либкнехта) и малая мечеть (п. Жилкино), подчинённые Байкальскому муфтияту — религиозной организации мусульман.

Буддизм представлен тремя направлениями: Кагью, Гэлуг и Дзогчен.

Город в искусстве

В Иркутске происходит действие романа Ж. Верна «Михаил Строгов», где город сравнивается с «огромной кладовой разных товаров, которыми торгует Китай, вся Центральная Азия и Европа». Первое стихотворение об Иркутске — «Благоденственно живём» — было написано А. Орловым в первой половине XIX века. Исторические повести посвятил Иркутску писатель Д. Сергеев.

Город упоминается в дореволюционных песнях каторжан «С Иркутска ворочуся», «Зачем я встретился с тобою?». Неофициальным гимном города считается песня «Любимый Иркутск — середина земли», написанная московским композитором Е. Туманян на стихи иркутского поэта М. Сергеева.

Плывут и плывут прибайкальские шири,
Саянские горы синеют вдали.
Нас встретит столица таёжной Сибири,
Любимый Иркутск, середина Земли.

Марк Сергеев, 1962 год

В Иркутске проходили съёмки художественных фильмов «Сны о России» по мотивам одноимённого романа Ясуси Иноуэ, «Февральский ветер» режиссёра В. Досталя, «Солнечный ветер» Р. Горяева, «Адмиралъ» А. Кравчука, «Сатисфакция» Е. Гришковца, народной комедии «Похабовск. Обратная сторона Сибири», «Чаша птиц», здесь происходит действие картины «Долгая дорога в дюнах» А. Бренча. Из документальных картин — дореволюционные фильмы кинотеатра «Дон-Отелло» и советские ленты Восточно-Сибирской студии кинохроники.

В 1730-х годах город был запечатлён на рисунке немецкого художника И. Люрсениуса, позднее на гравюрах А. Рудакова и Кювилье. Акварели «Дорога в Иркутске», «Секретный возок в Иркутске», «Свадебный обряд в Иркутском кафедральном соборе» выполнены в 1802 году Е. Кореневым. Акварели «Вид Иркутска и быструщей реки Ангары», «Вид Иркутска (панорама)», «Вид Иркутска (с фигурами на берегу)», «Вид Иркутска (с двумя парусниками)», «Вид Иркутска (со стадом у забора)» созданы в 1805 году академиком А. Мартыновым. Город изображён на заднем плане портрета поэта Г. Державина, выполненного в 1801 году. Картина «Вид города Иркутска» была написана 1867 года Е. Мейер по заказу Александра II. Художник Н. Добровольский посвятил городу конца XIX века картины «Переправа через Ангару», «Набережная Ангары в Иркутске».

Архитектура

Иркутску во многом удалось сохранить свой исторический облик и первоначальную планировку. Его исторический центр складывался на месте деревянного острога, остатки которого были разобраны в 1790 году. Спасская церковь — единственная уцелевшая постройка острога, вместе с Богоявленским собором образует древнейший архитектурный ансамбль Иркутска. Другой видный ансамбль города расположен у набережной Ангары в начале улицы Карла Маркса. Он образован памятником основателю Транссибирской магистрали — Александру III, краеведческим музеем с круглыми угловыми башнями, выполненным в мавританском стиле, и Сибиряковским дворцом, более известным как «Белый дом», служивший резиденцией генерал-губернаторов в 1838—1917 годы. Историко-архитектурную зону «Декабристы в Иркутске» образуют Преображенская церковь, сиропитательный дом Е. Медведниковой, дома декабристов Трубецкого и Волконского, дом М. Сперанского и другие. Так же заповедный район «Желябовский комплекс» включает кварталы деревянной застройки. На главных улицах города — Карла Маркса и Ленина, пересекающихся друг с другом, — сосредоточены памятники каменного зодчества конца XIX — начала XX веков. Главная пешеходная улица — Урицкого.

В XVIII веке улицы Иркутска оставались «косы и кривы». В 1760-е годы первым иркутским губернатором К. Л. Фрауендорфом принимаются меры «к благоустройству города». Первый регулярный план развития города был разработан неизвестным автором в 1791 году и утверждён Екатериной II 4 августа 1792 года. Реализация плана началась лишь в 1810-е годы. К этому времени относится введение предварительного согласования всех проектов построек с архитектором города. С улицы Морской с места острога открывался путь на Байкал. Улица Першпективная, образованная на месте городской укрепительной стены, выходила на Якутский тракт. Улица Московская вела к переправе через Ангару, откуда начинался Сибирский тракт. Кругоморская дорога с левого берега Ангары вела в Забайкалье.

Русское зодчество представлено старейшим каменным зданием, сохранившимся от острога — Спасской церковью, построенной в 1713 году. Сочетают в себе элементы древнерусского и барочного стилей Знаменская церковь с ярусной колокольней и празднично декорированный Богоявленский собор с шатровой колокольней. Самым ярким образцом сибирского барокко является богато декорированная Крестовоздвиженская церковь, имеющая ступообразный силуэт наподобие буддийской пагоды. Троицкая церковь с ярусной колокольней напоминает Спасскую и Знаменскую церкви.

На конец 2011 года в Иркутске насчитывалось 761 памятник деревянного зодчества. Из них 28 объектов числились под федеральной охраной, 36 — региональной и 485 — муниципальной; 156 памятников приватизированы. Старейший дом Иркутска — дом Шубиных, построенный в XVIII веке. Богато декорированный Дом Европы, известный также как Кружевной дом, представляет собой копию дома Шастиных XIX века, воссозданную по чертежам в 1999 году. В 2011 году в рамках частно-государственного партнёрства был реализован проект «130-й квартал» с воссозданными домами XVII—XIX веков. С 2004 по 2011 год свыше 300 объектов культурного наследия были выведены из-под охраны государства и уничтожены.

В 1930—1940-е годы появляются единичные строения в стиле советского конструктивизма, позднее дополненные элементами классического ордера: здания Госбанка СССР, управления ВСЖД, гостиницы «Сибирь». Здание компании «Востсибуголь» выдержано в стиле монументального классицизма. Монументальное искусство советского периода представлено мемориальным комплексом «Вечный огонь», памятниками В. Ленину, памятником борцам революции на братской могиле красноармейцев, панно из мозаики «Интернационал» и другими. Среди монументов постперестроечных лет — восстановленные памятник Александру III и триумфальная арка Московские ворота.

В 1970 году Иркутск был включён в список исторических городов. В 2007 году принят генеральный план города, заменивший советский план 1970 года. На 2010 год в городе насчитывалось один проспект и свыше тысячи улиц общей протяжённостью около 700 км. Многие улицы исторического центра сохраняют советские названия, данные им в 1920 году.

Фонтан, открытый к 300-летию города	Троицкая церковь	Кружевной дом (реконструкция 1999 года)	Дом Файнберга

Литература

• Иркутск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Иркутск // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [45f.ru/sse/irkutsk/ Иркутск] — статья из Сибирской советской энциклопедии — Н., 1930—1931.
• Колмаков Ю. П. Летопись города Иркутска, 1941—1991 гг. — Историко-краеведческое издание. — Иркутск: Земля Иркутская, 2010. — 720 с.
• Дамешек Л. М. и др. [ellib.library.isu.ru/docs/istoria/p601_d5_3476.pdf Иркутск в панораме веков: очерки истории города] / Под ред. Л. М. Дамешек. — И.: Восточно-Сибирская издательская компания, 2002. — 512 с. — ISBN 5-7424-0816-1.
• Гаращенко А. Н. Иркутск: события, люди, памятники. — Сборник статей. — Иркутск: Оттиск, 2006. — ISBN 5-93219-131-7.
• Дулов А. В. Исторические памятники древнейшей части Иркутска. — Историко-краеведческое издание. — Иркутск: Восточно-Сиб. издат., 1983.
• Пономарёва Н. С. Мемориальные доски и памятники, памятные знаки, скульптуры и образцы техники г. Иркутска. — Аннотированный каталог. — Иркутск: Оттиск, 2008. — 192 с. — ISBN 978-5-93219-195-8.
• Басина Л. и др. Иркутск деревянный. — Альбом-путеводитель. — Иркутск: Земля Иркутская, 2010. — 160 с.

Ссылки

• [www.admirkutsk.ru/ Сайт администрации города Иркутска]
• [vk.com/admirk_ru Официальная страница Иркутска] в социальной сети «ВКонтакте»
• [www.ageirk.baikal.ru/rus/vrml/card1.htm Исторический центр Иркутска] Виртуальная прогулка
• [pribaikal.ru/irkutsk.html Иркутск] Проект «Прибайкалье»
• [irkipedia.ru/content/irkutsk Иркутск] Проект «Иркипедия»
• [www.irkutsk.org/fed/irkmap.html Карта с указанием улиц Иркутска] Роскартография, 1997
• [www.youtube.com/watch?v=IA1RbpV9WnY Документальный фильм «Иркутск» (снят в 1970-е годы)]

Отрывок, характеризующий Иркутск

Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.