Горталов, Фёдор Матвеевич

Фёдор Матвеевич Горталов
майор Фёдор Матвеевич Горталов
Дата рождения	1839(1839)
Дата смерти	31 августа 1877(1877-08-31)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	майор
Часть	61-й пехотный Владимирский полк
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1877).

Фёдор Матвеевич Горталов (1839—1877) — майор 61-го пехотного Владимирского полка, герой русско-турецкой войны 1877—1878 гг.

Биография

Происходил из дворян Костромской губернии, родился в 1839 г. и воспитывался в военной школе при 22-й пехотной дивизии.

В службу вступил унтер-офицером в 6-й Финляндский линейный батальон в 1855 г. Произведён в прапорщики в 1859 г. с переводом в 61-й пехотный Владимирский полк, в котором проходила вся его дальнейшая служба.

В должности командира одного из батальонов 61-го пехотного Владимирского полка майор Горталов принял участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.

30 августа 1877 г. после неимоверных усилий и громадных жертв владимирцам удалось взять у турок редут № 1 (Каванлык, иначе Абдул-бей-табия) под Плевной, и они продержались на нём всю ночь и весь день 31 августа, поражаемые с фронта, тыла и флангов убийственным неприятельским огнём. По словам командира полка В. Ф. Аргамакова, «майор Горталов был уважаемый офицер в полку, оказывавший прекрасное нравственное влияние на товарищей и имевший поэтому большой вес и значение». 30 августа, после того как редуты № 1 и 2 были нами заняты, Горталов увидел малочисленность своих людей и, предположив, что многие из них поотстали во время атаки и застряли в кукурузе и других злачных полях, отправился осмотреть тыл и, если возможно, пособрать отставших и провести в редут. Во время этой работы он наткнулся на Скобелева, который, будучи не в духе, резко спросил его: «Чего вы тут шатаетесь?» Горталов объяснил причину своего «шатания» и отправился далее делать своё дело. Предположение его оказалось верно: он собрал в тылу весьма порядочную команду и привёл её в редут. Как раз в это время в редуте находился начальник штаба этой дивизии капитан Куропаткин. Горталов обратился к нему с просьбой засвидетельствовать перед Скобелевым, что «шатался» он в тылу именно с тем намерением, о котором доложил, и притом не без успеха. Куропаткин исполнил просьбу Горталова, и Скобелев во время вторичного объезда отбитых укреплений приветливо и ласково обратился к Горталову, сказал, что верил его прекрасным намерениям и в знак этого назначил его комендантом редута, причём просил отстаивать его достойно, если б турки вознамерились возвратить свою утрату. Горталов поблагодарил Скобелева и поручился честным словом русского офицера, что живым он не сдаст редута неприятелю.

31 августа после отбития пяти атак на редут № 1, когда владимирцам за неимением шанцевого инструмента пришлось рыть землю крышками от манерок и даже скоблить её ногтями, лишь бы устроить хоть какое-либо подобие закрытия от адского огня, получено было приказание очистить Каванлык. Турки в 6-й раз пошли в атаку. В. Ф. Аргамаков вспоминал: «Горталову приходилось выбирать между правом сохранить свою жизнь, опираясь на приказание, и нарушением торжественно данного честного слова. Он колебался недолго и решил погибнуть, но не утратить чести ни при каких обстоятельствах. Он громко сообщил всем своё решение и предложил кому угодно разделить его участь. Около отделения вызвалось остаться с ним, и все они погибли в неравной борьбе с ворвавшимся тут же противником». По другим источникам, Горталов, получив приказание очистить редут, пропустил мимо себя уходивших людей под командой штабс-капитана Абадзиева, послал вслед уходящим своё благословение, перекрестился и без шапки, скрестив на груди руки, из которых в правой была опущенная сабля, стал на наружный край бруствера. Не прошло и минуты, как он был поднят на штыки турецкими солдатами. Георгиевский крест 4-й степени, посланный в награду Горталову за подвиги, совершенные им в предшествовавшие дни и накануне, уже не застал его в живых. В реляции Скобелева о деле 30—31 августа говорится, что «Горталов был изрублен неприятелем» вместе с «храбрейшими, дождавшимися появления турок в самом редуте».

В его честь на севере Болгарии названо село Горталово, а в Софии и Солигаличе Солигалич — улица Горталова.

Подвиг майора Горталова в кино

Подвиг майора Горталова был показан в советско-болгарском художественном фильме "Герои Шипки" (1954).

Источники

• Аргамаков В. Ф. Воспоминания о войне 1877—78 гг. // «Журнал Императорского русского военно-исторического общества». — 1911, № 5.
• Бондаренко В. В. 100 великих подвигов России. — М., 2011.
• Горталов, Федор Матвеевич // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>

Отрывок, характеризующий Горталов, Фёдор Матвеевич

Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.