Горохов, Владимир Иванович

Владимир Горохов
Общая информация
Полное имя	Владимир Иванович Горохов
Родился	13 (26) мая 1911(1911-05-26) Москва, Российская империя
Умер	1 ноября 1985(1985-11-01) (74 года) Москва, РСФСР, СССР
Гражданство	СССР
Позиция	защитник
Карьера
Клубная карьера*
1923—1925	Красная Пресня
1926—1930	Пищевики
1931—1934	ЗиФ (Москва)
Тренерская карьера
1940	Спартак (Москва)
1941	Крылья Советов (Москва)
1942—1943	Спартак (Москва)
1944—1945	ВВС
1953—1954	Спартак (Калинин)
1955—1959	Торпедо (Москва)
1962—1963	Кубань
1964	Черноморец (Одесса)
1965—1969	Торпедо (Москва)
1970	Черноморец (Одесса)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Влади́мир Ива́нович Горо́хов (13 [26] мая 1910, Москва, Российская империя — 1 ноября 1985, Москва, РСФСР, СССР) — советский футболист, тренер. Заслуженный тренер РСФСР (1965).

Биография

Начинал играть в клубной команде РГО, затем в «Красной Пресне» (1923-25), «Пищевиках» (1926-30), ЗИФ (Москва) (1931-34). Игровое амплуа — защитник.

В 30-е был одним из лучших защитников в хоккее с мячом, входил в сборные Москвы и РСФСР. Чемпион СССР 1933.

В 1947-49 играл за «Крылья Советов» в чемпионате СССР по хоккею с шайбой, одновременно с этим был старшим тренером команды.

Тренировал команды:

• «Спартак» Москва: (1940, 1942—1943)
• «Крылья Советов» Москва: 1941 (август-октябрь)
• «ВВС» Москва: 1944—1945
• «Спартак» Калинин: 1953—1954
• «Торпедо» Москва: (1955—1959, 1965—1969)
• «Кубань» Краснодар: 1962—1963
• «Черноморец» Одесса: 1964 (до августа), 1970 (июль-август)

В 70-е гг. активно занимался организацией физкультурно-спортивной работы на ЗИЛе.

Ссылки

• [spartak.com/main/team/first/3270 Профиль на официальном сайте ФК «Спартак» (Москва)] (рус.)
• [fanat1k.ru/hall-of-fame/Gorohov.Vladimir.php Зал Славы клуба «Спартак» Москва.] fanat1k.ru
• Соснин В.И., Щеглов М.И., Юрин В.Л. Хоккей с мячом: Энциклопедия. — М: Новые технологии, 2009. — 808 с. — ISBN 978-5-86541-025-6.

Отрывок, характеризующий Горохов, Владимир Иванович

Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.