Антуа́н-Жозе́ф Горса́ (фр. Antoine-Joseph Gorsas) (24 марта 1752, Лимож – гильотинирован 7 октября 1793, Париж) — французский журналист, политический деятель Великой французской революции, депутат Национально Конвента.[1]
Биография
Сын сапожника Жана Батиста Горса и Марии Анны Пейре. Получил неплохое образование и поначалу готовился стать священником. Отказавшись от церковной карьеры, приехал в Париж, где стал давать частные уроки, в том числе, в Версальской военной школе, основанной в 1779 году. За несколько хлёстких памфлетов, направленных против существующих порядков, в 1781 году был арестован и несколько месяцев провёл в тюрьме Бисетр. Эта учинённая с ним, как он считал, несправедливость, в дальнейшем заставила его присоединиться к революционному движению.
В 1789 году с началом Революции Горса основал газету «Courrier de Versailles» («Courrier de Paris dans les provinces»), ставшую впоследствии «Courrier des départements» и распространявшуюся по всей стране. 4 октября 1789 года в Пале-Рояле публично огласил свою статью о роялистском банкете в Версале, когда в присутствии короля и королевы была растоптана национальная кокарда. На другой день вёл одну из колонн во время похода женщин на Версаль, затем препровождал королевскую семью в Париж.
Вступил в Якобинский клуб и принимал активное участие в событиях 20 июня и 10 августа 1792 года. Избранный членом Конвента от департамента Сена и Уаза, во время судебного процесса над Людовиком XVI был секретарём Собрания, проголосовал за изгнание и обращение к народу. Сначала Горса примыкал к монтаньярам, но затем перешёл в лагерь жирондистов и стал яростным обличителем вождей Горы, главным образом – Марата. В свою очередь Марат отзывался о нём так: «низкий льстец на жаловании у Неккера, потом у Байи, потом у Мотье, после 10 августа называет себя демократом».[2] В Коммуне Парижа Горса называли «дезертиром народного дела».
Восстание 31 мая — 2 июня 1793 года положило конец политической карьере Горса. Он попал под декрет об аресте двадцати девяти жирондистов и вместе с ними бежал сначала в Эврё, а затем в Кан. После подавления федералистского мятежа 28 июля Горса был объявлен вне закона. Ему удалось перебраться в Великобританию, где мог оставаться в безопасности. Но в начале октября 1793 года Горса тайно вернулся в Париж к одной из своих бывших любовниц – Брижит Матьё, которая содержала читальный зал в Пале-Рояле. Несмотря на все меры предосторожности беглеца узнали посетители Пале-Рояля и донесли о нём властям. 7 октября Горса был арестован, немедленно предстал перед Революционным трибуналом и казнён. На эшафоте Горса вёл себя мужественно; последние слова перед казнью: «Кто слышит меня, сообщите моей жене и детям, что я умираю невиновным».[3]
Напишите отзыв о статье "Горса, Антуан-Жозеф"
Примечания
- ↑ [www2.assemblee-nationale.fr/sycomore/fiche/(num_dept)/15131 Досье на сайте Национального собрания Франции]
- ↑ [booksshare.net/index.php?id1=4&category=history&author=marat-jp&book=1956t3&page=45 Марат Ж. П. Избранные произведения. Том 3. М., 1956. С. 126.]
- ↑ [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k75998n/f212.item.r Gorsas] // Dictionnaire des parlementaires français. T. III. Paris, 1891. P. 208–209.
|
---|
| 1789 год | | |
---|
| 1790 год | |
---|
| 1791 год | |
---|
| 1792 год | </div> | <tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1793 год</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0""></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1794 год</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0";background:#f0f0f0"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1795 год</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0""></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1796 год</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0";background:#f0f0f0"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1797 год</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0""></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">1799 год</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;style="margin-top:-1ex;margin-bottom:-1ex;padding:0";background:#f0f0f0"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="3" style="background:#ccccff; text-align: center"></div></td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Горса, Антуан-Жозеф– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
|