Горчаков, Алексей Иванович

Алексей Иванович Горчаков 1-й
Дата рождения	20 (31) мая 1769(1769-05-31)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	12 (24) ноября 1817(1817-11-24) (48 лет)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	4-й Военный министр Российской империи
Награды и премии
В отставке	член Государственного Совета

Князь Алексе́й Ива́нович Горчако́в (1769−1817) — русский военачальник из рода Горчаковых, племянник и ученик А. В. Суворова, военный министр в 1812-15 гг. Брат генерала Андрея Горчакова.

Биография

Алексей Горчаков был сыном князя Ивана Романовича Горчакова и сестры Александра Суворова. В 1786 году он поступил в армию и служил под началом своего дяди в русско-турецкой войне 1787—1792 годов.

Горчаков отличился в 1789 году под Аккерманом и Бендерами; награждён 14 июня 1789 года орденом Св. Георгия 4-го кл. № 299 («За отличную храбрость, оказанную при атаке крепости Очакова»). В 1790 году он был назначен полковником Азовского полка.

В 1792 году Горчаков участвовал в польской войне, а семь лет спустя находился в швейцарской армии Римского-Корсакова, участвовал и войне с Наполеоном в Польше в 1806—1807 гг., в том числе в сражении при Гейльсберге. Награждён 22 августа 1807 года орденом Св. Георгия 3-го кл. № 167.

в воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражении 24-го мая против французских войск, где, командуя отдельным корпусом, благоразумными распоряжениями явил доказательство опытности и военных познаний, соединенных с отличною неустрашимостию, с коею, атаковав неприятеля при Глотау, опрокинул две колонны, овладел лагерем и Гутштатом и взял в плен 11 офицеров и 462 нижних чина

Командовал 17-й пехотной дивизией, пока его не сменил в войне со шведами Н. М. Каменский. Вигель писал про Горчакова: «человек добрый, весьма простой, который, будучи племянником Суворова, почитал обязанностию подражать ему в странностях и только что передразнивал его».

Горчаков многократно обвинялся в кражах и хищениях, однако во всех случаях был оправдан. По старшинству чина он заменил Барклая де Толли на посту военного министра в августе 1812 года. В 1815 году комиссия снова обнаружила хищения и злоупотребления и в декабре 1815 года Горчаков был снят с поста военного министра. В 1817 году уволен в отставку.

Умер за границей. Погребён в Санкт-Петербурге на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Уже после его смерти, в 1827 году дело было закрыто.

Семья

Женат на княжне Варваре Юрьевне Долгоруковой (1778—1828), дочери князя Юрия Владимировича Долгорукова и Екатерины Александровны, урождённой графини Бутурлиной (ум. 1811). У них дочь

• Лидия (1807—1826) — супруга графа Василия Алексеевича Бобринского. Была большой любительницей музыки, хорошо пела и сочиняла вокальные миниатюры и танцы для фортепиано. Будучи слабого здоровья была направлена врачами для излечение в Швейцарию, где и скончалась.

Вскоре после рождения дочери супруги разъехались. «Хотя и жил он розно со своею женою, Варварой Юрьевной, урожденной княжной Долгоруковой, но, по ней будучи племянником Н. И. Салтыкова, на старика также имел большое влияние» (Вигель).

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_g/gorchakov_ai.html Залесский К. А. Наполеоновские войны 1799—1815. Биографический энциклопедический словарь, Москва, 2003]

Отрывок, характеризующий Горчаков, Алексей Иванович

– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.